Роберт Блох - Рассказы. Том 3. Левша Фип. [Компиляция, сетевое издание]

Затем, около месяца назад, я узнаю, что брожу в объятиях Морфея. Я просыпаюсь от крепкого сна и обнаруживаю, что стою на пожарной лестнице или танцую в коридоре. Однажды я даже вышел на улицу в пижаме, что меня очень смущает, потому что в эту ночь я ее не надевал.

Поэтому я сажусь и пытаюсь разобраться в этом вопросе. Может быть, я хожу во сне, потому что не могу спать на паршивом матрасе в своей кровати. Я вытряхиваю из него камни и гравий и прошу хозяйку принести мне новый, или, по крайней мере, наполненный мягким камнем. Но две ночи спустя я стою на главной улице ранним утром и храплю так громко, что даже не слышу сирены патрульного фургона, когда он подъезжает, чтобы увезти меня за то, что я разгуливаю в шортах.

Я говорю судье, что я марафонец, но старый хрен все равно штрафует меня на пять кусков. И, не имея карманов в шортах, я провожу остаток ночи в старом изоляторе. Даже там я всегда хожу во сне и натыкаюсь на решетку.

Поэтому, когда я возвращаюсь на свою свалку, я решаю заняться вопросом серьезно.

— Фип, — говорю я себе, — это надо прекращать. Ты не можешь гулять каждый вечер. Может, тебе лучше сходить в морг?

Один из тех лекарей, кого я знаю, — врач по имени Зигмунд. Будучи психологом, его обычно называют Зигмундом Подсознания. Я встречался с ним некоторое время назад, и думаю, что эта проблема с ходьбой во сне как раз по его части. Поэтому я направляюсь прямо к его офису.

Зигмунд Подсознания сидит в очках, когда я вхожу.

— Чем могу помочь, мистер Фип? — спрашивает он, доставая смирительную рубашку с блеском в глазах.

— Уберите это дурацкое пальто, — рявкаю я. — Я не сумасшедший. Я только хочу поговорить с вами.

Зигмунд выглядит очень разочарованным, когда слышит это, потому что он очень любит узнавать, что творится в голове у сумасшедших, и он собирает факты как белка орехи.

— Жаль, — вздыхает он. — Я всегда думал, Фип, что когда-нибудь ты станешь хорошим пациентом.

— Сейчас я просто нетерпелив, — говорю ему. — Но, может быть, вы поможете мне решить мою проблему.

Поэтому я рассказал ему историю о том, как я ходил во сне. Он слушает, кивает и дергает себя за подбородок. Затем он достает маленький молоток и бьет им меня по колену, и измеряет мой череп, и мигает фонариком перед моими глазами, и как раз собирается ошпарить меня чем-то, когда я останавливаю его.

— Прекратите эти глупости, док, — говорю я. — Все, что я хочу знать, — это что со мной не так.

Он бросает на меня злобный взгляд.

— На это, — говорит он, — уйдет несколько часов.

— Что это значит?

— Фип, — говорит Зигмунд. — Боюсь, у меня для тебя плохие новости.

— Я справлюсь.

— Боюсь, ты сомнамбула.

Я срываю одежду.

— Никто не может меня так называть, — кричу я и прыгаю ему на шею. Он удерживает меня.

— В этом нет ничего плохого, — выдыхает Зигмунд. — Это просто означает, что ты лунатик.

Я стону.

— Да я знаю это! Я хочу узнать, как это вылечить.

Зигмунд качает головой.

— Это нельзя вылечить, пока мы не найдем причину. Возможно, я задам тебе несколько вопросов о твоем сне.

— Хотите послушать сказки на ночь?

— Нет. Просто ответь на несколько простых вопросов. Ты храпишь?

— А как еще, по-вашему, такой милый парень, как я, может трижды развестись? Все мои жены играют в бинго в Рино на том основании, что не выносят моего храпа.

— Ага! — Зигмунд постукивает себя по голове. Раздается глухое эхо. — Может, в этом и заключается секрет. Возможно, ты ходишь во сне, потому что не можешь вынести собственного храпа.

— Попробуйте еще раз, док, — предлагаю я. — Вы можете сделать кое-что получше.

— Тогда как же ты засыпаешь? Может быть, у тебя есть какое-то подсознательное проявление с психопатологической коннотацией.

— Черта с два, — отвечаю я. — Я никогда в жизни не болел.

— Я имею в виду, может быть, есть ключ к какому-то психическому расстройству в способе, который ты используешь, чтобы заснуть.

— Я просто считаю овец.

— Овцы? — повторяет Зигмунд. — Овцы? Сбор шерсти? Нет. Домашний фетиш? Нет. А у меня есть!

— Тогда отдайте его мне.

— У овец ведь есть ноги?

— Не знаю, — отвечаю я. — Никогда не замечал. Но если вы спросите меня, есть ли у блондинок ноги, то я эксперт…

— Конечно, у овец есть ноги, — перебивает Зигмунд. — И это ключ к разгадке. Ты насчитал так много ног на этих овцах, что получил импульс ходить. Ты засыпаешь, мечтая о движении. Передвижение. Вот почему ты сомнамбула.

— Лучше бы вам не употреблять этого слова, — вздыхаю я. — А если это правда? Что мне с этим делать?

— Перестать считать овец, — говорит мне Зигмунд. — Посчитай что-нибудь еще. Что-то без ног.

— Что бы это могло быть?

— Ну, например, змеи.

— Я должен считать змей? Но как вам удается видеть змей?

— Не знаю, — отвечает Зигмунд. — Это твои проблемы. Десять долларов, пожалуйста.

Поэтому я выхожу из офиса с советом на десять долларов. Я должен считать змей, говорит он. И он не знает, как я увижу змей. Но я знаю. Есть только один способ увидеть змей вокруг этого города, и это выпить в заведении «Ай-Гоу». Поэтому я иду туда. Это довольно долгая прогулка, и я очень устал от прогулок во сне, но мне удается протащить свои мозоли по улице до гостиницы и взгромоздить свои истерзанные мозоли на медные перила. «Ай-Гоу» — очень необычная таверна. В большинстве мест вам подают шоты, но здесь вы получаете целый взрыв. Виски не только игривое, но и рискованное, пиво странное, и единственный охотник, с которым вы имеете дело, — это парень с блэкджеком, который бежит за вами, когда вы не платите.

Честно говоря, это заведение не из тех мест, где хочется, чтобы тебя нашли мертвым, и у тебя есть на это все шансы, если ты осмелишься выпить больше двух стаканов. Но я умираю от желания немного поспать, и я знаю, что если мне придется увидеть змей, это место будет то, что нужно. Чтобы сделать длинную историю покороче, я провожу около двух часов и трачу до пяти долларов в «Ай-Гоу». Один глоток заставляет меня съежиться, два — посинеть, трех мне достаточно, четыре — и я не могу найти дверь, пять — и я не знаю, жив ли я, шесть — и я вытворяю трюки. Я сижу за столом и дремлю, жалея, что у меня нет ножа, чтобы отогнать змей. Потому что они обязательно придут.

Гремучие змеи не так уж плохи. По крайней мере, ты их слышишь. Мне не нравятся кобры и питоны, а также гадюки. Через некоторое время я нахожусь в состоянии анаконды. Как раз перед тем, как я засыпаю, входит толпа драконов и динозавров и начинает танцевать буги-вуги. Но я помню совет Зигмунда, и не смотрю на их ноги. Это довольно трудно сделать, потому что я понимаю, что они наступают на меня. Они толкают меня прямо в темноту, и я падаю, падаю…

Когда я снова просыпаюсь, я иду. Я знаю, что не сплю, потому что иначе не почувствовал бы удара молотком по голове. Но почему я иду пешком?