Николай Грошев - 0 - Тёмная стена

Парни переглянулись, как объяснить старику, что он требует почти невозможного? И как бы ему объяснить так, что бы он поверил, что это невозможно совсем, а не почти? Сказки всё про то, что нельзя заставить человека, делать то, что ему не нравится. Тот, кто утверждает, что такие люди есть и сломать их действительно невозможно, просто никогда не использовал в качестве аргументов убеждения бейсбольной биты, паяльника и пары крепких наручников.

-Зашквар. – Едва слышно отозвался Кабан. – Капитальный прям.

-За…, что?

Тут подключился Лёха и по мере возможностей своего красноречия, попытался объяснить, о чём речь. Вроде получилось – старик долго и медленно кивал, хмуря брови.

-Великий Мастер понимает. – Сказал старик, и тяжко вздохнув, добавил. – Это белое сало уже отравлено, оно полно. Лишь жалкие крохи великого искусства может оно впитать в себя. Вот почему, нужно начинать учить, когда свинья ещё молода и не привыкла копать землю пятачком, в поисках тухлых желудей. Только молодая свинья может вырасти и стать достойной, взрослая нет.

Он сокрушённо покачал головой, крайне расстроенный, словами Лёхи. А вот его ответ про свиней, жёлуди и т.д., они не очень поняли. Впрочем, пояснять детальнее, старик не собирался.

С того памятного дня, они тренировали, как выразился Змей «каменное ебло», используя только собственную фантазию, никак не оскорблявшую честь и достоинство правильного пацана.

Со временем у них стало получаться нести всякую ахинею совершенно безжизненным голосом, с лицом, более приличествующим покойнику. Старик успехам был рад и не заставил себя ждать с новыми, непонятно на кой нужными, упражнениями. Теперь они должны были, сохраняя бесстрастное лицо, голосом передавать эмоции, от панического страха, до безудержного веселья. С этим у них не особо получалось, только Лёха справлялся более-менее, так что, в какой-то момент, данные тренировки были полностью заброшены, кроме, всё того же «каменного ебла». Только теперь с небольшим дополнением – требовалось перемежать ахинею со вполне правдивыми высказываниями, не меняя выражения лица и тона голоса. Тут у них получалось на отлично, так что старик ограничивался презрительным «белые» и выдавал новое задание.

Регулярно повторялись тренировки с правильным нанесением удара, причём правильным удар считался, только если обладал чудовищной силой – поначалу. Когда старик убедился, что они могут оставить трещину на груше одним ударом, но пробить её дальше неспособны совершенно, перешли к рукопашному бою. Он это назвал «древним искусством». Ни на какие боевые искусства, знакомые всем четверым, «это» не походило. Лишь очень отдалённо, можно было провести некие параллели.

-Вот так. – Старик подпрыгнул и ударил – медленно, что бы его движение смогли увидеть. И всё равно, удар пришлось повторить трижды, прежде чем они смогли уловить, что и как было сделано. Тут они удивлённо переглянулись. В принципе, им было знакомо движение – простой как морковка удар с разворота, только в прыжке. Но старик выполнял его как-то неправильно. Руки держит не так, равновесие не там, нога полностью не распрямляется, делает этакий крюк. В общем, непонятно как таким способом можно ударить по лицу и зачем именно так?

Вскоре узнали.

-Тупые белые! – Рявкнул старик, когда все четверо отпрыгали минут десять, меся воздух ударом ноги с разворота. – Что вы делаете? Вы слепые? Ваши пяточки так заплыли жиром, что вы не увидели, что показывал вам Великий Мастер?

-Но Учитель, - вежливо отозвался Лёха, - это слишком сложный удар, что бы ударить по голове, достаточно сделать так.

И снова подпрыгнул и ударил…, после чего неспешно икнул и попытался спрятаться за спиной Змея – лицо старика стало нежно алым от гнева. Однако наказывать за самодеятельность и попытку ему перечить, в этот раз старик не стал.

-Кто из нас Великий Мастер? – Рявкнул китаец. Лёха, по причине отнявшегося языка, показал на него пальцем. – Тогда делай, как было показано, белый идиот!

Ну, и стали они делать.

Змей свалился с прыжка и вывихнул плечо. Лёха потянул связки, Бор грохнулся на спину и приложился затылком об пол. Один Кабан не навредил сам себе.

-Наверное, белые глупее, чем Великий Мастер думал сначала. – Старик задумчиво подёргал бородку и резким жестом скомандовал идти за ним. Кряхтя и охая, пошли, а куда они денутся?

Привёл он их в зал с тренажёрами в виде человеческих фигур. Указал на ближайшую и выполнил тот же удар. Один раз, второй, третий – спортивный снаряд начал трещать, четвёртый – что-то странно звякнуло, пятый удар – голова тренажёра оторвалась и с силой врезалась в живот Лёхи. От неожиданности он грохнулся на пол, его ощутимо скрутило, а лёгкие временно забыли, как дышать. Но всё же, он сумел глянуть на голову тренажёра – благо то не трудно, если тебя согнуло в три погибели, а хрень та у тебя в руках, к животу прижата. И вот тут у него как всё равно в голове щёлкнуло – он понял, почему удар такой, зачем он такой и каковы его цели.

Этот удар и не мог быть другим. Вместе с тем, стало понятнее, почему все боевые искусства, старик называет не иначе как «танцами».

На пластиковой голове, несмотря на пять ударов, имелась всего одна вмятина, глубокая хорошо видимая такая вмятина – на виске. Как-то сразу стало ясно всё, в мире этом.

-Один удар – один труп. – Прохрипел Лёха.

-Что? – Приподняв бровь, спросил старик.

-Говорит один удар – один трупак. – Сказал кто-то из его товарищей по обучению. Кто конкретно, сказать было трудно, в ушах звенеть начало.

-Верно. – Старик несколько удивлённо кивнул. – Белые, но не тупые. Это странно…, почему вы так долго притворялись, недоразвитыми белыми? – Сказано было гневно и с заметным осуждением. Народ предпочёл помолчать, чтоб не выхватить воспитательной затрещины. – Всё верно, великое искусство, которое разноцветные тупые свиньи превратили в отвратительные танцы, было создано, что бы убивать. Один удар – одна мёртвая свинья. Только так.

Он показывал кучу различных ударов и приёмов, все они были знакомы им по «танцам». Кому-то все, кому-то только часть из них. Всё что показывал китаец, имелось в боевых искусствах, но лишь в отдалённо похожем виде. В том, что изучали они раньше, не ставилось целью, непременно и как можно быстрее, прикончить своего противника. Старик же не признавал никаких иных ударов – один удар, один труп. Простой и знакомый всем крюк в живот. Что тут такого, ведь, правда? Удар как удар…, китаец делал его по-другому. Издалека, похоже, но вблизи совсем иное движение. И цель удара иная – печень. Противник, получив такое в живот, должен был тут же помереть от разрыва печени. Удар в переносицу ребром ладони – не все его знали, потому как, в спортивных залах его редко преподают, удар весьма травматичен.