Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

Зонг решил больше не рисковать. Антигравитатор сработал надежно, и Зонг взмыл под потолок… Люся пролетела мимо, но Робот понял, что дальше рисковать нельзя, — потолки слишком низкие и его легко поймать даже под потолком. Люся опять зашевелилась… Робот замаскировался от греха подальше под люстру.

Открыв глаза, Люся сначала удивилась, что в квартире две люстры, но после очередного уменьшения уровня жидкости в блистающем сосуде это ей стало совершенно безразлично. Она отдышалась, обыскала еще раз все полки и холодильник, но пищи так и не нашла. Есть хотелось еще сильнее… Люся еще раз взглянула на потолок. Обе люстры были на месте. Пожав плечами, Люся открыла дверь и вышла, с треском захлопнув ее за собой. Люстры вздрогнули, одна из них тихо звякнула, а другая тут же превратилась в Зонга.

Робот опустился на пол и стал анализировать происшедшее. «Из-за отсутствия заблаговременной информации данная ситуация не могла быть предсказуемой. Первое — случайная встреча с особью противоположного пола с неявно выраженными намерениями и непрогнозируемой реакцией своего поведения. Опыт ценный, нужный, но понять все, что было, я не смог. Покажу там, на планете, может, они поймут. Это-то и странно, что на каждом шагу неоднозначные ситуации. Отсутствие пищи — просчет. Люди пока еще едят. Введение отравляющей жидкости — тоже ошибка. Алкоголь мгновенно изменил характеристики пятой микросхемы. Не надо было этого делать. Но что-то заставило меня так поступить… Очевидно, это решение, что надо поступать так же, как она, было принято во имя общего в будущем. Таков был прогноз. Хорошо ли, что она ушла? Да, хорошо, далее могли быть совершенно непредсказуемые последствия…»

Зонг включил телевизор. На экране появился квадрат, огороженный канатами. За ними проявился зал, заполненный сотнями людей. Лица их были перекошены злобой, азартом… круглые, безумные глаза, орущие рты, мелькающие кулаки, дым от сигар… Внутри квадрата два человека избивали друг друга. Один уже еле стоял на ногах, другой наносил ему страшные удары.

— Убей его! Развали его пополам! Вгони его в пол! Выбей из него мозги!.. — неслось из динамиков.

Зонг был потрясен. Ячейки его логических систем не могли обработать поступающую информацию. Зонг был в растерянности. Робот переключился только на прием информации. Так прошел вечер. Звонок в дверь оторвал его от переписи информации в долговременную память. Зонг открыл дверь. Перед ним стоял человек в обтрепанной, неопрятной одежде с чемоданчиком в руках. Руки были грязные, глаза человека были затуманены. В них нельзя было прочесть ни намерений, ни определенной мысли. Робот послал человеку тестовый сигнал. Глаза человека не отреагировали. Мозг человека с чемоданом находился в анестезии.

— Хозяин, вызывал? — невнятно произнес он.

Дистанционные анализаторы Робота быстро определили формулу анестизирующего вещества.

«Все то же. И в массе, и в Люсе, и в нем. Но это же яд. Планета самоубийц? Кто привел их к этому? Что за массовый психоз? Но ведь есть и другие. Значит, дело не в этом».

— Входите. Кто вы? — спросил Зонг.

— Как кто? Слесарь, не видишь, что ли. Слесарь из нашего, двадцатого ЖЭКа.

Что такое ЖЭК, Зонг не знал, но благоразумно не переспросил, вспомнив реакции Люси.

— Что вам надо?

— Это ты брось, цену сбиваешь. Это тебе надо, а не мне. Вызывали?

— Я не вызывал никого.

— Не вешай лапшу на уши, ханурик. Вот у меня в наряде — дом, квартира, даже этаж записан, вверх унитаз тащить, а он тяжелый. Квартиросъемщик Иванов Василий Иванович. Это ты и будешь?

Реакция Зонга была мгновенной.

— Да, это я.

— Ну вот, а ты отпираешься: не я, не вызывал. Что, трояка жаль?

Робот перевел «трояк» в три и понял, что речь идет о какой-то награде.

— Нет, не жалко.

— Ну вот. Сичас так тебе все и сделаю, что и пятерик сам отвалишь, — поднимал цену слесарь. Он громко икнул, покачнулся и произнес: — Я Миронычем буду.

Робот не понял. Чего-то не хватало. Мироныч это заметил.

— Ну Мироныч я. Отчество такое. А по полному Цезарь Мироныч я. Это мои родители назвали меня этим Цезарем. В детстве меня Клавкой дразнили, ух и зверел я на пацанов… А это царь вроде такой был в этой… как ее… стране… Ну на сапог похожа, а вокруг море, кроме одной стороны… еще этот, как его, Наполевон потом рядом жил, на острове. Там и помер.

Робот подключил память. «Цезарь — римский император. Имя — Юлий. Был убит, получив двадцать три удара кинжалом. И только при первом издал стон…» — хватит, Зонг отключил воспроизведение памяти.

— Вы все-таки что хотите? — еще раз спросил Зонг.

— Как чего? Чинить буду, — опешил Мироныч.

— Что чинить?

— Как что? Кран. Вот в наряде домоуправ написал: «Кран в ванне. Правый. Тикет». Я сам с его стола, в папке его брал самолично. Он к дитям уехал, малому внуку год. Орет. Бедовый будет. Не домоуправ, тот само собой орет, внук орет. Так что ошибки нету, хозяин. Тряхни кошельком, а то зальешь нижних соседей, за ремонт потолка платить будешь. А нынче побелки нет, обег все магазины да лавки. Но тебе достану, у Кольки Шприца есть. Уворовал где-то… — бормотал слесарь и начал продвигаться к ванной комнате.

Робот не мог связать отрывочные данные в единое целое. Он не мог понять связь крана, пятерика, потолка, побелки и Кольки Шприца. Но он ясно сделал вывод, что за что-то в любом случае надо платить. А платят деньгами. Это Робот знал.

— Пожалуйста, возьмите. — Зонг бросил пачку денег на стол. — А мне дайте то, что вы называете нарядом.

Мироныч сунул Зонгу мятую бумажку и, не отрывая взгляда от пачки, двинулся к столу.

— Сколько взять-то? — очумело спросил Мироныч, боясь притронуться к пачке.

— Сколько хотите, — растерянно ответил Зонг.

Он внимательно изучил наряд и наконец понял, в чем дело. Наряд был выписан год назад по земному календарю.

Робот поднял зрительные анализаторы на слесаря. Тот стоял, как солдат, по стойке «смирно» и держал в вытянутой руке красную бумажку с цифрой 10. В глазах слесаря Робот прочитал явно выраженную и живую мысль: «А вдруг отдаст?»

— Эту можно? — услышал Зонг тихий, хриплый шепот слесаря. — Одну.

— Берите. А кран я починил сам. Так что спасибо вам.

— Есть. — Четко ответил Мироныч и строевым шагом двинулся к двери. Зонг еле успел ее распахнуть. С вытянутой одной рукой, с десяткой в ней и с чемоданчиком в другой Цезарь вышел на лестничную клетку. Закрывая дверь, Зонг услышал грохот, звон чего-то железного и голос Мироныча: «Завтра еще приду и все починю, милый».

«Не надо», — успел подумать Зонг и вздрогнул в очередной раз. Звонил телефон. Зонг поднял трубку.

— Щебень куда подавать, господин хороший. Я, что ли, шоферюгам платить буду. И диспетчер оборался. Ты ему на лапу не дал, что ли?.. Слышь, ты где, Василий? Законов не знаешь. А? — Голос был веселый.