Геннадий Кофанов - Кто укокошил натурщика? [сборник]

— Тьфу на вас, уважаемый! — сказал Пётр.

— Сами вы уважаемый! — огрызнулся Иван.

— Гоголь упоминает в «Мёртвых душах» птицу-тройку. А Крылов рассказывает не про птицу-тройку, а про птице-рако-рыбу-тройку. Ну, в басне «Лебедь, рак и щука».

— На счету писателя Нестора Редискина есть детективная повесть с лихо закрученным сюжетом. А на счету слесаря Петра Семёнова есть болт с лихо закрученной гайкой. Не только писатели умеют лихо закручивать.

— Вы ведёте себя безобразно!

— Во-первых, я никуда себя не веду, а стою на месте. А во-вторых, стою весьма образно, а вовсе не без-образно.

— Смотрите, смотрите, вдали краснеет жёлтая синева!

— По моему, ты прав.

— Да никакой я не Прав. Я Петя Пупкин.

— Это армия-освободительница. Да, армия-освободительница, ибо она освобождает! Она освобождает другие страны от независимости, народы — от свободы, а людей — от жизни.

— Иван пригрозил Петру, что покажет ему где раки зимуют. А Пётр предложил ему поместить этих раков в его, Ивана, прямую кишку. Ну, это я смягчил формулировку. Пётр выразился грубее и вульгарнее.

— Буду тебя щекотать.

— Гм, кажется, я попал в щекотливое положение.

— Гамлет Гамлетович, не морочьте череп бедному Йорику!

— Это был не кто иной как неизвестно кто. Да, именно он — неизвестно кто, собственной персоной. Я сразу понял, что это неизвестно кто, поскольку именно так его себе и представлял. По-моему, все неизвестно кто именно так и выглядят.

— Есть контакт!

— Сам его ешь! Ишь, командует!

— Зашёл недавно в магазин «Лакомства», а там товаров нет, пустые полки, — говорит один.

— Стало быть, лакомства раскупили, а новые ещё не подвезли, — предполагает другой.

— А люди там были? — спрашивает третий.

— Были, конечно, — продавцы за прилавками, — отвечает первый.

— Тогда у меня такая версия: это был магазин для людоедов, а люди и были лакомствами, — фантазирует третий.

— Эх, как жалко тратить время на такую пошлую ерунду, как приобретение денег!

— Имеет ли человек право быть абсолютно бесправным?

— Слову «интеллектуал» вовсе не обязательно быть синонимом слову «зануда» и слову «сноб».

— Галстук — разновидность ошейника, а ошейник — символ рабства. Поэтому чиновники, будучи рабами бюрократической системы, без галстуков не могут обойтись, а мы, люди свободные, предпочитаем их не носить.

— Планеты вращаются вокруг своей оси. Планеты вращаются вокруг Солнца. Солнце и другие звёзды вращаются вокруг центра галактики. Да и сами галактики, наверно, вращаются вокруг чего-нибудь… Ну и карусель же — наша Вселенная!

— Не хочется жить в дерьме. Даже если дерьмо золотое и бриллиантовое.

— Говорят: дуракам везёт. Значит, если тебе не везёт, можешь себя утешать, мол, стало быть, я не дурак.

— Ампутация совести, чести, справедливости и благородства может привести к повышению личных прибылей. Но ампутанты считаются инвалидами.

— Если у тебя возникнет непреодолимое желание уничтожать людей, то начни с самого себя.

— Человеческая жизнь — явление временное, можно сказать, мимолётное, поэтому не стоит воспринимать её со чрезмерной серьёзностью и солидностью.

— Не стоят лишние деньги того, чтобы ради них топтать свою совесть.

— Я предлагаю тебе сумасшедшие деньги!

— Ну посуди сам: зачем мне сумасшедшие деньги, если я не сумасшедший.

— Я деловой человек, поэтому думаю о прибылях.

— Деловой человек — это тот, кто думая о прибылях, не забывает о совести, благородстве, морали, человечности, нравственности, чести, порядочности и терпимости. А тот, кто об этом забывает и думает только о прибылях, тот не деловой человек, а деловой нелюдь.

И придоста к горам х киевьским, и уведа Олег, яко Осколд и Дир княжита… И убиша Асколда и Дира… И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: «Се буди мати градом русьским».

…

И прииде на место, иде же беша лежаще кости его голы и лоб гол… И вьступи ногою на лоб; и выникнувши змиа изо лба, и уклюну в ногу…

Повесть временных лет

В один из дней осеннего месяца вресеня, который выдался в том году — 6420-ом от сотворения мира — по-летнему знойным, князь киевский Олег вернулся с охоты в Киев вместе с верным Свенелдом и молодым Мистишей. Сойдя со своего серого в яблоках жеребца по кличке Кмет и передав коня хромому Олександеру, старейшине конюхов, князь вдруг вспомнил рыжую, как белка, кобылу Мысь, на которой ездил ещё до похода на греков. И спросил Олександера:

— А как там моя кобылка поживает, моя Мысь?

— Издохла твоя Мысь, княже, — вздохнул конюх.

— Издохла?!

— Ещё пять годов тому, когда ты был в Византии.

— Что ж ты до сих пор не говорил?!

— А ты ж и не спрашивал.

— Издохла, — повторил Олег и вдруг расхохотался.

Мистиша Свенелдич, сын воеводы, отрок рослый и грузный, весь в отца, удивлённо выпучил глаза: странно, князя развеселила смерть любимой лошади!

— Я ж ещё за четыре года до похода на Константинополь спросил Доку: отчего я умру, — стал пояснять свою неожиданную реакцию Олег, — и Дока предсказал, что я приму смерть, дескать, от неё, от Мыси. Ну, я подумал: а действительно, кобыла горячая, с норовом. Вот она меня сбросит, и я сверну себе шею. Или лягнёт копытом в висок… Я и приказал вот ему, Олександеру, чтобы конюхи пасли её подальше от Киева, а сам с тех пор больше к ней не подходил и даже не видел. И вот теперь — Мысь дохлая, а я — вот он — живой! Посрамил кудесника: избежал его пророчества, ха-ха-ха…

Воевода киевский Свенелд, борода которого — лисьего колера — по краям уже чуть засеребрилась сединой, тоже усмехнулся, потирая толстым грубым пальцем шрам на лице: выходит, всё же можно избежать даже тех неприятностей, которые напророчил кудесник Дока!

— Её скелет лежит в Кирпичевом яру, — добавил Олександер и повёл Кмета к конюшне, волоча левую ногу и загребая носком пыль…

После этого стал докучать князю киевскому Олегу внутренний голос: езжай да езжай, де, к останкам Мыси. Да что я, конских костей не видел, что ли, тоже мне невидальщина, ещё время тратить на дохлятину, отмахивался от внутреннего голоса властелин Киева. А внутренний голос своё нудит: поезжай в Кирпичев яр, поезжай в Кирпичев яр… Да съезжу, в самом деле, чего уж там, Кирпичев яр не так уж и далеко. А на обратном пути сделаю небольшой крюк: понаведаюсь к старому бортнику Гуду, полакомлюсь гречишным мёдом в сотах… Приказал оседлать Кмета и, не сообщив никому цель поездки, поскакал из Киева к Кирпичевому яру, названному так в честь Кирпича — славянского божества — покровителя мхов и трав…