Адам Робертс - Матрица÷Перематрица

Клинити и Треньк повернулись к нему.

— Эти адепты, — спросил Немо, — что они за публика?

— А?

— Чем они занимаются?

— Адепты, — мрачно ответила Клинити, — поддерживают существующий порядок. Убирают подрывные элементы, чтобы МакМатрица функционировала без помех.

— «Подрывные элементы» — это, вероятно…

— Мы.

— А что значит «убирают»? Надеюсь, что, употребив такое уютное, почти домашнее слово, ты хотела намекнуть на…

— Я имела в виду «убить», — сказала Клинити.

— Убить, — быстро повторил Немо. — Ясно. Убить в смысле насмерть или в смысле наповал? Произвести сильное впечатление?

— Убить в смысле насмерть.

— Мне бы хотелось полной ясности, — настаивал Немо. — То есть не подумайте, будто я трус или что-нибудь в таком роде. — Он храбро рассмеялся. — Разумеется, нет. Если честно, я слишком храбр, чтобы быть трусом. То есть мне хватает храбрости признать свой страх, на что у труса кишка была бы тонка. Если вы понимаете, о чем я.

— Понимаю, — сказала Клинити.

— Поэтому я хотел бы полностью прояснить ситуацию. Когда тебя убивают в МакМатрице, умираешь ли ты в реале?

Клинити кивнула.

— Ясно, — сказал Немо. — Как именно? Я хочу сказать, когда умираешь в видеоигре или во сне, то в реальном мире ведь не умираешь?

— Да. Но эта игра отличается от всех, которые ты видел прежде. Хочешь знать почему? Я тебе скажу. Потому что эту игру продавали человечеству как самую жизненную. Знаешь, что на самом деле означает «жизненная»? Каково определение жизненности?

— Нет.

— Крайняя степень жизненность — смерть. И это, если подумать, правильно. В большинстве виртуальных реальностей ты делаешь все то же самое, что в жизни, только не можешь умереть. Однако самая совершенная виртуальность — МакМатрица — идет чуточку дальше.

— Довольно большая чуточка, — заметил Немо.

— Когда ты умираешь в виртуальности, — продолжала Клинити, — программа, управляющая аватарой, отправляет указание кокону, в котором находится твое тело. Кокон впрыскивает перегретую воду под сверхвысоким давлением в шланг, который в тебя вставлен. Процесс называется «клизмация».

— Звучит неуютно.

— Какой уж тут уют, — сказал Треньк.

— И ты умираешь?

— Не просто умираешь. Твои внутренности превращаются в пульпу. Кишки, мускулы, кости и мозг разжижаются. Потом тот же шланг отсасывает получившуюся кашицу из кокона.

— Ой, — произнес Немо с искренним чувством. — Фу, — добавил он. — Фи. — Он скривился и, чтобы не оставлять у собеседников никакого сомнения, присовокупил: — Бр-р.

Клинити оставалась бесстрастной.

— Мясная кашица поступает живым обитателям коконов, — объяснила она. — Машины рассчитали, что так людям требуется значительно меньше пищи. Абсолютно безотходное производство, поскольку то, что впрыскивают живым людям, по сути, уже отходы. Кишечник всасывает все, что сочтет нужным, и выбрасывает наружу остальное, минуя желудок. Куда эффективнее, чем в природе.

— Природа! — фыркнул Немо. Однако описание процесса клизмации не шло у него из головы. — Впрыск перегретой жидкости…

— Такая технология применялась на мясоперерабатывающих предприятиях в начале двадцать первого века, — спокойно объяснила Клинити.

— Это болезненно? Мучительна ли такая смерть?

— Думаю, — сказала Клинити, — никто не скажет, что человек тихо отошел во сне.

— Но как можно ее почувствовать? Я хочу сказать, когда подключен к МакМатрице? Ведь при этом реальное тело ничего не ощущает?

— С чего ты взял? — спросила Клинити. — Ты так думаешь, потому что большую часть времени в коконе тело ничего не испытывает, ничто не отвлекает тебя от жизни в МакМатрице. Однако твой мозг по-прежнему заключен в тело, даже когда мыслями ты в виртуальности. Если ты играешь в видеоигру и кто-то ткнет тебя в шею карандашом, ты ведь почувствуешь? Даже если очень увлечен.

— Ясно, — сказал Немо.

— Само собой, я никогда не умирала, ни в МакМатрице, ни где еще, поэтому не могу говорить по собственному опыту. Однако я видела, как умирали другие: они катались по полу, обхватив себя руками и жутко вопя.

— Но мы не в коконе, — с жаром воскликнул Немо. — Значит, к нам это не относится? Макматричная смерть нам не грозит.

Клинити мрачно мотнула головой.

— Боюсь, все не так. Да, наши штекеры не включены в макматричную пищеварительную систему. Однако это все равно макматричные штекеры. Позаимствованные из системы. Они поддерживают информационную обратную связь с МакМатрицей. Если штекер получает от нее сигнал «идет дождь», то вызывает в клетках твоего мозга ощущение дождя. Если ты думаешь: «я иду вперед», то информация попадает в центральный процессор МакМатрицы, и твое положение в программе меняется. Понял?

— Понял.

— Так что если МакМатрица посылает сигнал «ты умер», то штекер раскаляется добела и вбрасывает в тело смертельную дозу электричества. Ты все равно умираешь.

— Нельзя ли видоизменить штекер?

— Так, чтобы он по-прежнему работал, — нельзя, — сказал Треньк. — Поверь, мы пробовали.

Они вошли в тот отсек, где располагались кресла. В одном лежал Шмурфеус, по виду спящий, но на самом деле глубоко погруженный в МакМатрицу.

— А нельзя просто… ну, знаете, — сказал Немо, — вытащить штекер? Разорвать контакт? Это было бы все равно что сорвать шлем виртуальной реальности посреди игры.

— Да. Только штекер приконтачен к внутреннему порталу. Он как зонд, который раскрывается внутри.

— Зонт? Раскрывается? Внутри? — ужаснулся Немо.

— Зонд. Через «дэ».

— Через что? — с еще большим ужасом спросил Немо, пытаясь понять, где у человека это «дэ», через которое раскрывается зонт.

— Через букву «дэ». Зонд, которым зондируют, — произнесла Клинити медленно и с некоторым раздражением. — Если его выдернуть, он порвет Шмурфеусу внутренности.

— Ясно. А нельзя просто… ну… перерезать шнур?

— Шнур? — переспросил Треньк. — Какой такой шнур?

— Провод, — сказал Немо, — который соединяет штекер с… ну, не знаю. Я не силен в электронике. Но должен быть провод.

— Нет никакого провода, — ответил Треньк. — Штекер представляет собой полностью автономный модуль, контактирующий с процессором МакМатрицы посредством радиоволн. Провод, тоже скажешь! — Он фыркнул. — Каменный век!

— Ясно, — сказал Немо.

— Мы не можем отсюда вытащить Шмурфеуса из МакМатрицы, — объяснила Клинити. — Он должен сам прийти к точке выхода. Что невозможно сейчас, пока он в руках у адептов, пристегнут к пыточному креслу в стоматологическом кабинете.

— Что же сделать?

Треньк помрачнел, снял со шкафа что-то длинное и тонкое, завернутое в тряпье, и развернул. Это оказался самурайский меч.