Николай Дитятин - Отступники [СИ]

Кира моргнула и перестала жевать.

— Что-то не так? — спросила она, проглотив. — Вас оскорбляет мой вид? Только скажите, я…

— Кира, — улыбнулся Престон. — Хватит. Ты очень красива. Мне вспомнилась одна легенда. Она называется «О Допасе и Совести». Допас был отважным путешественником и лучшим следопытом одного из Древних королевств. Однажды, проходя знакомыми тропами, он заметил, что местность вокруг изменилась. Да как! Раньше шипела там на всякого путника злобная пустошь, бросала в лицо кусачую пыль из трещин мертвых холмов. Не было там ни зверья дикого, ни птицы летучей, ни букашки ползучей. А теперь млел Допас посреди зеленого оазиса, сверкающего изумрудами листвы, да лазуритами ручьев. Пахло цветением и жизнью, а непуганые зверюшки доверчиво склонялись к его сапогам, надеясь на ласку.

Изумленный следопыт подошел к озеру, чтобы напиться, да проверить, не врут ли ему глаза, не морок ли заманивает его в безумие. Он склонился над водой и вдруг увидел рядом со своим отражением еще одно. Столь прекрасное, что человек окончательно разуверился в том, что окружало его. Обернулся он и увидел Совесть. Одну из красивейших дев Торкена. Она смотрела на человека без обычного презрения, наоборот, ее взгляд теплел. А сердце Допаса цвело. Пусть даже не верил он в происходящее, столь сладкая греза ублажала его. Совесть присела рядом с ним и коснулась заросшей щеки сияющими пальцами. Потом прижала к себе и вовлекла следопыта в страсть, в неутолимое обожание и похоть.

Он проснулся обнаженный и растерянный, на берегу озера. Его одежда, чистая, пахнущая лугом и весенними ветрами, лежала рядом. Увидев, что Совесть покинула его, Допас горько, впервые в жизни возрыдал. Долго он глядел на свое отражение, надеясь увидеть еще одно. Он провел там почти цикл, ожидая ее, и понял, что сюда Совесть уже не вернется. Он облагородила пустошь и вернулась в Торкен.

Допас решился проникнуть в Долину Первенцев, чтобы попытаться найти ее там. Но встал перед ним Гранитный лес.

Долго испытывал следопыт свою смекалку, не зная как выжить в каменной чаще. Никто еще не возвращался из нее, некому было помочь ему советом. Тогда Допас решил, что преграду нужно преодолеть по воздуху. Но как это сделать? Легче было сказать. Неожиданно, он услышал жалобный вой и поспешил посмотреть, кто попал в беду. Нашел он раненого жнеца. Священный сборщик поранился о скалы. Допас вылечил его раны и накормил дичью. Жнец встал на крыло, но не хотел улетать от человека. Допас понял, что достоин благодарности и попросил жнеца перенести его над лесом, в долину Первенцев. Сборщик подставил ему спину и переправил в зеленое царство диковинных зверей и последних драконов.

Поблагодарил его Допас и расстались они.

Следопыт увидел Корону Мира и, восхищенный, отправился в путь, презрев опасности и не помня усталость. Сильно измучила его дорога. В джунглях нападали на него злобные ящеры, от местных плодов — началась диз… Лихорадка, быть может, не помню точно. Он намеревался карабкаться по горам, взойти до самого Торкена, чтобы позвать Советь. Изнемогая от жажды и голода, взбирался он все выше и выше, ни живой, ни мертвый от скудного высотного воздуха. Являлись ему жуткие призраки и ужасные тени. Сам камень охотился за дерзким человеком…

Престон замолчал и принялся за остывающую индейку.

— Ну? — Рем вынырнул из быка. — И что дальше-то было?

— Они встретились, — ответила Кира. — Отец рассказывал мне эту легенду. Когда Допас был на последнем издыхании, в его остывающих глазах мелькнуло заветное отражение. Совесть изгнали за связь с человеком. Она успела найти своего возлюбленного вовремя и спасти его. Вместе они отправились в свой заповедный рай. Эта легенда учит тому, что за счастье нужно бороться, невзирая на запреты. Особенно чужие.

— Забавно, — сказал на это Престон. — Потому что в интерпретации Поздней расы она не успела его спасти, и покончила с собой: прыгнула на скалы, увлекая за собой тело Допаса. У нас, людей, эта легенда красиво намекает на то, что всяк сверчок должен знать свой шесток. А, впрочем, я хотел отметить другое. Раньше я думал, что Допас был просто извращенцем. А теперь, глядя на тебя, Кира, понимаю, что взбираться стоило.

Дочь Реверанса тихонько зашипела от смущения.

— Это благодаря отцу, — сказала она. — У Первенцев нашего вида волосы никогда не росли, и кожа была жесткой и чешуйчатой. А еще раздвоенный язык, холодная кровь, и… море других анатомических особенностей. Отец понимал, что среди стотри я буду чувствовать себя уродливой. Он вынашивал меня так, что бы я была похожа на тех, с кем мне придется жить.

— Вынашивал? — Рем снова вынырнул из быка, как какой-то жуткий паразит.

— Ешь быка, Рем, я потом тебе все объясню, — пообещал Престон. — О! А вот и пирожок с предсказанием.

Он разломил тесто и достал маленькую щепочку с резьбой.

— «Все могло быть и хуже», — прочитал Престон. — Это вряд ли.

Когда блюда заметно опустели, Реверанс обратил на себя внимание и сказал:

— Я обещал вам сегодня необычный десерт, свободный народ. Время подходящее, люди на улице горячи и взбудоражены. Они готовы принять все очень близко к сердцу. В этот момент мы продемонстрируем им слабость Авторитета. Но сначала взглянем сами. Ввести шпиона!

В дверях показались шестеро стражей, которые сопровождали подвижную установку, на которой был распят пленник. Его завешали цепями как десятерых каторжников. К стальному каркасу не приковали только голову, и глазницы глухого шлема плыли слева направо, оглядывая зал.

Повозку не стали водружать на стол. Остановили у стены и развернули к зрителям.

— Это, — остановился рядом Реверанс, — представитель элиты так называемого Акта Незримых. Оплота интриганов, убийц и диверсантов. Их иерархия проста и умещается в три шага. Рядовые агенты, прошедшие обучение, могут выслужиться и стать корректорами. Проще изъясняясь — руководителями небольших групп. Если они успешно справляются с этой задачей, их принимают в ложу Леты. Ложа Леты — особое подразделение Акта Незримых, которое состоит из матерых профессионалов, прошедших психологическую обработку. Они — механизмы, ходячие живые орудия. Это достойно сожаления и я прошу вас, хотя бы вас, проявить к этому несчастному существу сострадание. Оно никогда не знало, что такое свобода воли. Сейчас я сниму с него поганую маску, что бы вы могли поглядеть на него и сделать необходимые выводы.

Он надел рукавицу на правую руку и, чуть изогнувшись, сломал замок на шлеме силой маггии. Подошел и сорвал его, брезгливо откинув в сторону.

Престон некоторое время не двигался. С пустым выражением лица он глядел на то, как Вельвет размяла затекшую челюсть, и вдруг плюнула в Реверанса. Стотри охнули.