Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

— Савелий, спорщик ты заядлый. На мой взгляд, особенность здесь в том, что у кометы есть что-то вроде атмосферы, и в нее мы окунулись, так сказать, с головой. А что это ты про то, что космос для всех один, что места всем хватит?! И Землю согласен поделить с кем-нибудь? Итак, мы первые, кто был в хвосте кометы, гуляющей по Вселенной… Ладно, это не наша забота. Есть служба биологического контроля. Жаль, что связи нет, хоть посоветовались бы. На Земле разберутся. Ничего страшного пока я не вижу! — решительно заключил Петр. — Готовимся к включению двигателя, коррекция орбиты нужна. Валдис, займись консервацией научной аппаратуры, да и ты, Савелий, помоги ему. А то в последний раз претензии к нам были. Помнишь?! Крышку на фотокамере не закрыли, на объектив пыль налетела, пришлось в открытый космос лишний раз выходить. А монтажники — народ нервный, капризный, кому охота лишний раз лезть в пространство. Шеф на меня «бочки катил». И по заслугам, ничего не скажешь.

— Все будет в лучшем виде, командир, — заверил Савелий.

— Постараемся, не волнуйся, — поддержал Савелия Валдис.

Работа была кропотливой и длительной, надо было проверить, что сделал компьютер, и выполнить ручные операции. Их было немало. Валдис не упускал момента взглянуть на своих подопечных.

У шарообразного, «смышленого» гриба появился тонкий хоботок, и он держался на питательном растворе только на нем, а основная масса гриба плавала в невесомости. Хоботок то натягивался струной, то ослабевал, образуя небольшую петлю.

«Словно оторваться хочет», — подумал Валдис.

На другой день его предположение подтвердилось: хоботок исчез, и гриб плавал в контейнере совершенно самостоятельно, хоботок он выдвигал лишь иногда, опуская его в раствор.

— Смотрите, парни, что выдумал этот тип: он стал круглым и летает сам по себе, — оповестил Валдис друзей.

— Да бог с ним, с твоим грибом. Сказано нам повесить их на свету, и пусть себе висят да растут. Может быть, так и надо. Работай, дел по горло, — отмахнулся Петр, но все же подплыл и посмотрел на гриб. — Да, чудеса, да и только. Ну их, свихнуться можно с их фокусами.

Но Валдис продолжал свои наблюдения, он думал о грибах, следил за ними, размышлял о происходящих метаморфозах. Грибы удивляли все больше и больше. «Крученый», как называл его про себя Валдис, продолжал совершенствовать систему подвижности своей шляпки. Спирали-завитушки исчезли, а вместо них остался тонкий стержень, ножка, на которой свободно вращалась шляпка. Но она могла не только вращаться, но и наклоняться в любую сторону.

«Оптимальная система подвижности для изменения освещаемой лучами площадки шляпки, — резюмировал наблюдения Валдис. — Что за механизм родился в этом грибе? И подшипник нужен, и что-то вроде качалки, и система чувствительности к солнечным лучам, какой-то вычислитель… Ничего не понимаю. Хотя природа на Земле тоже создала нечто подобное — отслеживают же листья лучи живительного светила. А в животном мире! Ползающие, летающие, прыгающие, ходящие, плавающие… А сенсоров сколько? Какие угодно: и к тепловым лучам, и к свету, и к теплу, и к холоду, к давлению, к колебаниям… Но ведь это-то гриб, а не высшее создание! Вот уж поистине загадки для ученых на Земле будут. Биологи запрыгают от радости. Ба, но ведь эти тонкие стержни-ножки, этот летающий гриб могут не выдержать перегрузки при входе в атмосферу, не смогут жить в земной гравитации. Надо телекамеру поставить, пусть фиксирует это уникальное создание невесомости. Или оставить их здесь, на станции, пусть прилетят ученые и смотрят, изучают. Надо будет с ребятами посоветоваться».

Второй, «смышленый», гриб проявлял завидную способность к приспособлению: он поначалу висел в контейнере, потом Валдис заметил, что он научился поворачиваться, подставляя лучам Солнца то одну полусферу, то другую, регулируя тем самым воспринимаемый поток энергии. Вскоре Валдису пришлось удивиться еще: гриб не просто висел, а освоил и поступательное перемещение. Он то плыл вверх, то вниз, то влево, то вперед или назад. Он научился летать!

«Да что же это такое! — терялся в догадках Валдис. — Что за система навигации у него внутри, что за двигатели его перемещают?!» Но ответа он не находил. Оставалось только наблюдать. Гриб проявлял завидную прожорливость, его хоботок все чаще и чаще впивался в питательный раствор, Валдис еле успевал, отрываясь от работы, добавлять его в контейнер. «Смышленый» явно набирал силы, готовясь к следующему этапу. Вскоре он наступил. Как-то Валдис взял контейнер в руки, «смышленый» висел посередине.

— Валдис, ты опять с ними возишься, — окликнул его Савелий.

Валдис резко повернулся к нему, удерживая контейнер в руках.

— Конечно, вон он как подрос, — ответил он, и тут что-то его насторожило, он удивленно смотрел на контейнер и понял причину удивления: гриб висел посередине контейнера. Тогда Валдис специально резко рванул контейнер в сторону — гриб вместо того, чтобы шлепнуться о противоположную движению сторону контейнера, опять-таки остался в середине объема контейнера, лишь волны пробежали по его поверхности. Несколько раз пытался Валдис добиться своего. Ничего не получалось. Более того, «смышленый», как бы резвясь, то ускорял вращение, то замедлял, словно демонстрируя свое умение. Валдис водрузил контейнер на место, гриб тут же впился хоботком в раствор. Валдису показалось, что он даже зачавкал.

«Все-таки чертовщина какая-то. Ну не может такого быть. Как это он все соображает. Что же это такое?» — терялся в догадках Валдис. Осмысленность в поведении гриба становилась все явственнее. Валдис все более убеждался в упорядоченности, логичности и даже, в чем себе боялся признаться Валдис, осмысленности его поведения. Валдис стал замечать связь действий «смышленого» и окружающей обстановки. Он совершенствовался. Когда световой поток из иллюминатора был мощным — гриб уменьшался, когда поток ослабевал — гриб увеличивался, разбухал.

«Ишь ты, какой ловкий — поступающую энергию регулирует, — восхищался Валдис. — Площадь меняет. Как жалюзи в системе терморегулирования. Но ведь это не оптимально, можно, например, просто окраску менять».

Валдис поделился своими мыслями с Петром и Савелием. Те тоже были обескуражены. Но то, что произошло на следующий день, не укладывалось, по земным понятиям, ни в какие рамки. Гриб менял окраску. Валдис сначала опешил, а потом опять начал искать оправдание этому событию.

«Ну и что, как говорит Савелий, на Земле такого тоже навалом: и поворачиваться умеют, и меняют площадь растения. Вон цветы — то раскрываются, то закрываются. И окраску меняют. Так что… но это все-таки гриб! И летает, и соображает, но все-таки гриб», — сознание Валдиса бунтовало, не принимая «разумность» простого гриба.