Роберт Блох - Рассказы. Том 3. Левша Фип. [Компиляция, сетевое издание]

Болтун Горилла смотрит на него.

— Это что, дрессированная обезьяна? — выдает он. — Не припомню, чтобы ты, Фип, раньше зарабатывал деньги на шарманке.

— Это Чудо в маске, — говорю я ему. — Ты поймешь это, как только мы выйдем на улицу. Будь добр, пошевеливай свой толстой заднице, Горилла, — я хочу тысячу кусков.

Мы заходим внутрь: Крошка Тим, блондинка и я. На полпути карлик толкает меня локтем.

— Забыл! — шепчет он. — Сейчас не 30 апреля. Я не умею играть.

Это противоречит законам Кэтскилла.

— Хватит тянуть время, — шепчу я.

— Но я серьезно, сквайр Фип. Если мы сыграем в боулинг не в разрешенный день, произойдет что-то ужасное. Поэтому мы появляемся только 30 апреля. Во все остальные дни может что-то стрястись. Ради твоего же блага…

Тогда девушка берет ситуацию в руки. Она игриво смотрит на него и начинает теребить его бороду.

— Ты ведь сделаешь это для меня, правда, Крошка Тим? Ты должен это сделать.

Гном становится пунцово красным.

— Да, но…

— Неважно, — говорю я. — Бери шар и играй.

Тем временем я хватаю его за шевелюру и тащу к толпе придурков в зале. Они начинают смеяться, как только видят его. Горилла представляет Чудо в маске, и когда они видят, что этот тупой карлик спотыкается, то издают вой. Но после первого же шара они воют от изумления.

Чтобы укоротить эту историю, скажу что Крошка Тим сбивает не менее 240 кеглей подряд, менее чем за семь минут [1] Когда крошечный Тим сбил 240 кеглей подряд, он достиг поразительного рекорда боулинга за две идеальные игры подряд. Идеальная игра — это счет в 300 очков и результат двенадцати ударов в десяти партиях или полная игра. Боулинг забивается в десяти отдельных партиях, добавляя произведение общего количества кеглей, сбитых на три последовательных шара. Таким образом, первая партия не получает счет до третьего мяча, после чего размечается оценка 30. Когда бросается четвертый шар, вторая партия получает добавленные 30 кеглей, делая счет 60 и так далее, до последней партии. Три мяча бросают в последней партии, чтобы закончить всего 300 очков. Этот счет применяется только тогда, когда сделаны только последовательные удары. Запасной стоит два мяча, и таким образом сокращает счет на десять кеглей. .

Он занят в четырех дорожках — не заморачивается с правилами — просто берет мяч и бросает его всякий раз, когда видит десять кеглей вместе. Янки Альбинос стоит с открытым ртом, как и Болтун, и остальная толпа. Если уж на то пошло, я сам едва дышу. Толпа воет, шары грохочут, а карлик бросает снова и снова. Может быть, я и чокнутый, но мне кажется, что грохот становится громче. Он становится громче. Похоже на гром. Это и есть гром.

Потому что в этот момент что-то ударило меня по кончику носа. Вода. Гром становится громче, я поднимаю глаза и вижу очень странную вещь. В здании боулинга идет дождь!

Да, прямо там, под крышей, с потолка льет дождь. А теперь гром стал громче, чем когда-либо, и я даже вижу вспышку молнии.

Толпа тоже это видит. Люди шумят, но для них будет лучше, если они раскроют зонтики, потому что через минуту дождь превратится в ливень. Янки Альбинос и Болтун Горилла изумленно бегают вокруг. Но гном так взволнован, что даже не замечает этого — просто продолжает бросать мячи в четыре дорожки, один за другим. И теперь каждый раз, когда он наносит удар, раздается новый раскат грома и сверкает молния.

Люди кричат и показывают на потолок, и дорожки становятся влажными, так что шары соскальзывают вниз. Вскоре кегли уже болтаются на поверхности воды, а ноги карлика промокают до колен. Он исполняет почти австралийский кроль каждый раз, когда он пускает мяч.

Потом начинается паника, и толпа изображает Бруклин — встает, кричит и пытается направиться к двери — и Болтун выбегает с такой скоростью, будто слышит, что в соседней комнате нашли золото.

— Эй, стой! — зову я гнома.

Теперь я понимаю, что он имел в виду, когда говорил, что случится что-то ужасное. Потому что утонуть — ужасно, и это может произойти со всеми нами. Вода поднимается, и сверкает больше молний. Но гном не останавливается. Он не слышит меня из-за грома и криков. Я вижу, что мне нужно оторвать его от пола, поэтому иду вброд, и к этому времени он уже по пояс в воде. Но ему удается бросить последний мяч — на этом все.

С крыши бьет молния, все огни гаснут, и стена здания боулинга проваливается внутрь. Дорожка разрушена. Я подхожу к карлику как раз в тот момент, когда молния бьет в третий раз. И тут копы хватают меня.

— Что подразумеваете под хулиганством? — спрашивает судья Донглепутцер.

Примерно через час, ночью мы все оказались в зале суда — я, блондинка и Крошка Тим. Коп, который привел нас, смотрит на судью Донглепутцера и пожимает плечами.

— Эти люди устроили беспорядки в боулинге, — говорит он.

— Беспорядки? Что за беспорядки?

— Ну, этот коротышка играл в боулинг, и стена здания разрушилась.

— Звучит довольно серьезно, — хмурится судья. — Вы хотите сказать, что он снес стену шаром для боулинга? Не похоже, что у него хватит на это сил.

— Не совсем, — говорит полицейский, слегка краснея. — Он бросил шар, и молния снесла стену.

— О, молния. Потом выяснится, что за ущерб отвечает шторм, а не этот человек. Так зачем его арестовывать?

— Он начал бурю, Ваша честь, — гнет свое полицейский, немного смущенный.

— Что еще за разговоры? Люди не устраивают бурь. И если подумать, на улице совсем нет дождя.

— Я знаю, ваша честь. Дождь прошел только в этом боулинге.

Судья долго смотрит на полицейского.

— Вы хотите сказать, что в кегельбане прошел дождь? — повторяет он противным голосом.

— Я знаю, в это трудно поверить, Ваша честь, но это так. Я чуть не утонул, пытаясь арестовать этих людей.

Донглпутцер снова смотрит на стража порядка.

— Я хочу, чтобы вы утонули, — стонет он. — Утонули мертвым! Рассказываете мне, что он ворвался в кегельбан и стена рухнула, а затем арестовали этих невинных свидетелей за нарушение общественного порядка!

— Но этот парень начал бурю, — протестует полицейский. — Я и сам это видел. Он метнул шар, и пошел дождь.

Донглепутцер побагровел.

— Вы пытаетесь свести меня с ума? Или как?

— Да, Ваша честь, — отвечает полицейский.

— Заткнитесь! — кричит Донглепутцер. — Я этого не вынесу. Вы хотите сказать, что этот карлик со бородой устраивает бури в боулингах. А как же маска? Может быть, он грабитель? И полагаю, женщина — его боевая подружка? А этот тупой болван рядом с ней, несомненно, сообщник, возможно, продавец зонтиков.

Когда он говорит о глупо выглядящем болване, то указывает на меня. Меня это возмущает, потому что показывать пальцем на людей нехорошо.

— Говорите громче! — вдруг орет он на Крошку Тима. — Может быть, вы объясните мне эту безумную историю?