Кристина Юраш - Семь кругов Яда

— Иди ты! — сплюнул красавец, опускаясь в кресло и усмехаясь клоуну, который развел руками. — Мы и так сожрем твою компанию, как все предыдущие. Где сейчас гномье золото? Нет гномьего золота!

— Я вот ду-у-умаю, куда бы ва-а-ас посла-а-ать в рекру-у-утинг. На языке вертя-я-ятся три направле-е-ения. Там вы то-о-очно не рабо-о-отали, — зевнул Эврард.

— Мы завоевали мир! Мы работаем во всех городах! — покачал головой задетый за живое клоун, нехорошо поглядывая на златокудрое «почти».

— Не во все-е-ех. Напри-и-имер есть три ме-е-еста, где вы не рабо-о-отаете по причинам вполне поня-я-ятным. Но рынок нужно расширя-я-ять. Я предлага-а-аю срок в восемна-а-адцать дне-е-ей.

— То есть ты предлагаешь, — брови красавца поползли вверх, — чтобы каждый выставил своих людей, дать им задание отрекрутировать три эти клоаки, и та команда, которая сумеет отрекрутировать хотя бы две из них, побеждает? А владельцу команды отходят две оставшиеся компании? Маловато.

— Вместе с ли-и-идерами. Полностью вся компа-а-ания. С активами, пассивами и даже с проду-у-укцией. Так что один из нас станет властели-и-ином мира-а-а, — скромно закончил Эврард. — Но только оди-и-ин. Я иду-у-у выбирать себе но-о-овую коро-о-ону. Может, что-то посове-е-етуете, возможно, камни под цвет гла-а-аз?

Оппоненты от такой наглости переглянулись.

— А где гарантии? — спросил клоун, задумчиво шевеля губами, словно что-то подсчитывая в уме. — Нет, предложение интересное, но… маловато. До нас тут донеслись слухи. Я так понимаю, что ее ты нам не отдашь? А без нее нет смысла вообще с тобой работать.

Надеюсь, что речь идет о палочке-выручалочке, скатерти-самобранке или еще каком-нибудь древнем артефакте.

— Да! Хотелось бы на нее посмотреть, — усмехнулся красавец, откидываясь на стул. — Или ты ее с собой не брал? Побоялся. Так я и знал, что слухи не врут.

Я насторожилась, понимая, что тут что-то не то.

— Цвето-о-очек, не стесня-я-яйся! — улыбнулся Эврард, выводя меня на свет и обнимая. — Познако-о-омься. Это бу-у-удущие нищи-и-ие. Когда будешь проходи-и-ить мимо па-а-аперти, подай кому-нибудь друго-о-ому. Они са-а-ами напросились.

— Мне твоя компания, по сути, не нужна, — усмехнулся красавец, осматривая меня с ног до головы. — А вот она меня интересует. Я не собираюсь бросать золхимы ради твоих флаконов. Но про нее я наслышан. Очень заманчивое предложение.

— Согласен, — покивал клоун, внимательно меня рассматривая. — Эй, иди сюда! Это точно она?

Из тьмы на свет шагнул… Проектор. Одет он был респектабельно, держался гордо и высокомерно, мол, я тут, между прочим, уже добился успеха! Не то что некоторые!

— Да, — нагло ответил он, глядя мне прямо в глаза. — Это она. Я узнаю ее. Гостья из другого мира. Лиза или Цвето-о-очек. — Я могу идти, господин?

— Да, — усмехнулся клоун. — Куда хочешь. Ты свою миссию выполнил. Ты мне больше не нужен. Проваливай!

— То есть как? — глаза Проектора округлились. — Мы так не договаривались! Я же… Вы пошутили? Мы же о другом договаривались! Я же показал вам, как проникнуть в замок…

Через секунду Проектор вспыхнул зеленым пламенем и пылью осел на пол.

— Кто это сде-е-елал? — удивленно заметил Эврард, поигрывая зловещим зеленым пламенем в руке и гася его, медленно сжимая кулак. — Где этот мерза-а-авец? Где этот подле-е-ец?

А потом, потушив пламя окончательно, улыбнулся:

— Ай-ай-ай. Это же я-я-я! Фу-у-у таким бы-ы-ыть…

Через мгновение его лицо стало серьезным. На смерть предателя никто так и не обратил внимания.

— Заключаем сделку? — спросил Эврард отрывисто. — Я свои условия озвучил. Восемнадцать дней на все про все.

— Хорошо, я согласен, — заметил красавец, не сводя с меня пристального взгляда. Его даже не возмутила смерть Проектора. Он просто не обратил внимания.

— Раз такое дело, то пишем договор! — заметил клоун, делая взмах рукой, а над столом вспыхнули буквы. — Все согласны с этими правилами?

— У меня коррективы, — заметил Эврард. Буквы над столом раздвинулись. Я пыталась прочитать что написано, но почему-то не могла. Буквы словно расплывались в одно светлое пятно. Прошло минут пять, и внезапный яркий, режущий глаза свет ударил откуда-то из центра стола, заставив исчезнуть весь светящийся текст.

— Бумага — это ерунда. Магическая клятва — вот это я понимаю, — усмехнулся красавец, разворачиваясь и исчезая.

Клоун еще раз бросил на меня задумчивый и оценивающий взгляд, поцокал языком, а потом тоже испарился.

Меня схватили за руку, и я увидела знакомые очертания комнаты: знакомый диван, скинутое покрывало, перевернутые склянки. До меня постепенно начинало доходить, что на меня сделали ставку. Меня поставили ради того, чтобы заработать.

— Тварь! — я бросила гневный взгляд на Эврарда, который невозмутимо смотрел на меня, словно ничего страшного не произошло. — Рабовладелец! Подонок! Мерзавец! Да я тебя сейчас придушу! Да как ты посмел, гондольер, поставить меня! Не-е-ет! В твоем случае «козел» — это не прозвище! Это национальность!

— Я козел, зато че-е-естный, — развел руками Эврард, удивляясь моей реакции.

— Нет, ты — гад ползучий! — бушевала я, чувствуя, что сейчас сбегаю за табуреткой, а по пути решу, душить его или так забить. — Ты это все заранее спланировал? Да? Ты создал видимость компании, антураж, чтобы потом предложить им эти условия?

— А щито поде-е-елать? — пожал плечами Эврард, горестно вздыхая. — Ты же сама-а-а сказала, что несча-а-астными людьми-и-и и влюбле-е-енными женщинами легко манипули-и-ировать! Да-а-а, не отрица-а-аю, я все проду-у-умал зара-а-анее… Еще до твоего появле-е-ения в этом ми-и-ре.

Я размахнулась, чтобы припечатать его наглую физиономию смачной пощечиной, но мою руку поймали и поцеловали в знак примирения. Однако у меня была еще одна свободная рука, которая решила стать правопреемницей пленной. Лицо Эврарда изменилось.

— Не драматизируй. Я подарил тебе жизнь и неприкосновенность на восемнадцать дней, — спокойно и в несвойственной ему манере ответил он. — Я знаю их возможности. И то, что случилось с утра, — это только начало. Драконьи сердца ничем не брезгуют.

— Мерзость! — сплюнула я, все еще негодуя. — Подлец!

— И вот она вся благодарность? Повторяю. Я подарил тебе восемнадцать дней жизни и неприкосновенности! — заметил Эврард, глядя на мои пойманные при попытке нанесения тяжких телесных повреждений руки. — Мо-о-ожешь называть меня па-а-апой. Мне будет прия-я-ятно.

Он перехватил мои руки одной рукой, а потом с улыбкой целовал побелевшие костяшки моих пальцев, нежно поглаживая их, пока они не расслабились.

— Ты хоть будешь мне помогать? — я заглядывала в его глаза с мольбой. — Я же одна не справлюсь…

— Де-е-етка, ты всегда можешь на меня положи-и-иться. Желательно без оде-е-ежды, — Эврард тоже не отрывал от меня взгляда, поправляя свободной рукой мои волосы. — Но помогать я не имею права. Вот такой пердюмонокль!