Николай Ободников - Viva Америка

Вспотевшего от волнения Фуза беспардонно оттеснил Прискок.

— Ржаной Алекс! Есть идея, требующая от тебя и Бастьен выдержки и хладнокровия! — сосредоточенно сообщил Лесли.

— Багет мне в зад! Да я сейчас само хладнокровие! Само-о-о хладнокровие! — раздраженно рявкнула Козетта, соскользнув еще на полметра вниз. — Быстрее, балбесы!

— Тапиока! Давай сюда свою крокодилью шкуру! — быстро скомандовал Лесли. — Я про плащ! Сделаем узелковый канат из твоего и моего! — Затем он крикнул: — Ржаной Алекс! Бастьен! Зафиксируйтесь и напрягитесь, словно при кашле во время расстройства кишечника!

— Нек… некогда!.. — с трудом отозвался я. Оказавшись прямо над Козеттой, я как можно спокойнее сказал: — Кози, всё будет хорошо. Просто дай мне руку…

— Я же упаду тогда — и меня у тебя не станет!.. — жалко возразила Козетта, крупно дрожа от напряжения. — А я… я так хочу у тебя бы-ы-ыть!..

— Тогда я возьму тебя за руку, — мягко сказал я, со страхом чувствуя, что еще немного — и я свалюсь прямо на нее.

— Багет тебе в зад, не вздумай!

Уперевшись в стенки что было сил, я цепко схватил взвизгнувшую Козетту за запястье, выдернул ее на себя, а затем с силой подтолкнул вверх. К счастью, Козетту тут же за руку поймал свесившийся Фуз. Я с облегчением выдохнул и удивленно обнаружил на себе кепку нашей шахматной проныры.

Достав дрожавшую Козетту, Фуз свесился еще раз и протянул свою лапищу:

— Алексей Ржаной! А теперь потрясающий рывок по вертикали!

— И как я, по-твоему, его сделаю?! Ягодицами от стенки оттолкнусь, что ли?! — зло воскликнул я, продолжая понемногу сползать. — И я… я уже… фу-ух… почти окоченел от напряжения!

— Да вытяните его уже, багет вам в зад! — гаркнула Козетта позади Фуза.

— Канат-канат-канат! — И Лесли через Фуза бросил мне связанные плащи.

Я вытянул руку, чтобы схватиться за импровизированную веревку, пропахшую потом Лесли и туалетной водой Фуза, но тут с трепетом увидел, как она стремительно отдаляется от меня, равно как и испуганные лица моих соратников.

Озарение было донельзя примитивным: я — сорвался.

Тестируя акустику дыры диким воплем, я проскочил ее за несколько спрессованных мгновений ужаса, после чего упал в овал оранжевого света и, наконец, вылетел наружу. Безбрежная, океанообразная бездна, полная зловещих вспышек и желтоватых радуг, безразлично раскинулась подо мной. Я судорожно вдохнул, зажмурился и заорал еще истошнее.

«Боже, если я так буду орать, я же запросто обмочусь! — вдруг рассудительно подумал я. — А еще: за час состарюсь — от стресса!.. Ну уж хренушки!.. — Я обреченно сложил руки вдоль тела, выпрямил ноги и развернулся головой вниз. — Курс — на камень или что потверже!.. Размозжусь… мой „нектар“ соберут… вернусь на поля… помогу ребятам… Стоп!.. А кто же меня в таком случае соберет и, главное, где?!»

Сдуру приоткрыв один глаз, я в страхе заметил стремительно приближавшуюся радугу. Я влетел в нее и закашлялся. Мои глаза тотчас заслезились, будто окутавшие меня желтоватые пары были дымом от костра, только что затушенного по-пионерски [103] Берется костер, берется мальчик. Затем мальчик доступным естественным образом тушит костер. Главное: не девочка! . Я икнул и внезапно увидел Козетту, Лесли, Фуза и… себя. Мы упрямо шагали по мосту и воодушевленно распевали «Песню о Щорсе».

— Ребята! — радостно крикнул я им, не чувствуя при этом ни своих рук-ног, ни себя самого. — Ребята, вы меня слышите?! Божья роса мне…

Вдруг я кое-что понял о каждом из них.

Здоровенный и холеный Фуз был по-настоящему горд знакомством с нами. Мы для него были хорошими людьми , на которых он равнялся и ради которых он был готов на всё… Привлекательную и циничную Козетту распирало непривычное ей чувство. Это была любовь. И этот скверный для циников комплекс эмоций раздувал в ней парус заботы о других… Маленький и параноидальный Лесли искренне беспокоился о нас. Иногда он даже забывал о своей мести. Иногда он готов был отдать жизнь даже за голубя. Такова была цена его усталости…

— Ребята… — потрясенно прошептал я.

Внезапно воздух вокруг меня сжался, словно втянутый кишечником для залпа, — и я оказался в паре метров над мостом. Я растерянно взмахнул руками и грохнулся прямо перед своей командой. Я ошарашенно встал, и ко мне тут же бросилась Козетта, тогда как Лесли и Фуз глупо замерли с открытыми ртами, будто приглашая кинуть в них по печеньке.

— Алекс! А-а-алекс! Дурак ты дурацкий! — зло всхлипнула Козетта. — Мы думали, ты умер! А тут ты — через три часа!.. Дур-р-рак таежный!.. — И она, ударив меня кулачком, прижалась ко мне.

— Меня не было три часа?! — не поверил я и недоуменно обнаружил в руке кепку Козетты, которую так и не выпустил. — Да ведь я едва ли десять минут отсутствовал!

— Три часа семнадцать минут! — радостно взвизгнул Лесли и галантно протянул мне «АК-12», отброшенный мной перед той злополучной дыркой. — Герой должен быть при оружии — как и пузико при пиве! Хих!

— Пивасик не квасик! — согласно засмеялся я.

— А вот я… Да я… Мулунгу! — Фуз сгреб нас троих в свои широченные объятия. — Я молился о твоем возвращении, Алексей Ржаной! Пообещал даже раздать свою коллекцию гигиенических пакетиков из самолетов, если это случится! Теперь вот придется…

Мы весело рассмеялись. Затем я поцеловал Козетту в шахматные волосы и аккуратно водрузил на них ее кепку газетчика.

— О-ля-ля! Пока ты там неизвестно с кем болтался, мы дошли до конца моста! — кокетливо похвасталась Козетта. — И для справки: ты же ведь один был, м-м?

Я потерся о Козетту кончиком носа и с интересом огляделся. Однако мое любопытство тут же испарилось, оставив вместо себя очередную порцию ваты в ногах и изумления.

Исполинская черная жила, сращенная с прозрачно-восковой плотью моста, обрывалась зеленоватыми сухожилиями, при помощи которых она словно вытягивала из ниоткуда край пустынного материка, покрытого дымившимся хитином и кратерами. Над материком висело подозрительное марево, напоминавшее растворенный в воздухе желток. Помимо этого, с каждым мгновением материализовывавшаяся земля становилась всё осязаемей и четче.

Я схватился за лоб и поискал взглядом группку Болль. Перемычка с соседним островом, чьи топорщившиеся наплывы закрывали обзор, была совсем рядом.

— Мы так спешили с сервировкой мести, что даже Беллу обогнали! — возбужденно хихикнул Лесли, потирая ручки. — А еще мы с Тапиокой поспорили на доллар, чья из команд быстрее доберется до мостика к мостику! Хих!

— Директор Болль уже близко! — убежденно прогудел Фуз. — И доллара тебе не видать, скользкий ты немец! У них дополнительный вес, у них…

Неожиданно Фуз осекся, ошарашенно вытаращив глаза. И это было почти нормально, ведь глаза Фуза вытаращивались по любому поводу. Однако подобные мимические метаморфозы, к моему удивлению, произошли также с Лесли и Козеттой. Все они словно окаменели — смотря куда-то за мою спину.