Елена Кисель - Расколотый меч

— Читал… — хмыкнула Виола, как нельзя лучше спародировав раздраженный тон Веслава.

Все мы знали, что она подразумевает отнюдь не книги из городской библиотеки.

На арене наметилась перемена. Кэшш сделал очевидный вывод: чтобы успеть за противником, нужно попасть в его ритм. Делая взмахи клинком, он невольно подстраивался под Веслава: раз-два-три, удар, раз-два-три, отбито, раз-два-три, попробуем еще…

Когда их танец наконец начал смотреться со стороны почти гармонично, Веслав вдруг на счет «два» нырнул в сторону, ломая ритм. Кэшш, у которого в голове наверняка еще звучал вальс, замешкался на секунду, полсекунды, но этого было достаточно: алхимик проскользнул под его клинком, а пестрая одежда не дала великану вовремя оценить опасность, а еще через секунду Кэшш-Арр получил безжалостный, хирургически точный удар по ногам. Один, потом второй. Этот разбойничий прием был в таком контрасте с изящным вальсом, который мы видели только что, что возмущенным гулом разразилась вся наша трибуна.

Кровь брызнула мгновенно, великан поскользнулся на песке, и последний удар Веслава пришелся ему в середину груди, защищенной кольчугой. Пробить ее алхимик едва ли смог, но Кэшш-Арр от этого удара не устоял на ногах и упал, зажимая раны и честя противника такими словами, что на главной трибуне герцог и его придворные позажимали уши.

Веслав в ответ присел в издевательском реверансе. И тут же резко пригнулся, когда над его головой промчался увесистый подгнивший кабачок. Не встретившись со лбом Веслава, кабачок проследовал заданным курсом, улетел на соседнюю площадку и сбил с ног противника Ксахара. Жених доминессы, которому до этого момента приходилось плохо, не растерялся, тут же вышиб у поверженного противника меч и поклонился в адрес кабачка.

— Я до тебя еще доберусь! — взревели с трибун, и бедняга Ксахар удивленно завертел головой, но угроза касалась не его, а Веслава. Мамаша Кэшш-Арра стояла на ногах и как следует прицеливалась на сей раз тыквой средних размеров.

Метать яблоки ей показалось… мелко.

Веслав спешно отступил к нашей трибуне, и тыква размазалась о покрытие у его ног.

— Во бьет! — уважительно заметил кто-то за нашими спинами, оценив силу броска.

— Я доберусь до тебя, задохлик! — воздух прочертил еще один кабачок.

Поединки на соседних площадках пришлось на время прервать: мамаша Кэшш-Арра впадала в неистовство все больше, народ на трибунах дальновидно отодвинулся, а стража и дворцовые маги явственно не очень-то хотели связываться. Поэтому, после того, как еще двое рыцарей ушли в нокаут после случайных попаданий (координация у мамаши отставала от ярости), бойцов просто на некоторое время эвакуировали с арены.

Конкретно — на то время, пока у образцовой мамочки не кончится боезапас.

Впрочем, мама у Кэшш-Арра оказалась вроде Веслава по характеру: легко впадающая в ярость, но зато отходчивая. Поэтому, взвесив на руке последний снаряд — на сей раз крепенькую дыню, она с раздумчивым вздохом опустилась на скамейку, разрезала дыню висевшим у пояса кинжалом и принялась уписывать как ни в чем не бывало. Еще и жест милостивый изобразила — мол, можете начинать опять, так и быть!

К счастью, она замолчала чуть пораньше, а то Веслав уже собирался уточнить насчет «задохлика».

Что характерно, эпизод посчитали исчерпанным: бойцы вышли на свои площадки и продолжили обмениваться ударами как ни в чем не бывало.

— Сейчас ты скажешь, что здесь это в порядке вещей, и мы удивимся, — предположил Эдмус.

— Что? — пробормотал Йехар. — А, да… то есть, нет… я слыхал, на дыни не было урожая в этом году…

Со стороны могло бы показаться, что наш рыцарь поглощён остальными поединками: посмотреть там точно было на что! Но дудки. Он не сводил глаз с Даллары. Доминесса сидела рядом с отцом и братом, причем Стэхар ей что-то нашептывал с гаденькой улыбкой. Медальоны домиция и доминессы по временам вспыхивали серебром, и в эти вспышки некстати время от времени вплетались золотые всполохи медальона домина.

Доминесса бросала на нашего рыцаря очень виноватые взгляды.

Первый тур подошел к концу вполне спортивно и вполне стремительно. Боевые площадки пустели одна за другой — только успевай вытягивать шею и ловить глазами бойцов. Кого-то уносили. Кто-то отправился на отдых. Над парой человек склонились местные лекари с зельями и амулетами. Арена теперь помимо размазанных кабачков была залита еще и кровью — ее спешно принялись убирать и быстренько переразмечать: во втором заходе противники получали больше пространства. Зелхес с торжественно-невозмутимым видом сортировал склянки на своем столике для допинг-тестов. Поблизости от него шла жеребьевка и выкликались попарно имена бойцов и номера боевых площадок.

Опытная публика, которая хотела видеть поближе своих любимчиков, тоже начала потихоньку меняться местами и переливаться с одной трибуны на другую.

Все это проделывалось профессионально и очень утомительно.

— Хоть бы призраки появились, — помечтал Эдмус. — Может, позвать?

Но Йехар, как сторонник классических поединков, наконец отвлекся от страдальческого созерцания своей Дамы и пригвоздил спирита к месту грозным взглядом.

Цикл тем временем повторился. Бойцы опять приняли непонятные индикаторы, на сей раз никого с состязаний не сняли, и вслед за этим все разбились по парам и стали срочно делать всевозможные приветственные знаки своим дамам. Стоит ли говорить, что больше всего улыбок, поклонов и чуть ли не приседаний перепало Далларе, а Ксахар и вовсе расшаркивался так, что чуть не пропустил начало боя.

Веслав теперь оказался за три площадки от нас, да ещё и на другой стороне арены, так что рассмотреть его бой было не просто. В противники алхимику достался тот самый Клай по прозвищу Дрозд, который, как сказал Йехар, не был опасен. Ну, с этим определением я бы поспорила. Для людей с тонкой психикой… Вроде бы, и площадка от нас была далеко, а мы все равно слышали, как Клай распевает пошленьким тенорком какую-то столь же пошленькую любовную лирику.

Меч ходил ходуном в руках у Веслава, хотя бой еще не начался. Алхимик еще с визита к кузнецу Харру не слишком одобрительно относился к музыке.

Сигнал к началу боя дала Тилкида: активно замахала белым платочком, и на арене тут же возобновился лязг мечей.

Йехар — вот новость! — смотрел совсем не туда. Глазам рыцаря с чего-то понравился площадка перед трибуной домина, где оказался Ксахар. Он оборонялся от своего противника с явным трудом.

— Барон Гретц, — отметил рыцарь, не в силах скрыть в голосе ноток удовлетворения, — и его клинок воздуха.

В этот момент половина лезвия меча Гретца отделилась, пронеслась по воздуху наподобие копья и стукнула Ксахара по кольчуге, как бы играючи. Барон тонко намекал, что победитель уже определился, но до Ксахара это пока не доходило.