Николай Ободников - Viva Америка

— Бен, послушай, — наконец с трудом сказал я. — Нам… нам очень нужна твоя помощь. Нам нужно знать, где Кохт, чтобы мы могли покончить со всем этим. Мы спасем вас… каждого! Бен… ты… ты понимаешь меня?

Бен торопливо кивнул и снова что-то сказал.

— А вот я не понимаю тебя, Бен, — мягко сказал я. — Твой язык — он иной… Где Кохт? Покажи нам, пожалуйста…

Бен затрясся еще сильнее: репеллент доставлял ему боль. Вскинув дрожавшую руку, Бен показал на правую часть моста, а затем с воплем вырвался из моих объятий. Закрыв лицо, он отбежал к остальным. После этого он со слезами попытался коснуться меня через разделявшие нас метры.

— Я люблю тебя, Бен… — всхлипнул я на прощание. — Люблю тебя, лысый ты американский пень…

Я поднялся, и меня тут же обнял Фуз, а затем сразу Козетта и Лесли. Я благодарно взглянул на них: в их глазах тоже были слезы. Я с признательностью стиснул эту маленькую команду безумных изгоев.

— Двинули! — наконец зло сказал я, и мы молчаливо отправились в сторону моста.

Окружавшая нас людская масса в болях и корчах расступилась перед нами, как совсем недавно это делали трутни. Но то были трутни, а здесь и сейчас были люди — чьи-то близкие, дети, друзья… Я чувствовал, как гнев хищно раздувает мои ноздри, а злоба и отчаяние — по-хозяйски распирают мою грудь.

Спустя несколько минут мы достигли чудовищного, монструозного моста. Тянувшаяся внутри него черная нить напоминала огромный волос в теле исполинского воскового мертвеца. Через внушительные поры моста угловато сновали голые трутни, не имевшие ни волосяного покрова, ни пола, ни эмоций — словно ожившие манекены-нудисты.

Козетта грозно посмотрела на Фуза:

— Надеюсь, теперь ты доволен, м-м-м?

— Э-э-э… Чем? — осторожно уточнил Фуз и на всякий случай проверил ширинку.

— Тем, что здесь — всем заправляют лысые! — звонко рассмеялась Козетта, фотографируя коленообразный череп Фуза, отражавший мельтешение трутней.

— Узрите настоящую американскую мечту мигрантов, политиков и обывателей: постоянная работа, «выплаты» с потолка каждые пять минут, стабильное расширение производства! Не хватает только вечернего лимонада и секса с женой соседа! — злобно хихикнул Лесли, покачнувшись на каблучках. — Воистину, это место — подлинное отражение Штатов! Американцы строят из американцев! Хих!.. Каждый же из них мечтал быть сразу и ресурсом, и строительной силой, и инопланетным удобрением…

Я непонимающе проследил за хмурым взглядом Лесли и ахнул: мост, как и утверждал Гаррисон в дневнике, действительно был построен из тех самых падавших кусков мяса. Под присмотром трутней пленники Кохта подходили к рытвинам и провалам моста, затем вытирали свой пот принесенным мясом, словно смазывая его, после чего бережно клали кусок тошнотворной плоти в ухаб. Через миг мясо блекло и твердело, придавая мосту форму. И так было по всей протяженности жуткого путепровода.

Козетта немедленно повисла на мне:

— О-ля-ля! Явно же похоже на то, как в России дороги кладут, правда, Алекс?

— А еще в России кладут на насмешки и лоб злопыхателей один измерительный прибор, позволяющий восторгаться красотами нашей родины! — раздраженно парировал я.

Козетта тут же обиженно надулась.

— А что вы кладете на лоб злопыхателей? — заинтересованно спросил Фуз.

— Кукурузину! [93] «У Ивана Кузина большая кукурузина!» Не знаете такого? Что ж, чаще ходите на свадьбы. — серьезно ответил я, направляясь к ступенеобразному наросту, ведущему на мост.

— Кукурузина! Кукурузина! — радостно рассмеялся Лесли, семеня со мной рядом.

— Я люблю кукурузу, — пожал плечами Фуз.

— И я! — заявила Козетта. — Но в чём тут подвох — не знаю! Пошли уже, здоровяк.

Почуяв репеллент, трутни трусливо скрылись внутри моста. Путь был свободен.

— Этот мост-улей почти достроен, и он явно что-то соединяет… — загадочно хихикнул Лесли, возбужденно разглядывая творение чужого разума. — Думаю, он связывает наш мир и настоящий мир Кохта. Хи-хи!

— Выходит, этот мир — ерунда? — выпучил глаза Фуз. — Мулунгу! Неужели есть что-то похуже?!

— Ерунда у вас в штанах вниз головой болтается! — язвительно заметила Козетта. — А здесь и там, у Кохта в гостиной, — сенсация!

— Потянешься еще к моей «ерунде», — недвусмысленно бросил я Козетте.

Взойдя на мост, мы огляделись. Вокруг нас никого не было, только вдалеке сновали трутни и лепили «заплатки» бронзовокожие. Я на пробу потопал ногой: мост был твердым и гладким, словно застывшая свеча.

Фуз присел и попытался отковырять ногтем кусочек покрытия.

— Хочешь немного инопланетной полироли для блеска лысины? — полюбопытствовал я. — Не переживай, мы потом тебе парик с усами купим. Будешь их своей расческой облагораживать.

— Алексей Ржаной! Придирки ко внешнему виду специального агента — недопустимы и абсурдны! Я вот даже детскую присыпку использую! — назидательно изрек Фуз, катая между пальцев то, что он успел наковырять.

— А ты в него кинься этой козявкой! — вредно подсказал Лесли.

— О-ля-ля! А среди нас ни одного нормального нет, м-м? — желчно уточнила Козетта и, поскользнувшись на неровности моста, отправилась в указанную Беном сторону. — За мной, балбесы! Я приведу вас к сенсации, холодному пиву и озорным девушкам!

Вдруг откуда-то поблизости раздался знакомый сиплый смешок:

— Девушки и пиво — здесь ? Действительно — сенсация!

— Какого хрена?.. — удивленно обернулся я.

С ближайшего острова, прямо за мостом, на нас покровительственно взирала Болль. Рядом с ней стояли Бальтасар и огнеметчик в маске. Возле их ног покоились «Хлопушка» и сумка Прискока.

— Счастье… — блаженно поежился Лесли и зловредно потер руки.

Болль поглядывала на нас снисходительно, словно на безмозглых жуков в коробочке. От ярких туфель и до огненно-рыжего беса на голове ее покрывали мелкие крапинки крови и ихора. Не менее перепачканный Бальтасар, в свою очередь, широко улыбался, устало свесив руки с короткоствольного автомата на груди. А вот в насмешливом взгляде подкопченного огнеметчика было что-то смутно знакомое.

Встреча с этой троицей, да еще в таком месте, вызвала у меня смешанные чувства, будто на приеме у стоматолога мне предложили кусочек сахара. Помимо этого, я отстраненно отметил, что противного нароста, соединявшего бы их остров с мостом, поблизости нигде не было.

— Бомбочка моя! — вдруг умилился Лесли.

— Директор Болль! — воскликнул следом Фуз.

— Подкаблучники! — в тон им ахнула Козетта и вредно сфотографировала группку Болль.

Огнеметчик хохотнул и глумливо показал на свою маску.