Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей

— Вот и готово, — господин Селяви-Шершеляфам улыбнулся. — Я ввёл вам сыворотку правды. Совершенно безвредное вещество, просто растормаживает некоторые центры в мозгу. И вы мне всё-всё расскажете. Буквально через пару минут.

Лиса почувствовала, что ноги стали как ватные. В глазах поплыли цветные пятна. Шерсть вздыбилась.

— Очень, очень хорошо, что вы сделаны из мяса, — разглагольствовал дознаватель. — На инсектов, например, эта штука не действует, на дошираков — когда как. Приходится прибегать к очень грубым методам, а я этого не люблю… Ну как вы? Уже готовы к содержательной беседе?

— Да, конечно, й-извините, я просто не знаю, о чём говорить… — забормотала лиса. Слова лились из неё сами, без её участия.

— Вот и славно, — заключил легавый. — Не будем ходить вокруг да около. Меня не интересует, сколько вам биологических и настоящих лет, есть ли у вас потомство и какие у вас права. Точнее, интересует, но во вторую очередь. Начнём с главного. Вы совершали преступления, Алиса? Вы нарушали закон? Отвечайте быстро.

— Да, совершала, — лиса не хотела этого говорить, оно само выскочило. — Мне было очень нужно и я нарушала закон, я знаю, что это плохо, но я не могла…

— Отлично, сыворотка действует, — удовлетворённо констатировал Селяви-Шершеляфам. — Все нарушают закон. Невозможно жить в обществе и не нарушать законов общества. Это даже нежелательно. Обыватель должен быть виновен. Правильно канализированное чувство вины есть основа благонравия. Хорошее поведение противоестественно. Оно может быть принято только как заслуженное наказание… Но я говорю о вещах действительно запретных. Вы что-то делали против государства? Вы политикой занимались?

— Нет, я ничего такого не делала, я политикой вообще не интересуюсь, ну то есть иногда бывает интересно, но я ни в чём таком не участвовала… — полилось из лисы.

— Отлично. В этом вопросе вы — нормальный запуганный обыватель. Обыватель и должен таким быть. Работать, приносить пользу и не поднимать голову вверх. Это в его же интересах. К сожалению, не все это понимают. Что вы знаете об Учителе Учкудуке?

— Ничего не знаю, — честно сказала Алиса. — Я не знаю, кто это такой вообще и что он делал, наверное, я не интересовалась…

— Странно, но допустим. Пойдём дальше. Вы убивали? Вы были причиной смерти других существ?

— Да, часто, — начала Алиса. — Я отправляла заготовки в биореактор… подписывала документы… иногда сама…

— Так вы сотрудница ИТИ?

— Да, я мастер-вектор первой категории… была… то есть раньше была… — язык всё болтал, Алиса никак не могла остановиться.

— Мастер-вектор? То есть это, как минимум, высшее образование и права человека. Так?

— Да, я получила высшее образование, в Институте, красный диплом… — начала лиса.

— Отличница? Отличница должна быть любознательной. И при этом ничего не знать про Учкудука? Очень странно. Ладно, этим займёмся позже. Следующий вопрос — вы занимались незаконными продажами? Или покупками?

Тут лиса немного пришла в себя. Она поняла, что не может закрыть рот, но можно хотя бы попытаться увести разговор от неприятной темы.

— Да, я незаконно приобретала препараты для биологических исследований, — честно призналась она. — Они были нужны, чтобы быстро определять уровень содержания мелопастериазы в клеточных образцах…

— Похоже, вам есть, что скрывать, — дознаватель повёл рылом, ноздри его затрепетали. — Хорошо, поставим вопрос иначе. Кто давал вам деньги на эти покупки? Работодатель? Или кто-то другой? Отвечайте быстро!

— Нет, Джузеппе, его убили… — выболтал предательский язык.

— Убийство? Так-так-так! Кто же его убил?

— Таракан. Он агент Тора-Боры, — лиса в ужасе зажмурилась, осознав, что говорит.

— Агент Тора-Боры?! — Господин де Пердю снял очки, подышал на них, протёр бархоткой. — А вы говорили, что не совершали ничего антигосударственного… Что вы делали для Тора-Боры?

— Н-н-ничего такого! — удалось выдавить из себя Алисе.

— Лжёте, запираетесь. Хотя нет. Вы субъективно убеждены, что против государства не злоумышляли. Но что-то вы всё-таки делали? Выполняли какие-то задания?

— Да, — выболтал язык. — Я брала на работе всякие вещи… продавала… брала… списала молекулярный датчик и вынесла… потом препараты… тоже брала… Джузеппе мне платил…

— Брали? Вы не брали, вы крали на рабочем месте, — дознаватель презрительно скривился. — С целью обогащения. Вы воровка, Алиса. И сколько вы получали за краденое? Нет, не так — сколько всего денег вы получили за то, что обворовывали Институт? Хотя бы примерная цифра? Больше ста соверенов? Больше тысячи?

— Больше тысячи соверенов, я копила, я не тратила, они у меня… у меня… у меня… — тут Алиса наконец поймала язык и сильно сжала его зубами. Было больно, она глухо завыла, но челюсти не разжала.

— Где? Где эти деньги? Где вы их прячете? — наседал пёс.

— Ф вывофе фжуфри, — выговорил прикушенный язык, но совершенно неразборчиво.

Неизвестно, какие меры предпринял бы господин де Пердю, чтобы выяснить истину. Но в эту секунду в животе у лисы задребезжало. Это заработала жужжалка. Что-то в этом дурацком приборе зафунциклировало — Дочь его знает, почему {380} .

— Понятно, тайник на теле, — сказал пёс и быстро лису обыскал.

Через пять минут все алисины деньги, медикаменты, а также жужжалка — звенящая и подпрыгивающая — лежали на столе.

— Вы скрываете в себе много интересного, Алиса, — заметил господин Шершеляфам, пересчитывая деньги. Потом он достал из тумбочки дежурного — тот всё храпел себе да храпел — толстый бумажный пакет. Что-то написал на нём, аккуратно сложил туда деньги и вещи. Повертел в руке сперматофор крокозитропа — видимо, пытаясь понять, что это такое. Потом извлёк из кармана дежурного ключ, открыл им сейф и пакет положил на нижнюю полку.

— Вы, возможно, подумали, что я присвою себе эти средства? — сказал он презрительно. — Отнюдь нет. Я не вор, в отличие от вас. Золото будут приобщено к вашему делу в качестве вещественного доказательства. Хотя, я полагаю, дело на вас уже давно заведено. Я что-то слышал краем уха о хищениях в Институте. Похоже, я поймал кончик нити. Очень, очень интересно, куда она заведёт…

Он растолкал дежурного и что-то тихо сказал ему. Алиса услышала слово «воровка».

— Воррришка! Гамм! — спросонья рявкнул дежурный.

— Воровка, а может и шпионка, — поправил его дознаватель. — Вызовите моих девочек.

Тот встал, дёрнул за какую-то верёвку. За стеной затрезвонило.

Довольно скоро в комнату вошёл доберман. Точнее, доберманша — соски у неё торчали, как пуговицы.

— Мои девочки, — почти с нежностью сказал Селяви-Шершеляфам. — Алиса, это Жирофле-Жирофля, моя помощница. Точнее, помощницы. Жирофле! Жирофля! Слушайте обе!