Сергей Арьков - Влад Хельсинг

Он уже хотел остановить автомобиль, благо они прилично отдалились от дороги, но тут увидел в свете фар заросли кустарника. А сквозь них просматривалось нечто, напоминающее старую кованую ограду. Что это могло быть? Они все-таки налетели на деревню? Если так, следовало немедленно уносить ноги, пока здешние мертвецы, привлеченные светом фар и шумом двигателя, не подтянулись на поздний ужин.

– Что это такое? – вслух помыслил Андрей.

– Ты о чем? – спросила Света.

Она тоже посмотрела вперед, и увидела ограду. А затем деревья, встающие стеной за оградой.

– Я выйду, гляну, что там, – сказал Андрей, взяв с заднего сиденья фонарик.

– Может, просто поедем отсюда? – предложила Света, с тревогой поглядывая в окно.

– Я быстро.

Андрей проверил пистолет, затем включил фонарик, дабы убедиться в том, что в нем не сели батарейки. Он направил луч света наружу сквозь боковое окно. Ничего опасного там не было.

– Не отходи далеко от машины, – попросила Света. – Мне здесь не нравится. Не понимаю, зачем мы заехали в эту глухомань.

Андрей открыл дверь и выбрался наружу. Постоял, прислушиваясь, и водя по сторонам фонариком. Вокруг него было голое поле, поросшее высокой, выгоревшей на солнце, травой. Затем он посмотрел на ограду, освещенную фарами автомобиля. Отсюда невозможно было понять, что это. И Андрей медленно побрел в ее сторону.

Света следила за ним из салона автомобиля. И чем дальше, тем больше ей здесь не нравилось. Когда Андрей отдалился от машины на два десятка шагов, она решила, что с нее хватит, и собралась окликнуть его. Ее буквально бесила склонность Андрея выискивать приключения на свой зад. И ладно бы только на свой. Искал он один, а зады страдали у них обоих.

Тут что-то зашуршало под ее ногой, и Света, опустив взгляд, увидела обертку от шоколадки, что валялась на резиновом коврике. Сама она не имела привычки превращать их автомобиль, который одновременно являлся и домом, в мусорную корзину. Подняв бумажку и скомкав ее в ладони, она решила еще раз поговорить об этом с Андреем, когда тот вернется. Как будто трудно опустить стекло и выбросить мусор наружу? Зачем складировать его в салоне? И бумажка, это ведь еще цветочки. На прошлой неделе она нашла под своим креслом пустую банку из-под тушенки. Стоило ли после этого удивляться, что в салоне их автомобиля пахнет как изо рта у зомби.

Света подняла взгляд, но Андрея не увидела. Тот исчез, покинув освещенную фарами область. Более того, она нигде не видела света его фонаря.

Вспышка страха быстро сменилась раздражением. Света догадалась, что Андрей, скорее всего, перелез через ограду и отправился исследовать незнакомую местность. С ним такое случалось. Очень он любил лазать по всяким гиблым и жутким местам. Это было опасно днем, а ночью так и вовсе сродни самоубийству.

Света решила, что с нее хватит. Сейчас она пойдет, отыщет этого умника, и предъявит ему ультиматум: либо он перестает вести себя как конченый кретин, или их пути завтра же расходятся.

Она вынула из бардачка фонарик, проверила пистолет и выбралась наружу. Мелкий дождик продолжал моросить, но ветер, который яростно задувал весь прошлый день, к полуночи стих полностью. Света надела на голову кожаную кепку, и направилась в сторону ограды. Андрея она по-прежнему не видела и не слышала. Не видела даже мелькающего света его фонарика.

Когда она добралась до ограды, ее злость на Андрея сменилась страхом. Ее приятель как сквозь землю провалился.

– Андрей? – тихо позвала Света, боясь повышать голос.

Она стояла перед оградой. Та была старая, ее металл почти полностью превратился в ржавчину. По ту сторону чернел настоящий лес. Это точно было не подворье. Это было….

Блуждающий свет ее фонаря выхватил из темноты каменное надгробие, и Света невольно вздрогнула. Так вот куда их занесло. Кладбище. Старое, заросшее лесом, кладбище, где наверняка уже давно никого не хоронили. Не самое опасное место в нынешние времена, но и не самое приятное. Особенно ночью.

– Андрей! – чуть громче позвала Света.

Она представила, что ее приятель отправился бродить по древнему погосту, и ей захотелось убить этого болвана. Хоть бы предупредил, что ли. Ей-то что делать? Сидеть в машине, и ждать, когда этот любитель острых ощущений соизволит вернуться с экскурсии?

– Андрей! – крикнула Света. – Если ты не вернешься через пять минут, я уезжаю. Слышишь? Уезжаю навсегда. С меня хватит.

Ответом ей была тишина.

Света, постояв немного возле ограды, повернулась и пошла обратно к автомобилю. Что ж, она дождется этого олуха, а потом все-все ему выскажет. И он все-все выслушает.

В первое мгновение она не поняла, что случилось. До машины оставалось четыре шага, когда ее ноги вдруг подломились, и она тяжело рухнула в сырую траву. По шее и затылку расползалось странное тепло, постепенно переходящее в обжигающий жар. Света попыталась собраться с мыслями, но те путались. Попыталась встать, но тело ее не слушалось. Ее гаснущее сознание еще силилось понять, что же произошло, когда рядом с собой она услышала шаги. Понадеялась, что это вернулся Андрей, и сейчас он ей поможет.

Но это был не он.

Владик был уверен, что после пережитого им ужаса он вообще больше никогда не сможет уснуть. Так и будет ходить до конца жизни с дико вытаращенными глазами. И еще его беспокоила пищеварительная система. На фоне эмоционального потрясения, пережитого им возле дьявольского родника, она явно дала сбой и работала как-то странно.

Но когда он сготовил ужин и насытил гриппозный коллектив, а затем подал чай, а затем еще почитал Центу на сон грядущий его любимую книгу ужасов, программист почувствовал такое утомление, что едва сумел доползти до кровати. Он рухнул на нее колодой, и тут же захрапел. И проспал до самого утра, вообще без сновидений. Это было как-то нетипично, поскольку, после конца света, ему почти каждую ночь стабильно снились кошмары, один другого ужаснее. Травмированное сознание рождало в его голове такие чудовищные видения, что Владик частенько просыпался не просто с криком, а с истеричным ором, и еще долго не мог успокоиться, потому что не понимал до конца – сон ли это был, или страшная действительность.

И вот, в кой-то веки удалось нормально выспаться. Владик проснулся свежим и отдохнувшим, чувствуя себя непривычно хорошо. Он даже испугался своего самочувствия, поскольку ему показалось, что это ни в коем случае не к добру.

За окном было непривычно светло. Цент и Машка еще спали, и Владик, обувшись, тихонько выскользнул из дома. Вышел на крыльцо, и буквально обомлел. Потому что снаружи вновь стояло лето. От туч не осталось и следа. Небо полностью очистилось, и жарко палящее с него солнце стремительно высушивало землю. Ветер тоже стих.