Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

Он кивнул:

— Всё правильно сделал. Его всё равно к царским палачам потащили бы, а от них живыми не уходят. А отбить бы его мы не смогли.

Мы молча отползли на центр чердака и уселись, не глядя друг на друга.

— Ладно, — сказал Калымдай, — с этим делом покончили. Что дальше?

— Дальше — не спешим, Калымдай. Поручение Кощея-батюшки на счет кота мы выполнили, доложу ему сейчас. А пока действуем, как и раньше. Панику насаждаем в городе, а Гороху и участковому дело запутываем. Они уже засуетились, нам теперь только подогревать их время от времени и нужно. А сами будем ждать следующих приказов.

— Понял.

— Поставь тут наблюдателя, пусть глаз с отделения не сводит и чуть что, сразу докладывает.

— Сделаю.

— Мы с Михалычем и Машей пойдем сейчас по городу погуляем, обстановку прощупаем. И всё время держим связь друг с другом.

— Ясно. Вы, Федор Васильевич, будете с дворцом связываться, отойдите от милицейского терема подальше. Бабка может колдовскую вещь учуять.

— Ага, понятно, спасибо. Ну, всё, расходимся.

Было уже около полудня, когда мы вышли на нашу первую вылазку по Лукошкино.

Солнышко пригревало, но в меру, людей на улицах было мало, а какой тут был воздух… По сравнению с моим временем фантастика просто. Если, конечно, вы шли и смотрели под ноги хоть изредка, а не как я, вертя головой во все стороны, как японские туристы на Красной площади. Навозная куча, в которую я гордо вступил, была далеко не единственная на улицах, по которым не только катались на лошадках, но и гоняли коров, как стадами, так и поодиночке. Но надо признаться, хорошего впечатления от этого милого городка у меня не убавилось и я, шаркая подошвой сапога по зарослям травы вдоль заборов, поспешал за моим дедком и моей русифицированной вапмиршей.

Сначала мы нашли подходящий, небольшой заросший лопухами и прочим бурьяном, пустырь, где я связался с Кощеем.

— Алло? Ваше Величество? Алло?

— Чего орёшь-то?

— Не отвлекаю, Ваше Величество?

— Говори.

— Обычный кот у бабки, короче. Здоровая тварь неестественных размеров, но никак не демонических сил. На наложение креста никак он не отреагировал.

— Плохо. Не то чтобы совсем уж плохо, но многое могло проясниться.

— Так точно, Государь. Какие будут приказания?

— Действуйте далее по плану.

— А у нас есть план? — удивился я. — А можно с ним ознакомиться?

— Вноси бардак и панику! — рявкнул Кощей. — И ищи следы присутствия адских сил. Всё, работайте.

И он отключился.

— Ну что там, милок? — подошел Михалыч, стоящий во время разговора на стрёме. — Что Кощей-батюшка сказал?

— Привет тебе передавал, дед. Всё переживал, не намочил ли ты ноги и велел настрого наказать, чтобы шапку одевать не забывал. Звал на чай, а плюшки, сказал, потом выдаст. Каждому персонально.

— Тьфу, на тебя насмешник! А сурьёзно?

— А серьёзно, велел продолжать сеять панику да искать демонов западных. Но ничего конкретного, а то с него бы сталось отправить нас окроплять святой водой всех трезвых мужиков как личностей противоестественных национальной культуре.

— О-хо-хо… Ладно, внучек, пойдём, послушаем, что люд Лукошкинский говорит.

О чём он только не говорил этот самый люд!

Едва мы попали на базар и со всех сторон, как из ведра на нас хлынуло:

— А вот земляничка! Только что из лесу!

— Хреновый у тебя лес, Степановна коли земляничка с маковое зернышко! Вот из моего леса грибы, это же пни, а не грибы, в два обхвата! Налетай, народ, покупай не задорого!

— Сам ты пень, оглоед! И грибы твои как один поганки! Земляника, земляника!

— Ложки расписные! Хоть кашу ешь, хоть по лбу стучи, не ломаютси!

— Мандарын! Персык, а не мандарын! Пакупай! Вах, зачэм так гаварыш?! Ты не гавары, ты купы и скушай, а патом гаварыть будэшь!

И ни слова про шамаханов. Занят народ бизнесом, не до шамаханов им.

Лукошкинское независимое ТВ. Канал «Яблочко по блюдечку».

Рекламная пауза.

Мирное древнерусское село. Из труб пасторальных избушек идет дым, на лужку пасутся коровки, в луже грязи блаженствует свинья с выводком поросят.

Внезапно начинает играть Имперский марш из «Звездных войн».

Картинка темнеет, окутывается дымом. Когда дым рассеивается, зритель видит горящие избы, коров, лежащих кверху ногами и свиней, нырнувших с головой в лужу, выставивших наружу только окорока с хвостиками.

Появляется надпись со стрелкой указывающей на свиней: «Они утопли!»

Картинка меняется и теперь зритель видит толпу шамахан с нацеленными на него луками, копьями и кривыми саблями. Шамаханы грязные, до омерзения страшные и у каждого второго течёт слюна из оскалившегося рта. Мимо Орды вдруг проносится телега с мужичком, нахлестывающим лошадей. Орда бросается за ним, но он быстро удаляется, оборачивается и показывает шамаханам фигу.

Посреди экрана появляется фигура древнерусского богатыря, заслоняющего собой шамаханов. Он вытягивает перст, указующий на зрителя и говорит басом:

— А ты успел ли купить новые колеса для своей телеги у Мишки-колесника с Чижовой улицы?! Поспешай, ить шамаханы близко!

Уф-ф-ф… Извините, увлёкся. Мы точно не то место нашли, где можно узнать какую-то информацию, кроме качества товаров, цен на них и моральных качеств торговцев и их родителей в изложении конкурентов.

Мы с Михалычем раздосадовано пялились по сторонам, а вот Маша явно получала большое удовольствие от прогулки. Внезапно увидев торговку яблоками, она потащила меня за рукав к ней и указав пальцем на яблоки, требовательно заявила:

— Мсье Теодор! Яблоки! Мешок.

Я приблизил губы к её ушку, растянув рот в улыбке мол, комплименты я ей шепчу, а сам зашипел:

— Маша, совсем офонарела?! Какой мсье?! Ты же попалишь нас сейчас!

Маша тут же заулыбалась и громко заклянчила, дёргая меня за рукав:

— Феденька, купи мне яблочек! Ну, купи-купи-купи!

Ну вот, что с ней делать?

Я повернулся к заинтересованно смотрящей на нас торговке:

— Бабуль, а продай моей красной девице три яблока.

— Мешок! — тут же послышалось из-за спины.

— И ты с ним таскаться по городу будешь? Три яблочка, бабуль.

— Тридцать!

— Пять.

— Двадцать пять.

— Семь.

Бабка ошалев от того, что торгуемся мы друг с другом, а не с ней, отсыпала десяток яблок в корзинку Маше, даже, кажется, забыв заломить цену.

Маша тут же захрустела яблочком, прочавкав:

— Мешок всё равно должен будешь, Федечка.

— Угу. Потом.

За другой рукав меня подёргал Михалыч:

— Ты погуляй тут, внучек с невестушкой своей, а я в кабак забегу, чайком горло промочу.

А кстати дельная мысль. Любой кабак — источник новостей и сплетен.

— Хорошо, деда, только самоварами чай не пей, ладно? — еще нам пьяного Михалыча не хватало. Я повернулся к Маше: — Машенька, любушка моя, пойдем по рядам пройдёмся.