Кристина Юраш - Стихийный сон

– Не может быть, – прошептала я, зажимая себе рот рукой. Мир перевернулся, упал вниз и разбился вдребезги, оставляя звенящую в ушах тишину. Внезапная слабость накатила на меня, я покачнуласьЮ глядя в одну точку. И почему-то мне казалось, что это была та самая точка невозврата. Жизнь взяла в руки черный маркер и перечеркнула две судьбы. Не знаю, смеялась она в этот момент смехом злого гения или рыдала, сморкаясь в бумажные салфетки? Сомневаюсь, что выражение ее лица изменилось, ведь она делает это не первый раз, подписывая твердой рукой начальственную резолюцию: «В исполнении мечты отказать!». Под резолюцией она поставила печать «Неудачники» и бросила нас в долгий и мучительный ящик бессмысленного ожидания. Может, жизнь кому-то и ставит подножки, но сейчас мне показалось, что она ударила в под дых.

Феникс встал и сломал ногою стул, тяжело дыша и сжимая кулаки. Буря мглою, Феню кроет. В его руках горел огонь, лицо исказилось от ярости и гнева, который он мечтал выместить на чем-то или на ком-то.

– Давай ты немного остынешь, и… – начала я, немного отойдя от потрясения, но огненная вспышка врезалась в стену, рассыпаясь искрами и добавляя к нашему антуражу погорельцев еще одно смелое дизайнерское решение. Он собирался двинуться к двери, но я встала у него на пути.

– Так, успокойся, пожалуйста! – строго произнесла я, глядя, как стена превращается в биеннале рукожопого электрика, не удосужившегося проконтролировать качество воспламеняющихся розеток, купленных по горящей скидке.

– Прекрати немедленно! – закричала я. – Нам еще здесь жить!

– Ты предлагаешь сделать ремонт, обзавестись новым диваном и устраиваться поудобнее, отслеживая последние новости? – скривился Феникс, снова вспыхивая.

– Я предлагаю тебе просто смириться и не делать глупостей, – заволновалась я, глядя на явные следы недавнего пожара.

– Смириться? – нехорошо усмехнулся Феникс, сдувая прядь волос с лица. – О, нет! Я как представлю, что нам придется просидеть здесь еще лет пять минимум, то …

– … выбираю новые обои, новую мебель, чиню ванную и покупаю второе одеяло, – вздохнула я, допуская, что даже в мире разброда, разврата и шатания, есть место для уютной семейной идиллии рабовладельца и его рабыни. – Так, все, прекрати! Я кому говорю! Не надо пороть горячку!

Я подошла к Фениксу, положила руку ему на щеку и заглянула в глаза, слегка поглаживая большим пальцем его губы.

– Давай попробуем определить, откуда дует ветер, – утешала я, поглаживая страдальца от форс-мажора.

– Чтобы понять, откуда он дует, нужно принюхаться. Есть у меня подозрение, что штормовой ветер дует с ближайшей помойки истории, а теперь наша маленькая посудинка «Последняя надежда» медленно терпит крушение, – сардонически ответили мне.

– Хорошо, давай просто опустим руки, – предложила я, подавляя зевок.

– Для того, чтобы опустить руки, их нужно сначала поднять! – парировал Феникс, задумчиво перебирая мои волосы.– И вот сейчас я близок к тому, чтобы бросить вызов свежеиспеченному монарху, сбить с него спесь и корону. Хотя, корону сбить будет не так просто.

– Поднять вверх и сдаться, – согласилась я, понимая, что сама уже почти смирилась с таким исходом. В этом мире, и смех, и грех, мечты сбываются, но не у всех. Я давно заметила, что неудачная жизнь напоминает не отвечающее приложение, когда у тебя есть всего два варианта «закрыть» или «подождать».

– Не все так плохо… Мы живы, здоровы… – задушевно начала я, мысленно открывая дверь, ведущую к стратегическим запасам необоснованного оптимизма. – Мы просто возьмем таймаут.

– Скажи еще, что бодры и веселы… – мрачно заметил Феникс, тяжело вздыхая и целуя мой палец. – Полны оптимизма и энтузиазма… И у нас все хорошо!

– У нас с тобой – все хорошо, – мягко возразила я, не сводя глаз с бледного лица. – Все очень и очень хорошо…И мне с тобой очень и очень хорошо… Ты даже не представляешь, как я счастлива… Да, корону получил кто-то другой, да, мы застряли здесь надолго, но ….

Я опустила глаза, уставившись в его любимое золотое украшение.

– … главное, что есть ты у меня… – закончила я свою мысль. – И не переживай так сильно… У нас все получится…. Мы что-нибудь придумаем… Только не надо рубить с плеча… Мы еще завоюем себе место под солнцем…

Мои пальцы вплетались в золотые волосы. Мое сердце действительно очень любит золото. Только не то холодное и звонкое, согревающее душу скряг и скупердяев, а это, тонкое, мягкое золото, которое так приятно перебирать и целовать. Это – мое золото. Мое! И я никому его не отдам! Без него мое сердце будет нищим и пустым.

Я обняла его, вдыхая сладковатый запах и крепко-крепко держа за талию мою сокровищницу. Огонь, горевший в руках, начинал медленно угасать.

– Рыжик, – тяжело вздохнул Феникс, глядя на меня пристальным и задумчивым взглядом. – Зачем ты такая?

Он грустно усмехнулся, не сводя с меня этого странного слегка рассеянного взгляда.

– Какая такая? – тихо спросила я, снова задумчиво и увлеченно расправляя золотые волосы и раскладывая их на красивые пряди.

– Такая… – ответили мне, пока я с любопытством смотрела на маленький гвоздик сережки. Точно такой же, как у меня.

– Я не знаю, – пожала плечами я, не понимая, что имеется в виду.

– Почему, когда я смотрю на тебя, мне хочется защитить тебя от всего мира? Спрятать и защитить? – услышала я в тот момент, когда прикасалась к чужой сережке. Я против мужских сережек, но в нашем случае это круче, чем гарнитура.

– Потому, что я слабая и никчемная, – усмехнулась я, осознавая правдивость своих слов. – Вот и весь секрет. Если бы я была сильной и «кчемной», то у меня на голове давным-давно красовалась корона, которую я отдала бы тебе. За мной, как за серийным убийцей, стелился бы кровавый след, когда я бы выходила в круг, то ты переживал бы не за меня, а за противника… И все закончилось бы по-другому.

Феникс прыснул.

– Конечно по–другому. Я представил «сильного» Рыжика, представил, как я хожу вдоль стеночки по струнке, заглядываю в глаза и боюсь слово поперек сказать. Тихая, спокойная жизнь трусливого подкаблучника. О, нет. Как только я понимаю, что я – не цель, а средство, как только понимаю, что меня, как фотографию, пытаются загнать в рамку, отсекая лишнее, как только осознаю, что девушка почувствовала себя богиней и пытается вылепить из меня что-то другое, удобное и функциональное, я прекращаю отношения в одностороннем порядке. Без объяснений. Я не люблю, когда «сильные» девушки тянут мое одеяло на себя. Я сам укрою.

– Тогда укрой меня. Я буду совсем не против. Только при условии, что ты тоже будешь укрыт, – ответила я, прижавшись лбом к его груди. – Короче, тебе со мной не повезло. Не на ту лошадку ты поставил.