Николай Грошев - 0 - Тёмная стена

К тому же, его невеликих познаний в генетике и социальном поведении приматов, вполне хватило, что бы объяснить происходящее разумно. За забором общество было совершенно другим, оно порицало подобные способы удовлетворения некоторых чисто животных потребностей человека. Были сдерживающие факторы, питавшие чувство вины, возникающее после того, как ты поступишь плохо с другим человеком. Здесь ничего этого нет. Здесь всё куда ближе к примитивной форме устройства человеческого социума, здесь почти палеолит. Не хватает только саблезубых тигров, шкур вместо роб и котла, в котором доваривается скакун-неудачник, назначенный на сегодня главным блюдом праздничного ужина…

Пришлось хорошенько тряхнуть головой, что бы прогнать эти мысли прочь. Начиналось второе отделение сегодняшней программы, на этот раз – театральное.

Из толпы, с разных концов площади, вышли два поджарых парня. Ни какой хронической усталости общей для лагеря, в них не было заметно и близко – блатные. Они форму поддерживали, используя спортзал, выстроенный, вообще-то, для охраны лагеря. Все их физические нагрузки, ограничивались тем залом. Много у них было привилегий и жилось им куда лучше…, Лёха, именно в тот момент, определил свою цель, но не понял этого. Слишком уж захватило его зрелище. Когда эти двое отделились от толпы, он вместе со всеми хохотал от души. Каждый шёл по плацу с очень серьёзным лицом и делал вид, что не замечает толпы зрителей. Но смех вызвало, конечно, не это. Каждый вёл «собаку». На поводке, всё как полагается. «Собаки» даже иногда лаяли, часто дышали, вывалив язык, и вертели не существующими хвостами.

-Здравствуйте. – Сказал один, когда собаководы встретились на середине плаца.

-И вам не хворать. – Ответил второй, поправляя выбившийся локон волос. – Как ваши дела?

-Очень не плохо, знаете ли. А как вам погода?

-Хорошая сегодня погода. – Кивая, заметил второй. Его «собака» громко гавкнула. – Тузик, сидеть! – Рявкнул «собаковод». Тузик подчинился и сел на корточки, уперев в землю обе передние «лапы», да вывалив язык, весьма натурально отыгрывая свою роль.

-У вас кобелёк? – Наигранно удивлённо спросил первый блатной.

-Да, - гордо заявил второй. – Отличная собака. Палку носит, блох нет, гадить где знает – лучше у нас тут не найти.

-А он у вас не кастрированный случайно?

Публика покатилась со смеху.

-Нет, что вы. Тузик живёт полной жизнью.

-Породистый.

-Ну, так! Настоящий русский сторожевой! Медалист! Да Тузик?

Тузик вопроса не услышал и поводок, роль коего выполняла простая верёвка, сильно натянулся. Бедняга свалился на спину и хрипло ответил.

-Вввваф!!!

-Знаете, мне нравится, хороший у вас кобелёк. А у меня как раз сучка.

-Да вы что? – Притворно изумился второй. – А как у неё с кровями?

-С кровью баран. – Буркнул кто-то из толпы. Парень позеленел и резко повернулся – ему ответил тяжёлый взгляд Худого. Шумно сглотнув, молча, отвернулся, чем вызвал пару смешков и натужное молчание. Лёха тоже предпочёл не смеяться в этот момент. Актёры сегодня, блатные, но рангом очень сильно ниже, таких как Худой. Это да, считай шестёрки, однако, не решаемых проблем создать могут и они. Так что лучше слиться с толпой и пока что подчиняться её пульсу.

-Крови…, то есть, кровь, очень хорошая. – Поспешно поправил сам себя первый актёр. – В натуре отвечаю…, в смысле, клянусь своим добрым именем, - это вызвало смех в толпе, но не особо оживлённый, видимо, «доброе имя» данного человека, было не таким уж и добрым. – Боня чистокровная Грузинская Подзалупная!

-Какая-какая?

-Ну как же? Вы разве не знаете? Это очень известная по… - Взрыв хохота заглушил его слова. Лёха смеялся, как и все, хотя этого момента он не совсем понял. Тут, кажется, не было ничего забавного. Впрочем, во всей этой ситуации вряд ли было что-то забавное, но, как ни странно, ему было весело, да, душа расслабилась, становилось легче.

-Как вы смотрите на то, что бы провести случку?

-Думаете? Прямо здесь?

-Ну конечно. Где же ещё?

-А ваш кобелёк справится?

-Тузик справится. Да Тузик?

В этот раз Тузик не сплоховал и разразился долгим лаем, попутно делая не однозначные движения тазом. Он искренне радовался, и это не было игрой. А вот «грузинская собака», совсем с лица сошла.

-А как щеночков делить будем?

Ответ на этот вопрос потонул даже не в смехе, а в рёве восторга. Блатной с кустистыми бровями махнул рукой, и актёры прекратили свой диалог – толпа согрелась, те, для кого всё это затевалось, блатные, вполне насладились, в общем-то, бездарной игрой актёров и «номер» подвели к кульминации. Верёвки отпустили, актёры отошли в сторону и «собаки» начали «случку». Тут Лёха смеялся, как и все, без тени фальши – «собаки», покружили вокруг друг друга, понюхали друг другу пятые точки, обтявкали друг друга, потом стали тереться боками, в общем, полноценно изображали любовный собачий вальс. А потом собственно, приступили к самой «случке». Длилась она долго, грузинской породистой, пришлось работать с обоих направлений своего организма, что бы русская породистая, смогла приступить к заделке будущих щенков, которых поделить так и не успели. К концу выступления данных актёров, зона буквально плакала от смеха. А один из актёров даже получил удовольствие от своего выступления…

На том концертная программа завершилась, охрана снова вспомнила, зачем она тут есть, лавочки убрали, блатные разошлись по своим делам, остальные тоже.

Конкретно Лёха ушёл в барак и долго сидел на кровати, глядя в пол. Он ощущал себя странно. На душе стало заметно легче, как будто тащил бревно все эти недели, а сегодня вот дотащил и бросил наземь. При этом в душе ворочалось нечто, что можно было бы назвать совестью. Это нечто кололо сердце чувством вины и ощущением дурного сна. Словно он сейчас проснётся, устыдится тех эмоций, что обуревали его во сне и…, но он конечно не проснулся. Реальность не изменилась. Те же форменные робы, те же люди, тот же барак и треклятые топор, мозоли от коего, теперь превратились в нечто вроде струпьев. На ощупь, как будто ладони горячим пластиком облили, он застыл и всё, намертво. Интересно, такие руки у него теперь на всю жизнь?

На следующий день он снова махал топором. Иногда похохатывал, вспоминая выступление актёров с «собаками» и «гонки» на вениках. Пару раз кольнуло чувством вины – ведь этот смех, это веселье, вызваны страданием других людей. Не абстрактным каким-то страданием, какое он плодил, продавая наркотики, а вполне конкретным страданием, часть коего, он создавал сам, был причастен к нему, хоть и с краюшку, но всё же. Однако, вскоре, совесть перестала донимать.

Когда усталость гнёт к земле, а мышцы трещат от напряга, совесть становится на удивление молчалива. Да и просто думать в таком состоянии сложновато. Как говорят? Работаешь руками, голова отдыхает? Очень верно, даже совершенно верно – Истина это. Только вот люди зачастую уверены, что в процессе работы руками, голова может не только отдохнуть, но и что-то своё там вырабатывать, мысли там, национальные идеи, которые нахрен никому не нужны и так далее. Кто так думает, видимо, никогда по-настоящему не работал. Однажды Лёха поймал себя на том, что полдня в его голове не было ни единой связной мысли. Он просто рубил дерево, не имея сил ни на что больше. Даже мысль о том, что новых мыслей нет в его башке слишком уж долго, родилась в ужасных муках и завершилась головной болью, да полной пустотой разумной части организма. Только поев, устроившись в постели, он мог думать, но недолго – к этому времени, спать хотелось больше чем жить. Но он учился работать правильно и достиг некоторых успехов. К осени, Лёха вдруг заметил одну странность – мышцы практически не болели с утра и первую половину дня. Только к вечеру слегка начинало ломить плечи. Когда этот переход случился, когда он привык, он не понял – было с избытком проблем от дождей, соплей, вечно хлюпающих резиновых сапог и натёртых портянками ног. Портянки эти…, дважды в больничку попадала, пока не научился правильно их сворачивать. Кто бы мог подумать, что такое простое на вид дело, окажется таким сложным? Всего-то и надо, два куска ткани намотать на ноги. Намотал, сидят как влитые. До вырубки дошёл – в сапогах Уральские горы в миниатюре. К вечеру, без воя даже шагнуть не получается. До крови стёр второй раз, не обратился ни к кому и пятка гноиться начала. Как вонять ноги стали так к охране обратился, мол, вот такие дела, сейчас я сдохну.