Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей

Буратина дёрнулся так, что стул, на который его усадили, сломался. Бамбук упал и вышел из сферы действия прибора. С рычанием он пополз — ножки стула, привязанные к ногам, мешали — к Мальвине.

Наверное, он бы её убил: в тот момент ему больше ничего не хотелось. Но налетел Артемон, который был профессиональным бойцом. На его стороне был опыт, на стороне Буратины — юность, ярость и растительная основа. Пуделю повезло, что Буратина лежал на животе, встать не мог, а нос его был не только зелёным, но и мягким. В противном случае всё могло бы обернуться самым неприятным образом.

Мальвина наблюдала за этой вознёй с восторгом. Она обожала смотреть, как существа терзают друг друга,

Наконец, пудель уселся на бамбука верхом и принялся раздирать ему когтями предплечья. Когти проскальзывали, Буратина глухо стонал и пытался вырваться.

— А ну прекратите, — сказала голубокудрая. — Артемон, ты плохо сделал стул. За это ты будешь нака-а-азан, — пообещала она. — И ты, Буратина, тоже будешь нака-а-азан. Прямо сейчас, Артемон, посторонись… — распорядилась она.

Пёс отскочил в сторону.

— Надеюсь, это послужит тебе уроком! — Мальвина торжественно вдавила кнопку в панель.

Никакого эффекта не воспоследовало. Буратино возился на земле, пытаясь приподняться — но не орал и не дёргался.

Мальвина посмотрела на прибор и увидела, что все огоньки погасли, а мигает только какая-то красная надпись в углу экрана.

— Артемон! — закричала она.

Тот подбежал, преданно виляя хвостом. Осмотрел и обнюхал коробку. Честно попытался припомнить, что было написано в инструкции. Ничего не припомнил. Обратил внимание на мигающую надпись Überlastsicherung {335} — но не понял, чо это ваще.

— Хуйня какая-то, — авторитетно заявил он. — Надо разбираться.

Голубокудрая посмотрела на него так, как смотрит ребёнок, внезапно лишившийся полюбившейся игрушки.

— Тут смотреть надо, — вздохнул пудель, не желая напрасно обнадёживать.

Мальвина закрыла глаза руками и заплакала.

4 января 313 г. о. Х.

Город Дураков (бывш. Директория). Малый Пригородный район, ул. Рабиновича, д. 13. Кафе «У Мамеда».

Сurrent mood: imprudent/неоcмотрительное

Сurrent music: А. Хвостенко — Орландина

— Ссу тебе в клюв, козлодаразина! — сказал мент. И сделал мент. На фоне темнеющего зимнего неба, озадаченных конских морд и суровых торцов пятиэтажек он сделал то, что сказал.

Жертва мента — вовсе даже не козлодаразина, а старый фламинго, кэбмен, имевший несчастье рассердить ментяру просьбой оплатить поездку — только икала и содрогалася. А что ещё прикажете делать старому фламинго, когда его держат за горло, а прямо перед клювом нависает шипастая ментовская залупа? Глотать и плакать, больше ничего.

Зато мент наслаждался. Он обожал такие моменты. Это были сладкие минуты торжества — и над другим существом, и над позорной своею природою.

Фламинго ещё не знал, как ему повезло. В иной раз он ушёл бы от своего мучителя с порватой гузкою. Но вот именно сейчас мент не был готов тратить свои мужские силы на случайную жертву. О нет! У него сегодня было запланировано свидание с крольчихой Зойкой. Постоянным клиентом которой он был.

Широко ступая толстыми злыми ногами, мент брёл по аллейке к зойкиному дому. Он строил планы на дальнейшее. Крольчиха ему была мила своей чувствительностью. Он обожал раздирать её розовую норку своей шипастой булавой: девушка вкусно пищала от боли, а потом обильно рыдала. Менту это было збс, самая зупа. Однако в последнее время Зойка как-то притерпелась и уже так сильно не реагировала. Видать, рабочие дырки загрубели и потеряли чувствительность. Такое было менту не любо: он хотел мук. Поэтому мент намеревался после поёбки — а может и вместо неё, это он ещё не решил — крольчиху арестовать за незаконные занятия проституцией. А уже в участке взяться за неё как следует и заставить взять на себя несколько висяков. Мент представил себе кое-какие подробности предстоящего допроса и аж захрюкотал в предвкушении. Кровь прилила к паху, распирая елду. Он даже пожалел, что не вздрючил фламинго. Он чувствовал, что сил у него вагон, что он может выебать всех. И выебет всех.

Тут его привлекла тонкая, но ощутимая струйка аромата. Откуда-то несло подгоревшей тухлятиной. Мент повёл рылом и определил источник запаха: где-то слева, из-за кустиков, ограждающих аллейку.

Как и все существа его основы, мент был неравнодушен к тухлому, гнилому и горелому {337} . Из соображений престижа ему приходилось проводить вечера в дорогих ресторанах, где подают всё свежее, а прожарка мяса выше medium well не приветствуется {338} . У себя на участке он, конечно, позволял себе кое-какие излишества. Но этот аромат был какой-то совершенно необыкновенный: к запаху тухлого и горелого примешивалась восхитительная нотка жжёной резины и непросушенного кизяка. И ещё чего-то, невыразимо изысканного.

Почесавши промеж лопаток, мент решил, что Зойка подождёт, никуда не денется. А вот такой случай может и не повториться.

Искать лёгких путей мент не стал. Он просто проломился сквозь кусты. Поднялся на пригорок. И увидел небольшое щитовое строеньице, украшенное вывеской: «Кафе У МАМЕДА». Ниже было написано: «Шашлык-машлык и другие удовольствия». Аромат шёл именно оттуда.

Мент облизнулся и бросился к дверям.

Внутри запах ещё усилился. У мента в пасти вспенилось, по подбородку потекла слюна. Миновав коридорчик, он ворвался в едальный зал.

Там было жарко и пусто. Столики — тяжёлые, деревянные, покрытые лаком — напрасно ждали посетителей. В камине, забитом горящим мусором, что-то трещало и шипело. За всем этим грустно наблюдал волоокий баран в высокой бараньей шапке. Он-то, очевидно, и был тем самым Мамедом.

Увидев мента, баран печально развёл руками.

— Извини, дарагой, — сказал он. — У нас сегодня санитарный дэн.

Мент в кратких и энергичных выражениях объяснил, что он лицо чрезвычайное, полномочное и голодное. И если Мамед сейчас же не организует ему жраку, то он Мамеду оторвёт яички.

Баран понял и проникся.

— Прастите, уважаэмый, я винават, савсэм я старый-глюпый стал, да, — тяжко вздыхая, сказал он. — Нэ надо яички, я сам сэбя накажу, уважаэмый гост. Чэго изволите?

Узнав о пищевых пристрастиях мента, баран не очень удивился. И сказал, что они как раз жгут в камине — а также на заднем дворе — накопившееся говнище. Так что уважаэмый гост может угоститься всем этим совершенно бесплатно.