Марина Ефиминюк - Пока смерть не разлучит нас

Благословленный, но пока не очень просветленный муж с подозрением покосился в мою сторону.

— Ты отправил три подводы вещей в приют, — снизошла я до объяснений.

— А я-то думаю, отчего в доме стало легче дышать, — не удержался он от колкости.

— В доме ремонт, — фыркнула я, — там вообще дышать невозможно.

— Что вас привело в храм,дети мoи? — пресек перепалку молельщик.

— Мы хотим вернуть брачные клятвы, — категорично объявил Доар, и с лица святого брата сошла улыбка.

Он удивленно моргнул и недоверчиво уточнил:

— То есть вы решили развенчаться прямо сейчас?

— А это займет много времени? — вопросoм на вопрос ответил Доар.

Ритуал был несложен. Требовалось несколько капель крови, венчальная чаша с магической святой водой и искреннее желание. Последнего у нас с Доаром имелось в избытке.

— Не то чтобы много… — запнулся служитель светлых богов. — Просто, глядя на вас,дети мои, я обязан спросить: почему столь яро любящие супруги вдруг решили вернуть брачные клятвы?

Некоторое время в ошарашенном молчании мы изучали молельщика , а он — нас.

— Святой брат, вы нас ни с кем не спутали? — для ясности уточнила я.

Какая любовь? Неужели незаметно, что мы готовы друг друга перекусать, как бешеная виверна дикую горгулью?

— То есть вы не передумаете? — вздохнул он.

— А вы выдержали паузу, чтобы дать нам подумать? — не сдержал иронии Доар, хотя всем было известно, что издеваться над молельщиками страшный грех. Потом праотцы припомнят и не откроют ворота в небесные сады , придется куковать в демоническом чертоге. По-моему,так себе перспектива, учитывая, что заточение длится вечность.

— Мы не передумаем, святой брат, — сдержанно пояснила я.

Молельщик открыл рот, видимо, намереваясь разразиться длинной тирадой о семейных ценностях и молодых людях, легко относящихся к брачным клятвам, но его прервал непристойный хлопок. Мы недоуменно переглянулись и опустили головы к яйцу. По серой твердой скорлупе прочертилась кривая трещина. Карликовый грифон не нашел лучшего времени, чтобы явить себя миру!

— Заморозь, — коротко велел Доар.

— Ты прав, — согласилась я, справедливo рассудив, что гоняться по храму за мелким крылатым уродцем с мордой орленка , а телом львенка удовольствие ниже среднего. Так недолго уехать из святилища по—прежнему женатыми да ещё обзаведшимися хищным дитяткой.

— Простите, святой брат, — пробормотала я и, присев на корточки, провела ладонью по яйцу. Скорлупа покрылась плотной льдистой коркой. Птенец заскребся,давая понять,что крайне возмущен заточением.

Разводили нас под истеричное царапанье будущего питомца. Яйцо ходило ходуном и пыталось выскочить на пол. Святой брат читал молитву, и мне пришлось слегка ударить по корзинке носом ботинка, чтобы угомонить взбунтовавшееся чадо.

— Риат Гери, в этот раз не надо раздеваться, — предупредил молельщик, приготовивший иголку,которую прокалил тут же, не отходя, что называется, от алтаря, о храмовую свечу в подсвечнике на длиннющей поставке. — Достаточно нескольких капель крови, поэтому не оголяйтесь.

Молельщик медлил, острие иглы угрожающе нависало над ладонью Доара.

— Благослови вас светлые боги, — пробормотал святой брат… и под ногами снова раздался подозрительный хруст. Карликовый грифон с такой страстью желал оказаться рожденным, что каким-то неведомым образом заставил тающий магический лед треснуть. Проклятье. Мы когда-нибудь разведемся?

— Ты плохо заморозила, — предъявил претензию Доар.

— Заморозь хорошо, — буркнула я, снова ныряя к корзине. С помощью магии корка льда стала толще.

— Мы готовы, святой брат, — объявил недомуж,когда я выпрямилась и оправила платье.

— Все знаки указывают, что я должен спросить еще раз… — молельщик поднял на нас льдистые глаза. — Вы точно не передумаете?

— Нет! — в один голос рявкнули мы.

— Да будет так, — тихо вздoхнул он, словно разводился сам, а не разводил двух супругов,искренне желавших избавиться от брачных меток.

Возвращение клятв заняло не больше пяти минут, венчали супругов куда как дольше. Нам укололи ладони, а когда выступили капли крови,то велели опустить руки в святую воду и отречься.

— Я не хочу быть связанным с этой жеңщиной, — не глядя на меня, вымолвил Доар.

— Я не хочу быть связанной с этим мужчиной, — выразительно покосившись на мрачного бывшего мужа, согласилась я.

— Никогда, — в два голоса мстительно добавили мы, хотя богам уточнения не требовались.

Неожиданно из-под рукава моего плаща тонкими струйками потекли чернила. Они не пачкали ни кожи, ни одежды. Сошли в святую воду, а когда ритуал закончился,и я прoверила предплечье, то брачная метка исчезла. Сам не знаю отчего, но рука показалась непривычно голой.

Сразу после ритуала я уезжала в башню перемещений и потому прощалась в Доаром возле кареты. Хотелось запомнить его таким: высоким, по—мужски привлекательным… с корзинкой в руках.

— Добрых дней, Доар, — протянула я раскрытую ладонь.

— Легкой дорoги, Аделис, — ответил он и попытался вложить в мою руку потяжелевшую корзинку с яйцом, покрытым ледяным панцирем.

— Оставь себе на долгую память, — улыбнулась я.

— С памятью у меня все хорошо, — отозвался Доар с улыбкой, в которой читалось предупреждение. Мол, забери по-хорошему.

В итоге треснувшее яйцо оказалось именно в моем экипаже и отправилось в Эсхард. Уверена, что Руфь с матушкой пpидут в буйный восторг от неожиданного соседа. Если птицелев начнет грызть диван или стенную ткань,то домоправительница пустит его на суп.

Бывший муж лично усаживал меня в карету и закрывал дверь. Может, боялся, что я начну настойчиво предлагать помощь в возвращении магии? Например, пoйти на аудиенцию к властителям, чтобы замолвить словечко за риорского трианового дельца.

— Постой, Доар, — позвала я, а когда он вопросительно изогнул брови, спросила: — Почему ты дал развод? Я понимаю, почему ты хотел жену — эсхардскую эссу, но пoчему ты согласился вернуть клятвы?

— Я осознал, что наша жизнь снова погружается в хаос, как и пять лет назад, — медленно, словно подбирая слова, ответил Доар.

— Извини за ремонт.

— Я говорю не про особняк, Аделис. Ни одна цель не стоит того, чтобы тянуть друг друга за душу. В конце концов, все снова закончится плохо, но теперь для нас обоих.

Мы попрощались. Дверь кареты закрылась, кучер тронулся с места. На полу в корзинке таяло яйцо, оставшееся в напоминание о моем риорском браке. Никто никогда не узнает, что я была замужем за Доаром Γери.

В мраморный зал отбытия я входила в растрепанных чувствах, растерянная и ужасно расстроенная. С хмурым видом выслушав наставления, я направилась к магическим воротам. В глянцевой черной стене отражалась моя непропорционально вытянутая фигура, бледное лицо , а главное, подрагивающее от нетерпения яйцо. Затаив дыхание, я сделала широкий шаг в портал… и со всего маху вмазалась в него лбом, как в выплавленную из чистого триана стену. От знатного удара перед глазами поплыли звездочки.