Марина Воронцова - Госпожа Эйфор-Коровина и небесная канцелярия

По Любиным щекам покатились слезы. Черт и на этом не унялся, в ход пошла "тяжелая артиллерия".

Отбеливающая зубная паста, прокладки на каждый день, кофейня, телевизор с плоским экраном, кондиционер, холодное светлое пиво в алюминиевой банке, поглотитель запахов, круглосуточный сверкающий чистотой "Макдональдс", и, наконец, рулон двухслойной туалетной бумаги крупным планом.

Этого Люба уже не выдержала, она сползла на пол, закрыла голову руками и заревела:

- Хочу домой! Пусть меня сажают в тюрьму! Пусть я никого не встречу и больше никогда в жизни не буду заниматься сексом! Верните меня обратно! А-а-а!!!

- Нужно только подписать, нужно только подписать, - тонким, херувимским голосом тут же запел Бальберит, протягивая мадам Вербиной уже знакомый ей кусок пергамента. Как впоследствии утверждала Люба, рука ее сама потянулась к этому пергаменту, причем само же собой появилось в ней и перо. Мадам Вербина поставила росчерк под договором... и тут наваждение спало, и Люба, испуганно заморгав, воззрилась на чистый лист.

- Пусто... О! Боже! Господи, прости!

Бальберит от радости взлетел к погодку и оттуда со священным трепетом следил за Любиной рукой, вздрогнул и грохнулся на пол. Он выхватил из рук мадам Вербиной пергамент и тоже на него уставился.

- Пусто... Пусто? Пусто-о-о!!! - черт издал вопль, полный отчаяния и схватился за свои рога. - Пусто, пусто, пусто! - радостно повторяла Люба, молитвенно сложив руки, со слезами радости на глазах.

Черт, спеша воспользоваться минутной слабостью своей жертвы, забыл о крови, (сиречь, чернилах, которыми принято подписывать подобные документы).

- Ничего, это мы сейчас уладим, - лихорадочно забормотал Бальберит.

Он схватил заплесневелый хлебец и в мгновение ока смастерил из него "ленинскую" чернильницу. Люба вскочила и приготовилась сопротивляться. Черт наклонил голову и приготовился схватить руку мадам Вербиной, чтобы добыть оттуда кровь и... в этот момент неведомая сила, опрокинув стоявший на полу кувшин с водой, оглушила Бальберита сильнейшим ударом по уху и припечатала к каменной стене, не хуже, чем умел сам Гагтунгр Самаэлевич.

- Проверка! - Люба подняла глаза, чтобы броситься на шею своему спасителю, но тут же осеклась. Это был тюремщик, противно ухмылявшийся, глядя на мадам Вербину оценивающим взглядом. Люба почти с тоской посмотрела как черт, раскатанный в кальку, плавно стек со стены на пол, и бесшумно впитался в каменные плиты.

- Что... что... бы хотите? - спросила мадам Вербина, чрезвычайно опасаясь услышать ответ на собственный вопрос.

- А то не понимаешь, - субъект ухмыльнулся еще шире и противнее.

Люба стала лихорадочно вспоминать содержимое брошюры "Как не стать жертвой изнасилования", принадлежащей перу некого М. И. Хвостова, полковника милиции. Эту брошюру подарили всем женщинам организации, где трудилась Люба, на 8 марта, в числе обычного набора из гвоздичек, конфет и пены для ванн. Женщины недоумевали, но брошюрку изучили с интересом и потом долго обсуждали в рабочее время. Вспомнили несколько леденящих душу историй, и единогласно пришли к выводу, что М. И. Хвостов а проблемой знаком поверхностно, и, так сказать, теоретически, поэтому труд его надо прочесть, но делать все наоборот. И теперь в Любиной голове творился полнейший хаос. Вроде бы Хвостов писал, что нужно сбить насильника с толку, сделав что-нибудь неожиданное, а может быть, это Вера Семенова говорила, а вовсе не Хвостов? И кому больше верить? Семеновой, которую, по ее собственным рассказам, пытались изнасиловать несчетное количество раз, (причем те, кому это удалось впоследствии, странным образом оказывались не в тюрьме, а в ЗАГСе, причем вместе с этой самой Верой), или же все-таки теоретику Хвостову. Смутно Люба припоминала также, что вроде бы надо описаться, или простите, обкакаться, или уж на худой конец, вызвать рвоту... Впрочем, тут же возник вопрос, у кого именно нужно вызвать рвоту - у себя, или же все-таки у насильника? В любом случае, это было не важно, потому что, как назло, именно в этот момент никаких физиологических позывов у Мадам Вербиной не было. Да и девочки в отделе единогласно решили, что это можно сделать только сильно испугавшись, а для этого в роли насильника должен выступать медведь... В общем, в голове у Любы сделалась невообразимая каша, а внутренний голос вопил, как резаный: "Сделай что- нибудь неожиданное! Сделай что-нибудь неожиданное!". И мадам Вербина, сама не понимая, как, вдруг дико завопила:

- УР-Я-Я-Я! - ч затанцевала что-то вроде гопака.

Тут она почувствовала некий дискомфорт. Какой-то предмет назойливо мешал исполнению гопака. И тут Любу осенило - она же до сих пор в поясе целомудрия!

В голове грянул хор: "Аллилуйя! Аллилуйя! Але-лу-йя Але-лу-йя! Але-е-е-е- е-е-е-лу-йя!". Мысленно благословив изобретение ревнивых мужей, мадам Вербина тут же насупилась, приосанилась, и, уперев руки в бока, грозно спросила: - Чего надо? Тюремщик сглотнул слюну. По всему было видно, что гопак его впечатлил.

- Я это... Я вот что решил, - начал он, смущаясь. От напряжения тюремщик даже весь взмок и снял шапку. - Чего вас кормить тюремной тухлятиной? Могу всем снабдить: завтрак - серебряный пистоль, обед и ужин - по золотому дублону? За три золотых могу предоставить вам новый тюфяк. Да не простой какой, а набитый ароматным сеном и шерстяное одеяло.

- А нельзя мне за один золотой получить одеяло, подушки и тюфяк из дома? - спросила мадам Вербина, прищурив глаз.

- Нет. Вы ведь ведьма, - спокойно ответил тюремщик. - Вдруг вам передадут ващи магические зелья и инструменты? Могу сбавить до двух золотых.

В результате Любе удалось выторговать себе приличное питание и постельные принадлежности вполовину дешевле того, что требовал тюремщик. Конечно, мадам Вербина не могла знать, что на два золотых дублона в ценах 1476 года можно приобрести примерно двадцать "потребительских корзин основных товаров" и небольшую тележку с новыми тюфяками.

- С вами приятно иметь дело, - сообщил ей сияющий тюремщик.

Люба милостиво улыбнулась.

- Иди, иди...

- Спокойной ночи, донья Инесс, - поклонился страж.

- Охо-хо, - весело вздохнула мадам Вербина, когда дверь за ним закрылась.

Сразу повеселев, Люба мысленно даже поблагодарила этого взяточника за то, что он избавил ее от надоедливого черта Бальберита. Однако, стоило ей о нем вспомнить, как на сердце тут же стало неспокойно. Мадам Вербина испуганно огляделась, ожидая, что черт вот-вот появится из какого-нибудь Темного угла и снова нападет. Однако вместо этого камера вдруг волшебно преобразилась. Люба с изумлением наблюдала, как внезапно, из ничего появились красивые канделябры со свечами, убогая лавка превратилась в роскошное ложе с балдахином, резной столик, инкрустированный костью и серебром. Мадам Вербина протерла глаза, не веря, что это все на самом деле происходите с ней. О, чудо! Параша в углу преобразилась в биотуалет и закрылась ширмой. Стол, как по мановению волшебной палочки, накрылся изысканными яствами, тонкими винами... Но Гораздо больше Любу тронуло появление запотевшей пластиковой бутылки "Кока-колы" и банки пива "Балтика № 7", при одном взгляде на которую можно было понять, что пиво внутри - ледяное.