Валерий Строкин - Земля обетованная [СИ]

Когда-то и здесь существовал старый, но до сих пор известный обычай.

Спустившись к реке, я увидел, как выстроилась перед бродом темная тысячная лава кочевников. Перед всадниками на белом жеребце, закутанный в черный плащ и жестикулируя кривым мечом, гарцевал Бешеный Глюк. Наверняка порол ту же чушь, что и Атлас — о богоизбранном и правильном пути: «Мы пьем кобылье молоко, поэтому круче всех остальных и недоделанных; едим брынзу, поэтому мы настоящие мужчины, а эти педерасты даже не знают, что такое цветущая весенняя степь, лихая скачка и свист ветра в ушах. Кто они после этого? Ясное дело — подонки!»

Кочевники, увидев меня, засвистели, заулюлюкали. Благополучно обойдя ловушки, я выбрался на их берег. Одет был по-праздничному — в коротких джинсовых шортах и белой майке с красной надписью: «Динамо чемпион». Мое вооружение составляли короткий меч и кинжал.

Бешеный Глюк поскакал навстречу. В нескольких метрах он круто осадил коня, подняв бедную скотину на дыбы. Ударив плетью, заставил животное замереть. Оба с любопытством уставились на меня, а я на них.

Его голова была обвязана черным платком — тоже мне, трагик. Смуглое узкое лицо; длинный нос, похожий на птичий клюв, нависший над плотно сжатыми, бледными губами неврастеника. Подбородок скрыт узким клинышком бородки, конец которой завязан в узелок и делался похож на кисточку. Глаза… Блеклые и застывшие, невыразительные, подобные глазам мертвой рыбы. В глазах Гоши было больше человечности, чем в глазах этого предводителя номад.

Глюк был среднего роста, сухощавого телосложения, чуть сутулящийся, обманчиво медлительный.

— Что ты пришел сказать? — бледные губы застыли в снисходительной улыбке.

Голос сухой, похожий на треск горящего хвороста. Я громко ответил, так, чтобы меня слышали все, как на этом берегу, так и на том.

— Я — Петр, король Великого озера! Мое второе имя — Повелитель драконов! Перед твоими храбрыми и сильными воинами и моими доблестными витязями я вызываю тебя на единоборство. Пусть боги решат, на чьей они стороне и на чьей стороне правда и сила. Я вызываю тебя сразиться со мной.

Улыбка исчезла, лицо Глюка не окаменело, а воплотилось в камень. Костяшки пальцев, сжимавших меч, напряглись и побледнели. Согласно древнему закону-обычаю, он должен был принять мой вызов.

— Будет приятно убить тебя! — прокаркал он.

Его ноги сжали конские ребра, и животное прыгнуло на меня. Этого я, признаться, не ожидал, считая, что сражаться будем по-честному — пешими. Я едва успел отскочить в сторону, копыта промелькнули над головой. Послышался всплеск, туча брызг накрыла меня. Жалею, что остался без пистолета, с бешеными надо разговаривать коротко и просто, без лишней игры в благородство.

Глюк, размахивая кривым мечом и визжа боевой клич, выехал на берег, а я перед его носом вбежал в воду, отражая удар, направленный в голову. Мне надо было прорваться к ловушкам, иначе в этой весовой категории он меня завалит. За спиной раздался плеск. Глюк развернув коня, бросился за мной, пронзительно свистя. Воды было по пояс; не теряя времени, я нырнул. Взбаламученный вихрь пронесся рядом. Я вынырнул и со всей силы хлопнул мечом по лощеному крупу белого жеребца. Конь испуганно заржал и понесся вперед. Через несколько метров он влетел в рыбачью сеть и крепко запутался в ней. Над рекой пронеслось испуганное ржание, белый скакун завалился в воду, взбивая ее копытами, путаясь в сети еще больше. Глюк успел соскочить в воду и неистово рубил мечом вокруг жеребца, пытаясь его освободить. Я бросился к нему. Глюк оставил бесполезные попытки по освобождению коня, оскалил зубы, поднял над головой меч и пошел навстречу.

«Начинается самое интересное. Посмотрим, чему научил меня Вилен», — подумал я.

— Урра-ааа! — пронесся над рекой древний клич руссов. Говорят, что они стибрили его у древних тюрков, а в переводе он означал: «Бей!».

Глюк встретил меня каскадом быстрых и сильных ударов. Он стал теснить меня в сторону берега, на котором стояли номады.

Я едва успевал отбивать град бешеных ударов. Под ноги некстати подвернулся камень, я поскользнулся и упал. Его клинок вскользь прошелся по моему лбу. Глюк попробовал пырнуть ножом, но я перехватил его руку, выронив свой кинжал.

Бешеные глаза Глюка приблизились к моему лицу. Он с силой навалился на меня, не давая подняться. Я, хлебнув воздуха и воды, упал на спину и потянул его за собой. Вода закипела от нашей борьбы. Попав в собственную ловушку, он стремился освободиться от моих рук, как и все степняки, плохо перенося купание. Ему удалось вырваться, и он заспешил к берегу. Я кинулся следом. Он успел выбраться на сушу.

Улыбаясь, Глюк подкидывал в руке нож, прикидывая, как его кинуть. Нас разделяло несколько шагов. Выставив перед собой меч, я не сводил глаз с ножа. Глюк метнул. Я дернулся в сторону. Лезвие распороло бедро. Смахнув со лба капельки крови, взглянул на рану — порез сильный, но не опасный.

Сотрясатель Вселенной перешел в атаку, не сомневаясь в победе.

— Ты храбрый воин, я буду рад убить тебя.

— Попробуй.

Звон скрещенных клинков наполнил воздух. Он старался оттеснить меня от воды, и ему это удалось. Я видел, что он владеет клинком лучше меня. Удачный выпад Глюка разорвал на груди майку, оставив новый кровоточащий порез. Глюк громко и устрашающе захохотал.

— Я убью тебя! — взвыл он. Лезвие его меча мелькнуло перед глазами, я отпрыгнул в сторону и оказался в воде. Мокрый песок вязал ноги. Лицо Бешеного Глюка приблизилось. Были отчетливо видны вздувшиеся на висках темные жилы и на впалых скулах две грязные дорожки от пота.

Я снова поскользнулся, упал на колено и по инерции, защищаясь, выставил руку с мечом. В этот момент Глюк шагнул навстречу, замахиваясь кривым клинком для последнего завершающего удара…

Его грудь наткнулась на мой меч, он вошел легко почти наполовину. Изумленно выкатив белые глаза, Глюк посмотрел вниз, занесенная для удара рука застыла.

— Ты? — хрипло выдохнул Глюк. — Ты?

Он отступил назад. Меч так и остался торчать в груди. Если честно, я ожидал иного исхода. Глюк выронил оружие и вцепился, раня и калеча пальцы, в лезвие, пытаясь вырвать смертельное жало. Шатаясь, словно пьяный, он развернулся к номадам.

— Убейте их! — пронзительно завизжал он и упал лицом вниз. Меж его узких лопаток проросло окровавленное лезвие.

Я выбрался на берег. Кочевники хранили молчание, изумленно рассматривая меня и поверженного повелителя.

— Стойте! — закричал я, раскидывая руки в стороны. — Смотрите, я убил Бешеного Глюка! — Я прошел вперед и встал над телом.

— Кого вы собираетесь слушать? Выполнять приказы мертвого? Кому вы служили? Убийце и бандиту? Кого раньше, если бы соблюдали заветы предков, повесили в степи на ветке одинокого дерева? Я убил не одного из вас, а бешеного волка, вырезавшего несколько свободных номад только потому, что они желали выбирать степные дороги сами. Разве вам не хватает земли для пастбищ и скота? Разве малочисленны ваши табуны и мор истребил стада коров? Я говорю: вы свободны от обязательств перед Бешеным Глюком. Мы никогда не проливали кровь друг друга, ради чего проливать сегодня? Нам нечего делить. Мы всегда были хорошими соседями. Я убил не повелителя или короля номад, а бандита и убийцу. Убил в честном поединке.