Николай Ободников - Viva Америка

— Что делать, м-м?.. Что делать?! — Козетта нервно сняла несколько кадров. — Алекс-Алекс! Выкини ее! Закопай! Убей тапкой! Да сделай же что-нибудь!

— Я тебе не затычка на каждую твою бочку! — нетерпеливо отмахнулся я. — Так, это… переворачиваем чан! Живо!

Я навалился на чан, пытаясь его приподнять. Рядом сейчас же уперся Фуз и с визгом напрыгнул Лесли. Между нами протиснулась Козетта и с шипением стала толкать чан спиной.

Наконец чан перевернулся, и женщины со стариком вылились к своей подрыгивавшей части. Однако тут произошло то, чего я не предвидел: рожденные в чане впитались пористой почвой. После этого они попытались подняться и разъединиться — уже неся в себе куски «макаронной» тверди и остатки жгутов, торчащие у них из самых неожиданных мест.

Мы невольно отступили на шаг.

— Неужели мои бедные муттер унд ватер прошли через нечто подобное?.. — оторопело пискнул Лесли.

— Как специальный агент, прослушавший курс по логике и мышлению преступников, авторитетно заявляю: не всех здешних обитателей грубо вылили из инопланетной посуды, — напыщенно изрек Фуз. — Возможно, остальным пришлось гораздо, гораздо хуже.

Козетта прижгла Фуза взглядом и, дернув меня за рукав, просительно прошептала:

— Я больше не буду дразниться, только давайте уйдем! Я даже дам тебе закончить пять наших «шахматных партий» первым! Нет, три!.. Одну!.. Уйдем, м-м?..

Я обнял Козетту и махнул остальным. Отойдя подальше, мы немного перевели дух и продолжили движение.

Спустя какое-то время перед нами с противным шлепком упало конвульсирующее мясо, взметнув крупинки земли, поплывшие затем по воздуху. Мы как по команде посмотрели на жуткое небо, после чего растерянно воззрились на мясо. Упавший кусок плоти желтовато-тошнотворно светился, напоминая собой одну большую метку Кохта — килограммов на десять.

— Хих! А вот и передняя рулька! — хихикнул Лесли.

— Хм, больше похоже на вырезку со спины, — несогласно прогудел Фуз, приглядевшись к мясу.

— А вы про свинину или про говядину? — осведомился я, тоже желая принять участие в дискуссии.

Козетта недоуменно покосилась на нас, а затем грубо рявкнула:

— Багет вам в зад, только жрать это не вздумайте!

Мы замерли — а затем утомленно расхохотались. Отсмеявшись, мы упрямо зашагали дальше. Вскоре мы достигли края людской массы.

— Да только на нашем острове их несколько тысяч!.. — невольно удивился я.

— А еще больше умерло — и еще больше умрет, — зловеще произнес Лесли.

Грязные, голые, бронзовокожие, со светящимися точками во лбу, пленники Кохта были словно предоставлены сами себе. Они бесцельно бродили по широким полям острова, изможденно сидели и изредка вяло дрались — но почти все без исключения смотрели на кошмарное небо.

Где-то раз в пять секунд студенистые организмы «опорожнялись» на них. Счастливчики подхватывали упавшее мясо и, жадно пожирая его на ходу, отправлялись с ним в сторону моста. Остальные провожали их завистливыми взглядами, но право на столь сомнительную добычу не оспаривали.

В некоторых случаях падавшая плоть довольно метко попадала кому-нибудь на голову. Впрочем, продавленные черепа быстро становились прежними…

— Мне нужна каска! — тут же капризно заявила Козетта.

— «А мне — двадцать кубиков коридора!» — потребовал по-русски Фуз.

— Галоперидола [92] Нейролептик — гроза галлюцинаций и синих слонов. , — педантично поправил его Лесли.

— Мы здесь для того, чтобы сделать из Кохта удобрение, а не для того, чтобы с комфортом накидаться под инопланетной пальмой в каске от кокосов! — раздраженно напомнил я им и громко крикнул бронзовокожим: — Эй! Послушайте, люди! Нам нужен Кохт! Мы пришли убить его!

К моему недоумению, мой крик четко и ясно разнесся на много метров вперед, и на нас тотчас враждебно уставилось несколько сотен глаз.

— О-ля-ля! А вдруг они все балдеют от Кохта и его инопланетности, м-м? — невинно поинтересовалась Козетта, бесстыдно разглядывая мужские гениталии. — Мало ли как им здесь мозги промыли. Может, даже клизму использовали для этого.

Внезапно бронзовокожая людская масса колыхнулась — и, причитая и обливаясь слезами, бросилась к нам. От вида оглушающего, несущегося на нас людского моря мои яички втянулись и спрятались где-то глубоко внутри меня. Я тут же пожалел, что я не свои яички.

— Остановитесь! — бесстрашно выступил вперед Фуз. — Властью, делегированной мне штатом Нью-Йорк и студенческим алкогольным обрядом посвящения, я приказываю вам сбавить скорость и изложить свои требования в порядке очереди! Р-р-рассчитайсь!

Несмотря на уверенную и глупую позу Фуза, людская масса всё равно продолжила нестись в нашу сторону. Козетта сейчас же прижалась ко мне, Лесли приставил ствол одного из пистолетов-пулеметов к собственному подбородку, а я стал высматривать в толпе бегущих самого здорового — чтобы как следует врезать ему прикладом.

Однако бронзовокожие, не добежав до нас дюжину метров, вдруг стали падать, заламывать руки и отпрыгивать назад — под ноги остальным. Возникла давка. Но даже в этом многоголосом гвалте было понятно — язык, на котором перекрикивались несчастные, был внеземного происхождения.

— О-ля-ля! На них что, тоже действует репеллент? — не поверила Козетта и придирчиво себя обнюхала. — Хм, в остальном — приятно и эротично, как всегда, — оценила она свой запах.

Я вскинул автомат и пару раз выстрелил в воздух.

— Где Кохт?! — проорал я, когда все немного успокоились. — Мы вас не понимаем! Не напирайте! Кто-нибудь знает английский? И не кричите! — Я произвел еще один выстрел. — Может, русский знаком? «Водка, квас, селедка?» — наугад перечислил я по-русски. — Немецкий, может быть? Что, тоже нет? Хорошие вы люди, американцы… Что?.. Бен?!

Расталкивая всех дряблыми локтями, к нам выбежал Бен. Как и все, он был гол, бронзовокож и напуган.

— Бен! Бен! Бен! — счастливо воскликнул я, бросаясь ему навстречу. — Бен! Милый Бен! Что… что с тобой?..

Бен горестно заплакал и упал на колени, жалко хватая меня за одежду. Репеллент сводил Бена с ума: он то страстно тянулся ко мне, то унизительно отползал — и так повторялось снова и снова. При этом Бен непрерывно что-то бормотал и просил, но я так и не понимал его.

— Бен! Бен! Ну что же ты! — Я присел рядом с упиравшимся Беном и обнял его. — Бен!.. Как же я рад, старый ты дурак! Это Бен, мой дядя! — срывающимся голосом крикнул я Козетте, Фузу и Лесли. Я смахнул слезы с глаз и обратился к Бену: — Мама… она тоже тут, да? Как вы?.. Как… Прости… прости меня Бен!

Бен навзрыд зарыдал и крепко ко мне прижался. Его сердце не билось — но я не замечал этого, пытаясь справиться с душившими меня слезами. Мы с Беном боялись отпустить друг друга.