Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

Лукошкино перешло на военное положение.

Разбудил меня утром Калымдай по булавочной связи.

Доложил, что дьяк обнаружен Митькой за овином и доставлен им прямиком в отделение. Блоха благополучно сменила невкусного дьяка на более кошерного кота Ваську, слышимость отличная. Ничего интересного в тереме бабки не происходило, разве что допросили ничего не понимающего и не помнящего дьяка да отправили его вместе с боярином Мышкиным в царскую тюрьму.

Я поблагодарил Калымдая за службу и уже хотел было снова завалиться спать, как в дверь заскреблась Маша.

— Мсье Теодор, можно войти? Открывайте, я же слышу, что вы уже не спите.

Ну да, вампирский слух. Я вздохнул, оделся и открыл дверь.

— Мсье Теодор, у меня новая идея, — сходу заявила Маша. — Я буду очаровывать немецкого посла.

— Зачем?

— Ну как же! Мсье Шпицрутенберг такой душка! Очень галантный кавалер, разве вы не замечали?

— Не замечал.

— Ну, конечно, вы все мужчины такие невнимательные, ограниченные…

Грохнула дверь, отворяемая ногой деда, тащившего в руках огромный поднос, уставленный разнообразной снедью.

— Вот и доброго утречка, внучек! А ну-ка сейчас водички-то плесну, умоемся и кушать будем!

— Ага, спасибо. Деда, помогай, что-то я Машу с утра понять не могу.

— Что же тут непонятного? — всплеснула Маша руками. — Кнут Гамсунович очень обаятельный мужчина, настоящий рыцарь. И глаза у него такие… Глубокие и страстные… А кроме того, он не только посол, но и глава всей Немецкой слободы, а значит, в курсе всех дел, включая и церковные.

— Любовь зла, полюбишь и посла, — понимающе кивнул дед.

— Ах, дедушка Михалыч! Ну что вы такое говорите?! Ну, какая тут может быть любовь?! Ну а хотя бы и так, что с того? А если это два сердца встретились на краю цивилизованного мира? А если это настоящие чувства, как в романах?

У меня отвисла челюсть, а Михалыч только махнул рукой:

— Да пусть, внучек. Пусть девица наша развлекается. Тебя что, завидки берут?

— Меня?!

— Ну, вот и славно. Всё равно сейчас дел нет, пусть натомится вволю девка-то, пусть пострадает всласть.

Маша подскочила к Михалычу, подхватила на руки и закружила по комнате:

— Ах, мон шер Михалыч! Мерси, мерси! Только вы меня и понимаете!

— Отпусти, убивица! — захрипел дед в крепких вампирских объятиях.

Бережно поставив Михалыча на пол, Маша повернулась ко мне и скромно опустив глазки заявила:

— Только мне ваша помощь нужна, мон ами Теодор.

— Моя?

— И ваша и дедушки Михалыча.

Оказалось, что Маше для начала нужна была карета. И сидела бы красотка наша в этой карете и ехала бы она мимо Немецкой слободы, да вдруг из-за угла как выскочили бы два страшных злодея, да как бы напали на Машу! А тут появился бы добрый молодец… тьфу! славный рыцарь Кнут Гамсунович, да своей рапирой проткнул бы гадких бандитов и подхватил бы он милую девушку уже практически упавшую в обморок и понёс бы он её на руках своих сильных…

— А мы бы с тобой, Михалыч, — прервал я эти фантазии, — так и остались бы валяться там под забором, зарезанные храбрым рыцарем. Оно нам надо?

— Да и карету енту где мы возьмем, внучка? Разве что у посла и спереть.

— Злые вы, грубые, ничего в галантных отношениях не понимаете. Тогда хотя бы в телохранителей моих переоденьтесь — недопустимо мадмуазель одной по городу гулять.

— Машенька, ведь посол знает меня в лицо. Я же у него про католичество расспрашивал, помнишь?

— Ну, тогда дедушка.

— Машенька, ну какой из меня, старого пер… перца, телохранитель? Я, конечно, ишо о-го-го, но посол же не поверит.

— Злые вы…

В итоге Маша махнула на нас рукой и выклянчила у Калымдая двух элитных шамаханов, которые в образе французских гвардейцев времен Генриха IV, а может и какого-нибудь Людовика, должны были сопровождать Машу по городу. А мы с Михалычем, основательно позавтракав, переглянулись, похихикали и отправились понаблюдать за развитием любовного романа. Всё равно сегодня никаких дел не было, только и оставалось, что убивать время любым доступным способом.

Машу мы обнаружили, разумеется, около Немецкой слободы. В белом воздушном платье, европейского покроя (и где она его только раздобыла?), она смотрелась очаровательной скучающей барышней, вполне готовой к приключениям. Сзади шагах в десяти, с устрашающими выражениями на лицах, за ней следовали пара верзил в европейских же одеждах.

Мы с дедом присели под забором за ближайшим углом и по очереди выглядывали из-за него, пихаясь локтями и хихикая, как первоклашки на перемене.

Маша прошлась по дороге вдоль забора раз, другой, третий, а мы уже не хихикали, а просто хохотали, закрывая руками рты, а Маша, конечно же, заметив нас, украдкой показывала нам кулак. Но ожидания нашей томной красавицы не остались без результата. Большие ворота, протяжно заскрипев, выпустили карету, запряженную четверкой лошадей. Едва карета приблизилась к Маше, как та уронила в пыль свой белоснежный платочек и громко ахнула. Карета тут же остановилась и выскочивший из нее посол поднял платочек, едва не коснувшись пыли локонами парика и галантно подал его Маше. Та приняла его, сделав книксен и, пообщавшись о чем-то с послом пару минут, уселась в карету и умчалась в неизвестную нам романтическую даль, совершенно позабыв о своих телохранителях.

Мы махнули шамаханам, жестами показали, что они могут быть свободны, да и сами отправились к себе на постоялый двор. Михалыч убежал на базар за припасами, а я прилег и как-то незаметно для себя заснул. Сказывались последние напряженные дни.

Снилась мне почему-то Маша, стоящая на носу «Титаника». Она вдруг погрозила мне пальцем и процитировала знаменитую фразу из фильма, почему-то голосом посла: «А царь-то не настоящий!». Вот к чему бы это?

Маша заявилась только под вечер, раскрасневшаяся и жутко довольная.

Оказалось, не смотря на военное положение, посол заставил стрельцов открыть ворота города и увез Машу кататься по окрестностям. В подробности Маша вдаваться не стала, только томно закатывала глаза и вздыхала: «Ах, шарман!»

Хорошо, а главное — вкусно отужинав, мы решили уже было ложиться спать, но вызов Калымдая, отменил такое славное начинание.

— Федор Васильевич, — зашептал он взволнованно, — участковый на старое кладбище сейчас собирается!

— Да волки его задери! Зачем? — я махнул деду с Машей мол, подключайтесь к разговору, чтобы потом не пересказывать.

— Хитрый он, умный, решил проверить, а Тюрю ли на самом деле похоронили. Бабке он тут талдычил, что шамахан там в личине, скорее всего. А если и не шамахан, а самый настоящий Тюря, то надо мол, у него по карманам пошарить мол, небось, колечко волшебное с собой носил постоянно. Ну и…