Геннадий Кофанов - Кто укокошил натурщика? [сборник]

В процессе работы в тебе нарастает тревога, а на последнем этапе ремонта, когда ты уже закручиваешь разводным ключом никелированную гайку, внутренний голос говорит тебе: она в опасности! Не гайка, конечно, а Любимая Женщина.

Наспех одевшись и машинально кивнув козаку Мамаю, ты выбегаешь на улицу. Там метель. Ветер швыряет хлопья, от которых лицо быстро становится мокрым. Куда бежать? Туда, указывает тебе внутренний голос…

Если бы на твоём пути был специалист по лёгкой атлетике с секундомером в руках, он мог бы зафиксировать, что ты перемещаешься со скоростью, превосходящей рекорды чемпионов по бегу…

Сюда, сюда, зовёт тебя внутренний голос, — и мимо мелькают дома и улицы в бурлящей каше метели. По велению внутреннего голоса ты проносишься сквозь незнакомые проходные дворы…

И оказываешься, в конце концов, на территории давно заброшенной стройки. Экономический кризис, видать, ещё лет пятнадцать назад прервал строительство этого здания из силикатного кирпича, доросшего до половины второго этажа. Близ белокирпичных руин темнеет забытый строительный вагончик. Освещения, конечно, никакого — лампочки давно разбиты, а провода украдены; темень; но твои глаза хорошо видят и в темноте, будто ты вооружён аппаратом ночного видения. Бурьян вибрирует на снежном ветру; разбитая лампочка под металлическим колпаком, похожим на шляпу, раскачивается на столбе…

Две человеческие фигуры пересекают заснеженную строительную площадку: невысокий мужчина тащит за руку женщину к строительному вагончику… Твою Любимую Женщину, подсказывает внутренний голос.

Спеша к ним по белому бездорожью, ты взмахиваешь рукой в сторону фонарного столба, дескать, да будет свет! И тотчас под колпаком на столбе таки вспыхивает свет, несмотря, что лампочка разбита, а провода обрезаны. Неожиданная иллюминация, осветившая и на минуту ослепившая мужчину, сбивает его с панталыку; он даже выпускает от неожиданности руку женщины. Ты выходишь из мрака на освещённую площадку.

— Эй, мужик, шёл бы ты отсюда, ты здесь третий лишний, — хрипло лает, щурясь от света и поигрывая ножом (слишком близко от шокированной жертвы) щупленький, с лицом неврастеника, мужчинка в лыжном трикотажном колпаке.

— Это ты лишний, ракло поганое!

Ты протягиваешь в его сторону левую руку ладонью вверх и шевелишь пальцами. Злодей тотчас отделяется от земли, возносится как воздушный шарик и зависает в воздухе на высоте метров трёх-четырёх над площадкой.

Ты бросаешься к своей Любимой Женщине. Она ещё не пришла в себя. Ты её обнимаешь, целуешь, шепчешь: «Не бойся, я с тобой». Она прижимается к тебе:

— Я соскучилась, вернулась раньше… Словила машину, частника… А он завёз меня сюда и, угрожая ножом…

— Шо ж ты не позвонила! Я бы встретил на вокзале!

— Хотела сюрприз…

Насильник болтается в невесомости, дрыгая конечностями. Ножик он выронил ещё когда пошёл на взлёт. Нервная физиономия перекошена ужасом. Кажется, он визжал бы как поросёнок, если бы у него не перехватило дыхание от страха. Издевающиеся над беззащитными, как правило, трусы. Может, он уже с перепугу испражнился. Ты даже брезгуешь дать ему в морду.

— Пошёл вон, ракло!

Щёлкаешь пальцами левой руки, и он обрушивается в сугроб.

Скуля, отползает на четвереньках, затем приподнимается и, хромая, убегает во мрак. Хлопает дверца автомобиля. Слышно, как ревущая от натуги машина буксует, увязши в снегу, но вырывается из белого плена и удаляется…

Любимая Женщина в твоих объятиях немного успокаивается и осознаёт, что стала свидетельницей чуда.

— А как это ты его?! — показывает пальчиком вверх.

— Не знаю, само собой получилось.

Разглядываешь кисть левой руки, что здесь так начудила.

Хм, «в случае необходимости новые способности сами себя проявят»…

Какие ещё способности ввёл в тебя седой жрец — «татуировщик»? Каких ещё сюрпризов ждать от растворившегося в твоём организме портрета Харка?

— Ну ладно, пошли домой, солнышко.

— Плохо, шо маньяк ушёл. Его бы в милицию…

— Он больше не будет насиловать.

— Откуда ты знаешь?

А действительно: откуда? Внутренний голос.

Вы уходите с заснеженной строительной площадки. Разбитая лампочка на фонарном столбе с обрезанными проводами гаснет…

— … сексуальный маньяк, которого уже пятую неделю ищет милиция Харькова, сам явился в милицию с повинной. На вопрос, что его подтолкнуло сдаться правоохранительным органам, он стал рассказывать небылицы, будто во время последнего покушения на изнасилование к нему явилось волшебное чудовище, похожее на человека с головой утки, и заставило его взлететь… Дескать, он предпочитает сидеть в тюрьме, потому что очень боится снова встретиться на свободе с тем чудовищем… Маньяком занялись врачи-психиатры…

Ты выключаешь телевизор.

— А шо, у меня там действительно голова…

— Голова как голова, — перебивает Любимая Женщина, — только лицо было злое.

— А чего же он…

— Померещилось мерзавцу со страху, когда взлетел.

— Опять снег идёт, — говоришь ты, глядя в окно.

Любимая Женщина подходит и произносит: «Красиво!» Ты обнимаешь её за плечи.

Действительно, красиво. От налипшей белизны деревья стали похожи на кораллы, а мансарды соседних домов и выпятившийся за ними купол синагоги — на укрытые вечными ледниками горы…

Ты трёшься щекой о тёплые душистые волосы Любимой Женщины; она чуть слышно шепчет: «Люблю…»

Ну что ещё человеку надо?

Вот такое, мягко выражаясь, произведение сварганил автор, пытаясь одним выстрелом, так сказать, укокошить сразу двух виртуальных млекопитающих (да, зайцев): и творчески выпендриться, сделав аж самого Читателя главным героем фантастического рассказа; и потешить свой квасной харьковский патриотизм, внеся лепту в мифологию Харькова.

Да, рассказ получился не совсем нормальный, ибо в нормальных рассказах героями бывают кто угодно, но только не сам читатель.

Возможно, бесценный читатель, тебе не очень-то понравилось быть персонажем, то есть, по сути, марионеткой автора; возможно, ты даже немного шокирован авторской беспардонностью (понимаю: я и сам не люблю быть чьей бы то ни было марионеткой); возможно, ты даже чуть-чуть сердит на автора за то, что он в своём опусе заставил твою Любимую Женщину пережить нападение преступника… Но зато автор наделил тебя в рассказе сверхъестественными способностями, сделал, можно сказать, где-то сверхчеловеком, или кем-то вроде чародея, а это, согласись, по-своему приятно. Рассчитываю, что этот последний позитивный аспект перевесил негативные.

Автор же, закончив свой не совсем нормальный рассказ на такой идиллической ноте, как ваше объятие возле окна, прощается с тобой, бесценный Читатель, задумчиво поглаживая своё левое плечо, на котором недавно красовалась приобретённая автором при странных обстоятельствах загадочная татуировка; прощается, надеясь, что не навсегда…