Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

«Зачем давать им мои знания, зачем сбивать их с верного пути. Пусть идут своей дорогой. В них я сам…» — решил Гу и отключил последнее, что связывало его с существованием на планете, — блоки самосохранения. Гу уснул навсегда.

Летела в Пространстве Далекая Звезда, жила планета… исчезли, рассыпавшись в прах, звездолет и компьютер, появились города, заводы, самолеты и космические корабли… Шло время… Далекая Звезда угасла, планета задыхалась, недра ее становились пусты… Нужен был новый мир, мир, похожий на Далекую Звезду и ее планеты.

Астрономы трудились день и ночь, обшаривая Великое Множество Вселенной, и, наконец, нашли то, что искали. Инженеры строили звездолет. Пришло время, и Разумные посылали свой первый звездолет в дальние дали космоса. Компьютер высочайшего интеллекта вел корабль к цели в черном безмолвии Космоса. Там в его глубине была звезда с излучением, похожим на спектр их звезды. Звездолет устремился к ней. Глаза Разумных, летящих среди звезд, не отрывались от иллюминаторов — там, далеко, таял их мир, терялись очертания континентов, гор, морей, рек. Исчезла планета, затерялась в Черном Безмолвии их родная звезда. Впереди было шестьдесят лет полета. Звездолет летел к Желтой Звезде, там надеялись найти пристанище, а может быть, Жизнь и Разум.

— Мы многому их научили и научились сами. Нам многое подвластно. Но как сохранить всю эту массу знаний? Знаний так много, что память, поглотившая их, должна быть необъятной. Куда все это поместить?

— Ген, в постановке задачи ты прав. Но ведь ты, как всегда, даже на йоту не приблизил нас к тому, как же все-таки это сделать? И что надо сделать?

— Да нет, Сингл, мысли у меня есть, и они уже воплощаются в конкретные предложения. Самое главное, на мой взгляд, сохранить три закона: Закон Подобий, Закон Сохранения и Закон Возрождения.

— Да, Ген, ты всегда слыл генератором общих идей. На это, нужна огромная энергия. То, о чем ты говоришь, — это Жизнь с ее бесконечными сочетаниями. Нет, это невозможно.

— Да, ты прав, энергия нужна, и нужно надежное ее хранилище.

— Добавь, что еще надо сделать так, чтобы лишь при благоприятных условиях эта энергия пробуждалась и давала ростки Жизни, чтобы…

— Да, да, ты прав. Я знаю, что ты хочешь сказать еще: надо, чтобы хранилище было абсолютно надежным, а такого не бывает. Так? — Сингл согласно кивнул головой. Ген продолжал. — Я знаю, как это сделать, В одном хранилище информацию содержать нельзя — рискованно. Ее надо хранить в бесконечном множестве контейнеров. В каждом, и подобную. Тогда шанс на успех возрастает. И лучше, если Жизнь сама будет воспроизводить и код, и хранилище. Тогда в одном будет и Сохранение, и Возрождение, и Подобие, они должны быть равноценны.

— Ты, Ген, утопист. Слишком много противоречивых требований. Создать такое… это чрезвычайно трудно и долго. Надо собрать Совет экспертов… Кстати, сегодня какой-то старый фильм, по-моему, прошлого века, включи, посмотрим. Им было легко, нашим предкам, — никаких проблем.

Ген включил экран. Как раз побежали лишь первые кадры: женщины с песней шли по полю и что-то разбрасывали, выбирая это что-то из висящих на шее предметов усеченной цилиндрической формы. Ген напряг память… «Семена!» — вспомнил он и тут же выключил экран, чтобы больше никто не догадался… Лавры блестящей мысли принадлежали ему.

Пятая Вселенная в очередной раз вступила во вторую половину своей жизни. Стремительное разбегание Галактик сначала приостановилось, а потом, словно замерев и подумав, что же делать дальше, они начали свой долгий путь назад — к точке, родившей ее. То, о чем говорили древние и к чему пришли современные теории, свершилось — Вселенная начала умирать, чтобы возродиться вновь. «Мне знаком страшный распад Вселенной. Я видел, как все уничтожается. Всякий раз снова и снова в конце всякого цикла… каждый атом распадается на первичные частицы воды вечности, из которой когда-то произошло все… Увы, кто сочтет Вселенные, которые ушли бесследно и возникли вновь. Они опять и опять возникали из бесформенной бездны этих вод? Кто сочтет проходящие эпохи миров, которые бесконечно сменяют друг друга?» — так говорили устами богов древние. «Форма существования Вселенной циклична», — утверждали ученые.

— Грум, у меня родились новые мысли. Я не мог спать сегодняшней ночью, я думал, что делать. Почему именно нам выпало понять и предупредить всех о «начале конца века». Это очень тяжело, Грум. Хотя религии говорили о «конце света» давно.

— То, что ты не спал, Хонк, это, конечно, плохо. Нам сейчас надо много работать. Ты, как всегда, эмоционален и не сказал мне главного — о своих новых мыслях, — Грум говорил медленно, и это придавало его словам весомость и мудрость.

— Да, извини, Грум, я действительно рассеян. Возраст, бессонница уже тяжело переносится в наши годы. Я подумал вот о чем: во Вселенной много Галактик. Может, и Вселенная не одна. В каждой Галактике множество звездных систем. Каждая звездная система — это целый мир знаний, опыта и информации. Галактики стянутся в единую точку. Может ли произойти обмен информации на элементарном уровне? Не возродится ли новая Вселенная с новым уровнем знаний, чтобы в будущей бесконечности проявления материи вновь обогатить свой опыт?

— Ты хочешь этому помочь? — спросил Грум.

— Да, Грум, хочу и думаю, что это можно. Помнишь, на заседании Совета ты как-то встал в самый разгар спора и сказал, что будет все равно так и что споры ваши и доказательства бесполезны. Ты это сказал и ушел. Я думал, что ты был просто болен. Я был с твоим предложением не согласен. Каково же было мое удивление, когда все оказалось именно так, как ты предвидел.

— Да, я помню этот случай. Понимаешь, меня все чаще и чаще одолевает чувство, что я смотрю фильм, в котором когда-то снимался. Многое знакомо: действующие лица, решения, ситуации, пейзажи, города, Площади, дома… Я и тогда все это видел как бы со стороны и вмешиваться не хотел, знал, что будет. Трудно все это объяснять, но как будто просыпается в тебе что-то, не зависящее от тебя и от твоего разума… — Грум морщил лоб и потирал подбородок.

— Ты тысячу раз прав, Грум, помнишь наши исследования по коллективному разуму? Одна рыба — один интеллект, стая — другой… И птицы, и звери… и люди. Ты прав, Грум, прав, так и надо сделать: одна частица — единицы информации, миллиарды частиц — интеллект. Так и надо сделать… мало ли как начнется развитие новой Вселенной.

Подобно Ноевому ковчегу мчался корабль через окна Вселенной по кругу времени. Он спешил в новый, недавно рожденный мир, мир нового дыхания Природы. Наступило время, и из хаоса частиц, хранившихся в глубине корабля, появились Он и Она. Они сразу же принялись за дело, обеспечив себя водой и пищей. Зачастую что-то сделав, Он получал восторги от нее.