Сергей Арьков - Тёмный легион

– Что происходит? – простонал Владик. – Почему так тихо? Почему никто не стреляет? Это уже Вальхалла, да?

Он кое-как поднял себя на четвереньки, задрал голову и узрел исполинское чудовище. Секунду Владик тупо смотрел на великана, что приблизился настолько, что навис над стеной, затем уста его разверзлись, и из них ультразвуковым потоком хлынул неудержимый пронзительный визг.

Гигантский мертвец остановился напротив стены, секунду помедлил, а затем его огромные руки начали неторопливо подниматься для сокрушительного удара. Уцелевшие защитники Цитадели, к этому времени, уже давно сбежали со своих позиций, на поле боя остались только Цент, ибо являл собой пример безграничной отваги, да Владик, который и рад бы был сбежать, но сил на это уже не осталось. Бывший рэкетир выпустил в исполина несколько пуль, а когда осознал их полную неэффективность, перехватил костяное копье для броска и кинулся в атаку.

– За девяностые! – хрипло орал он во все горло. – За свободный рынок!

Великан уже начал опускать свои руки, дабы гармошкой смять стену крепости, но, в этот момент, брошенное Центом копье вонзилось в его неохватное тело. Оно едва-едва проникло в тухлую плоть, из которой состоял монстр, но даже этого жалкого укола оказалось достаточно. Исполин содрогнулся, из его пасти вырвался негромкий рык, после чего вся эта многотонная туша рухнула прямо на стену, помяв несколько контейнеров, и образовав собой отличный мост для армии мертвых. Те тут же воспользовались им, и муравьями полезли вверх по телу великана. Впрочем, им уже никто не оказывал сопротивления. Находящиеся в сознании защитники были деморализованы. В панике они метались по двору, пытаясь открыть заклинившие ворота, вопили, рыдали и взывали к небесам.

– Ну, вот и все, – выдохнул Цент. – Не сложилось.

После чего белкой сбежал со стены и бросился к танку. Об управлении данным транспортным средством он имел некоторое представление, оставалось лишь надеяться, что обитатели Цитадели не слили с него все топливо.

Двигатель запустился с пятой попытки. Кое-как развернув машину, Цент направил ее на ворота. Те, разумеется, не выдержали такого удара, и были вырваны с мясом. Танк вывалился наружу, и Цент прибавил ходу, желая одного – убраться как можно дальше от павшей крепости. Хотелось надеяться, что на это хватит топлива, и что зомби не станут преследовать его бесконечно. О судьбе сотен людей, оказавшихся в лапах некроманта, танкист-самоучка старался не думать, и у него неплохо получалось. Цент всегда предпочитал думать только о себе, потому и был до сих пор жив. Он ведь не бог, чтобы печься обо всем роде людском. Себя бы сберечь, и то хлеб.

Цент проснулся, и почувствовал себя хуже некуда. Вчерашние подвиги аукались немолодому организму так, что не хотелось жить. Болело все, сверху донизу. И это при том, что мертвецы его, считай, и не били. Сам себя едва не загнал в могилу, ибо дрался как в последний раз, не щадя сил и здоровья. Вчера это казалось нормальным, но вот сегодня Цент пожалел о своей горячности. Решающая битва, защита последнего оплота человечества, или мы их, или они нас – сам же выдумал все эти лозунги, чтобы подбодрить подчиненных, и сам же в них уверовал. А зря. Цитадель, конечно, пала, но он-то жив, здоров, и готов искать новые приключения. Пусть некромант забирает себе людей из крепости, пусть держит весь этот район и творит тут свои черные дела. Мир велик. В нем еще так много интересного: тонны тушенки, баррели алкоголя, горы вкуснейших сухариков. Единственное, что печалило, это утрата едва обретенных лохов. Ведь почти получилось осуществить давнюю мечту. Нашел лохов, завладел лохами, и все сорвалось. А ведь мог бы княжить в свое удовольствие, если бы не чертов колдун со своими покойниками.

Впрочем, особой ненависти к Легиону Цент не питал. Хоть дело и решилось не в его пользу, все произошло по понятиям, и предъявить некроманту было нечего. Что, конечно, не отменяло желания перегнать клятого чародея через мясорубку, а фарш отправить в яму с известью.

Воздух в утробе танка был затхлый и зловонный. Цент, принюхавшись, выяснил, что основным отравителем атмосферы является он сам. Мало того, что пропотел как в бане, пока рубил мертвецов, так еще и в гное их за малым не искупался. Нужно было вылезать наружу, приводить себя в порядок и вновь начинать жизнь заново. Цент уже со счета сбился, сколько раз ее вот так начинал. Крылся в этом, однако, и положительный момент – опыт есть, а это штука важная.

Вылезти из танка оказалось непросто. Измученное битвой тело местами не слушалось команд мозга, да еще и ноги отсидел так, что вообще их не чувствовал. А тут из живота возьми да зазвучи голодное урчание. Цента наглость собственного тела вывела из душевного равновесия.

– А ты вообще молчи! – прикрикнул он на желудок. – Не трави душу. Без тебя все знаю.

Коварный желудок невольно напомнил ему о кормовом злодеянии Владика, и у Цента сжались кулаки. Если бы вероломный программист не остался в крепости вместе со всеми, дорого бы он заплатил за свою фашистскую выходку. У Цента до сих пор все эти ужасы стояли перед глазами – складская коморка, пустые банки из-под тушенки, пакетики из-под сухариков, и стойкое понимание, что все это сожрано не им и, следовательно, потеряно навсегда. Требовалось как-то заглушить душевную боль, исцелить травмированную психику, и лучшим медикаментозным средством в данном случае была хорошая обильная трапеза. Сейчас бы сесть за основательно накрытый стол, подкрепиться не щадя живота своего, и, возможно, после этого совершенное Владиком преступление перестанет казаться чем-то непоправимо-ужасным.

Кряхтя и матерясь, Цент добрался до башенного люка, не без труда открыл его и выглянул наружу. Внешний мир оказался белым и холодным. Высунувшись выше, Цент осмотрелся, и выяснил, что припарковался в чистом поле. Обильный снегопад превратил танк в один большой сугроб, только пушка нагло торчала из него, провоцируя последователей Фрейда. Снег, к слову, продолжал валить, и довольно бодро. Из-за этого вокруг не было видно ничего, кроме таинственной белизны. Цент, впрочем, не стал огорчаться по этому поводу. Теперь-то ему все равно, куда идти. Вновь свободен, будто ветер. Главное, это не забрести случайно обратно в Цитадель, или в скотомогильник, где логово темных сил. Хорошо бы добраться до бабки-колдуньи и напроситься на ужин и ночлег. Да бог с ней, с бабкой, доползти бы до ближайшего магазина и ударить по консервам и спиртному.

Цент выдавил себя из люка, осторожно съехал с башни, и вдруг снег, покрывающий корпус танка, зашевелился рядом с его ногой. Цент сразу все понял – это зомби. Пристроился на броне, затаился, выждал, а теперь вот решил напасть. Что ж, с кем-то другим этот номер мог бы пройти, но только не с бывалым волком, что перегрыз немало глоток на своем лихом веку. Цент поднял ногу, метясь тяжелым ботинком в голову мертвеца. Один хороший удар, и череп разлетится на куски, а без головы зомби не опасен – не видит, не слышит, кусаться нечем. Но тут прицепившийся безбилетник вырвал из снега лицо, и Цент, разглядев его, едва не скатился с танка в сугроб. Потому что это лицо было ему очень хорошо знакомо.