Валентина Елисеева - Ошибка бабушки

– Нет, я буду работать в лаборатории, мне нужно закончить кое-какие исследования и расчеты.

– Тогда подключи меня сразу к лингве, – поежившись, попросила Вера. Если делать нечего, то и откладывать экзекуцию не стоит.

Демон-хранитель несчастно сморщился, оперся локтями на обеденный стол и тоскливо выдал:

– Не понимаю я тебя! Это же очень больно, я же вижу показатели на датчиках. Ты вчера потеряла сознание от болевого шока, а сегодня опять хочешь продолжать, хоть тебе и очень-очень страшно – я же вижу! Вера, если ты планируешь использовать полученные знания в своем мире – то выбрось эту идею из головы: это просто невозможно сделать, у вас нет ни знаниевой, ни духовно-моральной базы для такого использования! Тебя просто не поймут и сочтут сумасшедшей, ведь применить эти знания ты никогда не сможешь! Лингва – это просто словарь, где все понятия подкреплены небольшой теорией для лучшего их понимания, лингва не дает практических умений! Это только здесь, в сердце изначальной материи ты можешь творить все, что пожелаешь, лишь усилием своего воображения, но в мирах у тебя таких способностей не будет, поскольку в тебе самой таких способностей и нет! Понимаешь?

– Понимаю, я не клиническая идиотка, – поразилась предупреждению Квазика Вера. – Я знаю, что не смогу щелчком хвоста уничтожить космических тварей и погасить лесной пожар, даже если выращу себе этот хвост. Я осознаю, что и речь мою русскую понимать в других мирах не будут, поэтому и хочу научиться универсальному языку, на котором говорите вы. Я хочу иметь возможность учиться – для этого мне и нужна ваша лингва, ты же сам сказал, что без нее я не пойму ваши книги.

О нитях конгруэнтности и спасении Земли от гибели Вера благоразумно промолчала, не желая смешить демона своими жалкими потугами, – она до сих пор не выяснила, что это за нити!

– Универсальный язык лингва тебе уже закачала – ты с утра на нем говоришь, просто не заметила, поскольку в плане понимания собственной речи для тебя ничего не изменилось, – спокойно просветил Квазик.

– Как? Уже?! То-то у меня губы к вечеру неметь стали…

– Да, артикуляция губ в универсальном сильно отличается от той, что соответствует твоему родному языку.

– А это знание универсального языка тоже исчезнет, если я уйду из твоего дома? – заволновалась Вера.

– Нет, это теперь твое личное знание, хранящееся в твоей памяти, – нетерпеливо пояснил Квазик.

Ах, господину хвостатому академику надоели вопросы глупых абитуриентов? Ничего, потерпит – вопросы еще не закончились.

– Я смогу понимать представителей других рас?

– Если они будут говорить на универсальном, то да, так же как и они тебя будут понимать, – раздраженно мотнул головой Квазик. – Вера, язык не шутки ради назвали универсальным!

– А если они будут говорить… ну… по-эльфячьи?

– На эльфийском, – поправил Квазик. – Тогда не поймешь. Правда, многие высшие расы и в родных мирах перешли на универсальный.

– А как же ты мой русский с самого начала понимал?

– Я хранитель уровня эль, а способность понимать любой осмысленный набор звуков формируется еще до присвоения уровня дел . Правда, с тобой эта способность часто дает сбой, я порой совершенно тебя не понимаю, – хмуро ответил Квазик. – Пошли, великомученица высшего образования. Или передумала подключаться к лингве?

– Не передумала. Пошли, – дрожащим, срывающимся от страха голосом отважно ответила Вера.

«С болью от рождения знаком каждый человек, – уныло размышляла по дороге к лаборатории Вера, – но уровень боли бывает очень разный. Когда-то я думала, что самая сильная боль – это боль при переломе руки, я ощутила ее в шестом классе. Потом думала, что самое жуткое испытание – это удаление зуба мудрости, который распался на две части, как только прорезался из десны, сразу опух, воспалился и, зараза, никак не отреагировал на кучу «замораживающих» и обезболивающих уколов. Тогда его выдергивали частями, «на живую», два врача меня держали, а третий, сыпя матами, вытаскивал из горящей огнем раскуроченной десны все новые и новые осколки корней. Когда я, семнадцатилетняя худенькая девчонка, рожала четырехкилограммовую головастую Людочку, а акушерка в ответ на все мои крики и мольбы о помощи спокойно отвечала: «Молодая, сама родишь», – я честно полагала, что больнее быть не может и тоже ошибалась: подключение к лингве перевесило все. Это, наверное, похоже на попытку устоять на раскаленной плите, чувствуя, как поджариваются твои пятки, запекаются щиколотки, как с них лохмотьями сползает обугленная кожа… Ох, пришли».

Опять липучка на лоб и уши закладывает от собственного вопля. Главное – не крикнуть «Хватит!», главное – даже не подумать об остановке. Где же ты, блаженное забытье?!

В этот раз потери сознания не случилось – пытка внезапно оборвалась. Помедлив, чтобы убедиться в окончательном уходе боли, Вера открыла глаза и увидела, как побелевшая нить отправляется Квазиком обратно в слепящий шар.

– В чем теперь причина остановки? Я в сознании и не прерывала процесс. – Опираясь на дрожащие руки, Вера приподнялась и села на полу.

– Закончился объем памяти, доступный для записи, – ответил Квазик, напомнив Вере знакомого айтишника, который частенько помогал ей разбираться с проблемами в бухгалтерских программах и «апгрейдил» Верины компьютеры, а попутно делился с ней опытом и знаниями. – Итого: ты усвоила двадцать один процент. Не ожидал такого огромного показателя, а уж то, что ты столько смогла выдержать и не отказаться от загрузки – и вовсе нонсенс.

Ей показалось или в голосе Квазика в кои-то веки проскользнуло уважение? Вау, ради такого стоило помучиться. А еще ради заветных нитей конгруэнтности! Загрузились сведения о них? Черт, нет!

– Что надо сделать, чтобы увеличить объем памяти? – стиснув зубы, спросила Вера.

– Учиться, учиться и еще раз учиться, – хмыкнул Квазик. – У большинства высших рас совершеннолетие только в сто лет наступает, но и оно не прерывает процесс обучения. Познавать законы Вселенной можно бесконечно, но в низших мирах к этому не стремятся, поэтому и мозг ваш малоразвит, и ментальные способности на зачаточном уровне находятся.

Хам! Трижды хам! М-да, уважение ей точно померещилось. Вера соскребла с пола свое трясущееся и обливающееся холодным п о том тело, и поплелась в спальню – благо, тут недалеко, только овальный коридорчик перейти.

– Ты сотворила целый луг и лес за окном, но так и не создала себе отдельную спальню, – тихо сказал Квазик у нее за спиной, когда Вера упала на кровать, легла на бок и натянула на голову одеяло.

– Завтра создам, сегодня «воображалка» уже сломалась, – огрызнулась Вера.