Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей

Целомудренный автор не стал пояснять, на что придётся играть бульбашу после снятия трусиков — поскольку всякий советский человек это знает и так.

Собственно, а как это возможно, если на фок-мачте имеет место быть только фок-бом-брамсель, а крюйс-бом-брамсель украшает собою исключительно бизань-мачту? Да никак.

Это не то, что вы думаете! Это не про Татьяну Толстую! Мало ли известных писательниц! Может, это Жорж Санд, Шарлотта Бронте! Вирджиния Вульф, наконец! Или даже сама Улицкая!

Ядвига Анжуйская (1371–1399) — и в самом деле король Польши.

В тот момент в Польше действовала салическая система наследования, исключающая появление женщин на престоле. Для того, чтобы обойти это дело, папеньке Ядвиги Людовику Первому Великому пришлось подписать Кошицкий привилей, дающий шляхте (в том числе мелкой и даже безземельной) совершенно немыслимые права. И, главное, зря — потому что на польский престол он хотел посадить свою старшую дочь, Марию. Однако польская шляхта, хамская и неблагодарная, привилегии-то взяла, а Марию на престол не захотела, потому что баба. Дальше была длинная и вздорная — как и всё в Польше — история с князем Зимовитом, которую мы, с вашего позволения, пропустим. Кончилось всё тем, что короновали Ядвигу: все остальные варианты были ещё хуже. Однако польская шляхта, из гонора, не позволила-таки, чтобы на престол взошла королева. Поэтому её при коронации назвали мужским титулом «король».

Всё это напоминает известный анекдот про американского президента и диктатора Габона, задолжавшего Америке миллиард. Понимая, что отдавать ему всё равно нечем, а сукин сын всё-таки свой, президент обещает простить долг, если габонский диктатор ему отсосёт. Тот соглашается, но просит президента встать на табуретку. На вопрос «зачем?» диктатор, напыжившись, гордо отвечает — «я настоящий мужчина и истинный габонец, и ни перед кем на колени не встану!». Вот примерно ту же политику вела и польская элита.

Специально для любителей пересчитывать заклёпки — имеется в виду, конечно же, Vickers QF 2 pounder Mark VIII, а не морально устаревший Vickers QF 2 pounder Mark II.

Всё для тех же заклёпочников: GAU7000 потребляет 48 МДж на один выстрел. Никаких накопителей энергии, кроме аккумуляторов База, на ладье не имелось. Так что GAU7000 украшал борт ладьи больше для красоты, ну и для устрашения противника.

Какой-нибудь дотошный, но непроницательный читатель может поинтересоваться, в чём именно затонула ладья. Дурак ты! А может даже и дура! Очевидно ведь, что ладья затонула в волнах. В чём же ещё-то она могла затонуть, подумай головой своей? Вот то-то!

Сиречь turres ambulatorie (лат.), от какового именования и произошло слово «тура».

На подзоле культурные растения растут плохо, а вот всякие мхи, лишаи и гематомы произрастают в товарных количествах (если только подобный товар кому-то нужен). Впрочем, мудрецы говорят, что весь наш мир подзолист, потому что всё культурное и высокое в нём не процветает, а вот дрянь разная зачем-то растёт. И ведь это правда!

Портфель и зонт считаются необходимыми аксессуарами любого уважающего себя хемуля. Для интеллектуалов, однако, делается исключение — так как прочие хемули считают их полезными, но житейски беспомощными существами, то им дозволяется обходиться без зонта.

Примечание 1. О привычках и обычаях хемулей см. подробнее Тринадцатый ключик.

То есть о внутреннюю поверхность юбки — чтобы очистить подошвы. Увы, сей нечистоплотный приём распространён в Хемуле более, чем хотелось бы. Впрочем, не нам, людям, осуждать хемулей за это — ибо людям тоже свойственны кое-какие тайные гадкие привычки. Ссать в бассейне, например.

И вновь автор ужасается роковому недостатку воображения, поразившего современных ему читателей! Которые всерьёз заинтересовались вопросом, как распределились между этими частичными созданиями глаза, зубы и прочие жизненно важные органы! Очевидно же, что каждой ящерице досталось по одному глазу и одной челюсти. То же касалось и прочих парных органов типа лёгких. Что касается сердца, то Анонимус себе его и не отращивал: все нужные жидкости внутри организма он перекачивал сокращениями тканей. Что вовсе не сложно, ежели умеючи.

Здесь будет уместно привести обширную цитату из фундаментального труда Л.Н. Щаранского «Советский цирк: 1917–1991» (Одесса: Оптимум, 2007):

«Советская общепитовская еда была омерзительна по многим причинам. Во-первых, в силу хронического недостатка продовольствия в СССР и особенно в РСФСР (другие республики снабжались лучше) работники общепита крали качественные продукты, чтобы поесть самим вволю. Блюда делали из отходов — всяких жил, хрящей, обрезков, тухлятины и т. п. Использовались также условно-съедобные продукты типа „армейского“ комбижира. Всё остальное заменялось хлебом. Например, классические советские котлеты представляли собой кругляши из сухарей, склеенных комбижиром с добавкой „мясного фарша“ из жил и хрящей.

Далее, советская столовская рецептура приготовления блюд была ориентирована на то, чтобы не тратить лишних усилий на приготовление. Тонкие операции — например, извлечение мелких костей из рыбы — обычно игнорировались вовсе, другие механизировались — как правило, неудачно. Другим способом ускорения процесса готовки были огромные количества зараз приготовляемой еды, в том числе такой, которая в принципе не допускает масштабирования. Например, чай и кофе варились в огромных баках. Неудивительно, что по вкусу эти напитки напоминали помои.

Однако это ещё не всё. Многие столовые были прикреплены к так называемым „подсобным хозяйствам“, где выращивали свиней. Свиньи питались объедками, остающимися от посетителей. Так как хозяйства делились со столовским начальством свининой, то в интересах столовой было производить как можно больше объедков. Для этого блюда должны были быть такого вкуса, чтобы даже очень голодному человеку не хотелось их доедать. Поэтому была разработана особая советская антикулинария — то есть кулинарные приёмы, отбивающие аппетит.

При этом дело было не просто в том, чтобы придать еде неприятный вкус. Слишком горькая, слишком солёная, тухлая и т. п. еда могла вызвать жалобы, проверки и т. п. Речь шла об искусстве по-своему тонком — вроде бы даже и не особенно испортив блюдо, отбить у едока всякое желание есть. При этом часто ставилась дополнительная цель — замаскировать легко определимые изъяны и дефекты продуктов. Советская кулинария свято следовала ленинским словам — „формально правильно, а по сути издевательство“.