София Серебрянская - А я мечтал быть эльфом... [СИ]

Кажется, Рагтан остался доволен такой реакцией: по крайней мере, его губы растянулись в подобие улыбки и снова обнажились жуткие, лет сто не чищенные клыки.

— Обо мне слышали и на этой земле, и за морем! — явно хвастаясь, принялся распинаться орк. — Когда-то я в одиночку, голыми руками убил пещерного тигра — порвал ему пасть напополам! А потом, когда он уже не мог сомкнуть челюсти и хлебал собственную кровь, я запихнул руку ему в глотку, впился когтями и вывернул наизнанку!

Деметрио слегка позеленел, понимая, что если при нём не прекратят живописать такие ужасы, то он, чего доброго, станет такого же цвета, как этот громила. После чего его наверняка стошнит.

Тем временем пальмы с чрезмерно жёсткими листьями постепенно начинали редеть, и за ними мелькали огоньки. Похоже, они приближались к местной «цивилизации» — если можно так назвать обиталище орков. Интересно, в каких они тут условиях живут? Судя по облачению этого громадины — в первобытных.

Впереди уже виднелась сделанная из множества вбитых в землю кольев изгородь: на некоторых из них болтались головы, к счастью, не человеческие, а принадлежащие каким-то неведомым зверям. От одного вида на эти головы бросало в дрожь: вот та явно принадлежит существу из рода кошачьих, но размером одна только башка где-то с половину самого Деметрио! А вон та чья? Явно прослеживаются три глаза, жёлто-чёрная шкура, но шерсть очень короткая, да и клыки больше напоминают жвала паука… Парнишка опустил голову, понимая, что познакомиться лично с кем-то из этих очаровательных зверьков ему не очень-то хочется.

С внешней стороны ограда была обнесена угрожающе торчащими копьями: видимо, чтобы всякие дикие твари не бросались на неё. Рагтан приблизился к воротам, и они тотчас открылись: местные стражи, если можно так назвать дикарей в набедренных повязках, ожидали прихода своего сородича. На их лицах был написан неприкрытый восторг, тотчас сменившийся суровой подозрительностью, когда они увидели Деметрио.

— Где сын нашего вождя? Кого ты привёл? — прорычал один из них, бритый наголо и, судя по шраму в половину лица, любящий хорошенько подраться. Рагтан коротко бросил:

— Сын вождя не явился. Только мягкое существо. Пусть шаман разберётся, что он тут забыл и где тот, кого мы ждали!

Страж отступил, неохотно пропуская сородича и его «мягкого» спутника. Деметрио нервно переминался с ноги на ногу, глядя по сторонам. Его несколько смущало то, в каких условиях здесь обитали орки. Хижины и шалаши из ветвей и шкур, горящие по всему лагерю костры. На одном из костров поджаривалась целая туша какого-то крупного зверя, и несколько таких же зелёно-коричневых громадин столпились вокруг костра в предвкушении сытного обеда. Но, видя такого вот «гостя» в своём селении, они мигом теряли прежнее добродушие: кто-то хватался за оружие, и Деметрио быстренько придвинулся поближе к Рагтану: плохонькая, конечно, защита, но на другую пока что надеяться сложно.

Наконец, они приблизились к центральной хижине — самой большой и роскошной. Возле неё возвышались два каменных, грубо отёсанных идола: похоже, какие-то местные боги или что-то вроде. Навстречу уже медленно брёл пожилой орк, чьи седые волосы, выбритые на макушке, по бокам головы спускались едва ли не до середины прямой, несмотря на годы, спины. Рагтан преклонил колено перед этим стариком — и Деметрио, решив, что жить ему ещё охота, поспешно рухнул в почтительном поклоне, едва не пропахав носом землю.

— Я привёл того, кто явился на ваш зов. Но почему это мягкое существо? — послышался голос Рагтана. Следом — другой, хриплый, звучащий так, словно его обладатель был сильно простужен:

— Всё правильно. Ты привёл того, кого требуется.

Деметрио оторвал нос от земли и непонимающе уставился на шамана. Может, тот на старости лет стал подслеповат и не видит, что к нему привели человека?

— Много лет назад, во времена кровавых войн, я спрятал сына нашего вождя как можно надёжнее, там, где его никто не стал бы искать, — голос шамана звучал столь торжественно, что даже Деметрио как-то проникся ситуацией. — Я укрыл его в ином мире. Но теперь он вернулся — и готов обрести своё истинное обличье, чтобы занять почётное место среди нас!

Дальнейшую часть увлекательной речи Деметрио как-то прослушал: от мысли, что ему придётся занимать почётное место среди орков, мозг решил временно отключиться, что и не преминул сделать на пару с сознанием.

Приоткрыв один глаз, Деметрио обнаружил себя мирно покоящимся в хижине шамана. Сам владелец хижины стоял неподалёку, держа в руках чашу, над которой вился лёгкий дымок. Со смесью сожаления и задротского восторга сообразив, что мирок с фиолетовым небом ему не приснился, парнишка скосил глаза чуть дальше и только сейчас сообразил, что одежду у него забрали, а на голом животе нарисовали какой-то странный символ. Пусть и разрисовали его чем-то красным, судя по запаху, это не была кровь: скорее, сок каких-то местных ягод или плодов. Тут сознание наконец-то сложило элементы окружающего мира один к одному, и Деметрио попытался вскочить:

— Эй, вы что тут творите?!

— Лежи, — коротко приказал шаман. — Пока что тебе нельзя двигаться.

Конечно, этот громила был постарше Рагтана, да и не так мощно сложен, но испытывать судьбу, вступая с ним в конфликт, Деметрио не хотелось. Поэтому он предпочёл улечься поудобнее, тупо пялясь на символ на животе.

Шаман что-то бормотал себе под нос, водя когтистой рукой над своей чашей. Слов Деметрио не понимал, да и готов был держать пари, что даже Рэниро, знающий все эльфийские и не только наречия лучше, чем родной итальянский, не смог бы дать перевод. Зажмурившись, парнишка сжал руки в кулаки. А ну как его сейчас принесут в жертву? От этих зелёных чего угодно можно ожидать!

Но долго лежать с закрытыми глазами было невозможно, и вскоре Деметрио снова предпринял попытку их открыть. Старый орк уже стоял рядом, торжественно держа чашу перед собой на вытянутых руках. Продолжая говорить, он принялся её медленно наклонять, и паренёк беспокойно завозился: конечно, это всё очень интересно и таинственно, но если ему на живот плеснут кипятка — а от чего ещё может идти такой пар? — станет уже не до таинственности.

Шаман резко опрокинул чашу, заканчивая свою непонятную речь словами на вполне разборчивом языке:

— Обрети то, что было прежде. Обрести себя.

Вот от содержимого чаши уже пахло кровью, причём горячей, явно не успевшей остыть. Или её специально доводили до кипения на костре? Этого Деметрио не знал — его сосредоточенно тошнило, причём до такой степени, что он даже не придал значения словам шамана. В конце концов, в своём человеческом происхождении парнишка был уверен на все сто пятьдесят процентов из сотни. Оставалось лишь надеяться, что кровь была не человеческой, а принадлежала какой-нибудь из тех тварей, чьи головы красовались на ограде селения.