Кристина Юраш - Семь кругов Яда

Эврард встал со мной на руках, отбрасывая в сторону ногой мое платье. Через мгновение стол, стоящий на его пути, был перевернут и отлетел к стене. Звон разбитого стекла и упавшего на пол бронзового канделябра.

— Какой у меня не-е-ежный Цвето-о-очек, — шептали мне, укладывая на ковер. — Не-е-ежный и оче-е-ень соблазни-и-ительный…

— Может, не надо? — прошептала я, понимая, что так лучше не делать. — Отпусти меня… Пожалуйста… Это неправильно… Я не…

— Ах та-а-ак? — спросили меня, нежно целуя в ухо. — Я к тебе и па-а-альцем не прикосну-у-усь, пока ты сама не попро-о-осишь…

По моим губам и шее скользили прохладные бусы, которые держали свой нежный и трепетный путь к моей вздымающейся от волнения груди. Обогнув по очереди каждую, бусы снова вернулись на мою шею, слегка придушивая меня, а потом лаская… Подлое украшение змеей обвивало мою шею, мои запястья и ноги, оно скользило по животу, заставляя нервничать и переживать. Через мгновенье я поняла, что очень люблю украшения, а еще через пару мгновений я почувствовала, что любовь у нас взаимная, и отнюдь не платоническая…

— Прошу… — прошептала я, впиваясь пальцами в ворс ковра.

— Я не расслы-ы-ышал, Цвето-о-очек, — Эврард склонился ко мне, криво улыбаясь. — Повтори-и-и…

— Прошу, — я закрыла глаза и закусила губу, чувствуя дыхание на своих губах.

— Я не расслы-ы-ышал, — прошептали мне, дразня, но не целуя.

— Прошу, — вздрогнула я, обнимая его за шею и принимая с содроганием самый желанный поцелуй-улыбку в моей жизни.

Я долго не могла уснуть, лежа на его груди. Потом я задремала. В мутном, тревожном сне вертелись слова: «Любовь продается и покупается!» Почему-то представлялся грязный переулок, в котором торгуют любовью из-под юбки. Я застонала, пытаясь отмахнуться от этой грязи, а потом почувствовала, как меня крепко обнимают и шепотом успокаивают.

— Что же сни-и-ится Цвето-о-очку? — шептали мне в волосы, поглаживая по спине. — Наверное, рекру-у-утинг? Цвето-о-очка на костре из каталогов жгу-у-ут?

— Что? — встрепенулась я, открывая глаза и сонно глядя на умиротворенную комнату.

— Спи давай, — заметили мне, укладывая мою голову себе на плечо. — Я кому-у-у сказа-а-ал…

— Любовь покупается и продается, — прошептала я, тяжело вздыхая. — Ты хочешь сказать, что я — продажная?

— Не-е-ет, Цвето-о-очек, ты просто аттракцио-о-он невиданной ще-е-едрости, благотвори-и-ительный фо-о-онд по защите приро-о-оды! — усмехнулся Эврард, зевнув.

— Не поняла? — я тоже зевнула в ответ, а меня завернули в одеяло. Я никогда не отличалась любовью к дикой и домашней природе, беспощадно уничтожая комаров, тараканов и случайно залетевших мух.

— Ко-о-озлов лю-ю-юбишь и защища-а-аешь. Так ма-а-ало того, спаса-а-аешь их от вымира-а-ания. Как, собственно, делает большинство же-е-енщин, — с моего лица скинули прядь волос. — Е-е-если бы не вы-ы-ы, то они-и-и вымерли бы-ы-ы. А тут вы-ы-ы, сердобольненькие, нахо-о-одите их, обогрева-а-аете, обсти-и-ирываете, ко-о-ормите, рабо-о-отаете на двух рабо-о-отах, чтобы козлы не вымерли с голоду. А козлы вас не лю-ю-юбят. Они умеют бле-е-еять три сло-о-ова: «Я тебя люблю», любя-я-ят капу-у-усту, которую вы им прино-о-осите, и вести себя как будто ве-е-есь мир им до-о-олжен. А сегодня-я-я ты наста-а-авила ему рога-а-а… И все встало на свои места-а-а. Можешь сме-е-ело называть его козло-о-ом. Разреша-а-аю.

— Прекрати, — настроение испортилось, а совесть, которая пыталась меня укусить в этот момент, сплюнула и подавилась, пытаясь счистить с языка плесневелый налет настроения.

— Ты подари-и-ила одному козлу-у-у любо-о-овь беспла-а-атно, по акции-и-и. Продала за три-и-и слова-моне-е-етки, — вздохнул Эврард, обнимая так, словно я вот-вот сбегу. — Я понима-а-аю, что тебе не нра-а-авится слово-о-о «цена-а-а», но за любовь либо пла-а-атят, либо распла-а-ачиваются. Лю-ю-юбовь — это иллюзия, игра, в которой постоянно поднима-а-аются ставки. И, как в любо-о-ой игре, находится тот, кто умеет блефова-а-ать.

Пока мне это рассказывали, поглаживая по спине, я лежала и думала о том, что нашла в муже кроме трех вовремя сказанных слов: «Я тебя люблю!» Я заботилась о нем, относилась с пониманием к его неудачам и безответственности, дарила нежность, внимание, участие. Но ни разу не получила ничего взамен кроме трех слов, которые со временем превратились в затычку в любой проблеме. Стоило мне только повысить на него голос, как раздавалось волшебное заклинание: «Я тебя люблю! Ну чего ты злишься?» Стоило мне попытаться в порыве здравого смысла вышвырнуть его из дома, как снова слышалось: «Я тебя люблю! Я без тебя пропаду!» И теперь я понимаю, что, если вытащить эти слова-затычку из ванны любви, которую я бережно наполняла долгие годы, не останется ничего.

— Ты то-о-оже купи-и-ила меня-я-я, — послышался голос, пока я заглядывала в зловонную канализацию обид и проблем. — Это сде-е-елка. Поэтому я сейчас лежу и выбира-а-аю три слова, которые собира-а-аюсь сказа-а-ать тебе у-у-утром…

— Может, подбираешь? — мрачно заметила я, понимая, что, скорее всего, это будет что-то далекое от оптимизма.

— Подбира-а-ают с по-о-ола, — усмехнулся Эврард. — Обычно подбира-а-ают с пола слова типа: «Я тебя люблю-ю-ю!» Но ты их не услы-ы-ышишь.

Ну все, приехали. А нам еще вместе работать. Какой кошмар. Я попыталась отвернуться и отползти по мере возможностей дивана.

— Иди ты на?.. — предположила я, понимая, что утро, которое началось с этих слов, никто не назовет добрым.

— Я поду-у-умаю. Куда-а-а ползе-е-ет мой Цвето-о-очек? — оживился Эврард, когда я пыталась отодвинуться.

— Эврард, ты… Как бы тебе так помягче сказать? Хм… редкостное удобрение, — шмыгнула носом я.

— Если челове-е-ека постоянно хвалить, ничего хоро-о-ошего не выйдет, — меня поймали и снова прижали к себе, несмотря на мои вялые протесты. Он накрыл нас одеялом.

— Во-о-от, я о тебе позабо-о-отился, — миролюбиво заметил Эврард.

— Ага, и о себе тоже! — согласилась я, понимая, что это не та ситуация, когда я по-королевски развалилась на кровати, отжав все удобства, включая подушку и одеяло, оставив одного «зяблика» сиротливо ютиться в углу.

— Согла-а-асен, — усмехнулся Эврард. — Никто же меня не укро-о-оет…

— Разве что только ма-а-атом, — передразнила я, потершись о его грудь. — Знаешь, Эврард, несчастными людьми и влюбленными женщинами очень легко управлять…

— Спи-и-и, несчастная влюбленная же-е-енщина, — меня накрыли одеялом с головой. — Что-то не вижу, чтобы ты поддава-а-алась на манипуля-я-яции. Я тут манипули-и-ирую, манипули-и-ирую, а ты не поддае-е-ешься.

— Я тебя слегка недолюбливаю, — надула губы я, снова попытавшись отвернуться. Одеяло приоткрылось, на меня посмотрели нехорошим взглядом.