Константин Соловьев - Восьмое Небо

- Опять ты за свое! Опять начнешь рассказывать про сколотую линзу, как Тренчу? Про то, что тебе никогда не стать настоящей ведьмой?

- Но ведь так и есть, - Корди взялась теребить другой хвост, стянутый парчовой ленточкой, когда-то розовой, но давно выгоревшей на солнце, - Если линза не умеет фокусировать энергию чар, грош ей цена. Никому не нужна подзорная труба, в которую нельзя смотреть.

Ей показалось, что невидимый ветер мягко коснулся ее спины, точно погладил.

- Ни одна ведьма с рождения не способна к моллекулярной трансформации. Ты еще научишься фокусировать энергию, юная ведьма. Надо лишь терпение и…

- Не научусь, - она вновь позорно хлюпнула носом и разозлилась сама на себя, - Я всю жизнь буду превращать вещи в еду! До конца своих дней, понимаешь?! Линза – это тебе не стеньга, из которой можно сделать рею. Если линза деформирована, это все! Ее не обрежешь и не вылепишь заново!

- Я считаю, ты сгущаешь краски, - успокаивающе пробормотал «Малефакс», - Почти как Габерон, когда его приперают к стенке, пытаясь узнать, кто съел весь десерт. Ты еще всему научишься, было бы терпение и практика. Твоя линза еще засверкает на все северное полушарие.

Корди знала, что всеведующий гомункул, знающий наизусть все ветра в небесном океане, ошибается. Но все же осторожно улыбнулась, чтоб успокоить его. У этой улыбки был привкус солоноватой патоки.

- Хочешь новенькую песню? – неожиданно спросил «Малефакс», по-своему истолковав эту улыбку, - Слушай…

Много, много рыбок

Запекли в пирог -

Семьдесят плотвичек

Столько же миног

Сорок три сардинки

Двадцать два бычка

Двести две икринки

Пикшу-толстячка

Трудно непоседам

В тесте усидеть –

Рыбки за обедом

Громко стали петь

Гомункул напевал в странной манере, словно наугад подбирая интонации человеческого голоса, но удивительным образом это звучало мелодично. Корди украдкой захихикала.

Побежали коки

В кормовой чертог

Капитану свежий

Отнесли пирог

Капитан без соли

Осетрину ест

Юнги же буссолью

Кушают зюйд-вест

Не успел он сразу

Взяться за пирог

Как метнулись разом

Рыбки наутёк!

Разнеслись по свету

Словно сквознячок

Да нагадил на пол

Пикша-толстячок

- Ты ведь стащил эту песню, да? – спросила она, отсмеявшись, - Как стащил все предыдущие?

- Какое грубое слово! – «Малефакс» превосходно передал интонацию благородного возмущения, - Скажем так, одолжил у одного каледонийского гомункула. Сейчас ее распевают от Худа до Такомы. Ну как, чувствуешь облегчение? Тоска прошла?

Корди прислушалась к себе. Тоска не прошла, но затаилась где-то в середке, почти затихнув и лишь иногда тыкаясь холодным рыбьим носиком под сердце. Она осторожно улыбнулась, улыбкой со вкусом лимонного пирога.

- Да. Наверно, прошла.

- Вот и хорошо, - по каюте прошел короткий теплый поток воздуха, что могло обозначать у гомункула кивок, - Наша прелестная капитанесса вернется через несколько дней, она напомнит тебе, для чего ты здесь и как много значишь для «Воблы». А теперь подбери сопли и пошли варить акулье зелье, пока акулы не разобрали это корыто на доски!

- Пошли, - Корди протянула руку, чтоб положить секстант на капитанский стол.

И только тогда, когда он, соприкоснувшись с деревом, издал странный стук, догадалась присмотреться к нему повнимательнее.

- Святые сардинки! – вырвалось у нее невольно.

- Что стряслось?

- Секстант Ринни…

«Малефакс» присвистнул.

- Леденец? Юная ведьма, ты только что превратила в леденец любимый секстант своего капитана? Ты понимаешь, что ты натворила?

- Ох… - Корди в отчаяньи треснула по столу кулаком, - Ринни меня убьет!

- Ты слишком поспешна с выводами, - заметил гомункул, - Вполне возможно, она расчленит тебя и скормит какому-нибудь кальмару. Или сбросит в бочке прямо в Марево. Или оставит на необитаемом острове с одной только жестяной ложкой. Или…

Корди топнула тяжелым ботинком в пол:

- Я же не нарочно!

- Она тысячу раз говорила тебе не трогать секстант, - наставительно произнес «Малефакс», - Мало того, она тысячу раз говорила тебе не заходить в ее каюту. Юная ведьма, сейчас ты в беде объемом в тысячу кубических футов!

- Я не хотела!

- Ты каждый раз это повторяешь. Но я не заметил, чтоб это хоть раз послужило надежным оправданием. Твои проблемы начинаются не с того, что ты в очередной раз не в силах контролировать свою силу, а с того, что ты нарушаешь запреты.

Корди со стоном дернула себя сразу за два хвоста.

- Я всего на секундочку задумалась! На маленькую крошечную секундочку! Кордерия Тоунс, видит Роза, ты самая жалкая, нелепая и бесполезная ведьма во всем воздушном океане! Разиня! Неумеха! Сырная Ведьма!

Легче от этого не стало. Наоборот, захотелось расплакаться. Как в детстве, когда можно ожесточенно тереть кулаками глаза, не стесняясь предательской красноты, когда можно голосить и кусать губы.

Но ведьмы не плачут. Это Корди знала наверняка. Ведьмы повелевают стихиями и материей, их боится даже само Марево. Ведьмы не делают ошибок. А если где-то часом и ошибаются, то всегда знают, как исправить промах.

Вот только имеет ли она право именоваться ведьмой?..

Подхватив заворчавшего во сне Мистера Хнумра, устроившегося на ее плечах, Корди бросилась прочь из капитанской каюты.

- Ты куда, юная ведьма? – окликнул ее «Малефакс», недоуменно свистнув ветерком вдоль стены.

Корди не стала даже останавливаться, чтоб удостоить корабельного гомункула ответом.

- Туда, где можно все исправить! – крикнула она на бегу, - В штурманскую!

* * *

Снаружи уже окончательно стемнело. Если бы не сигнальные огни «Воблы», горящие размытыми рубиновыми звездами на мачтах, можно было бы заблудиться среди рангоута, как в густом темном лесу. Но Корди смогла бы найти дорогу и в кромешной темноте. Она неслась по палубе, стуча ботинками и придерживая шляпу, ловко огибая препятствия или проскакивая мимо них.

Лестница-Кривуля. Лишняя Мачта. Трюм-Которого-Нет. Полу-Бизань. Сазаний Леер.

Иногда «Вобла» казалась ей небольшой, едва ли не крошечной. Но иногда – огромной, как остров. Корди не удивилась бы, если б оказалось, что дело здесь в какой-то хитрой магии, которая то заставляет баркентину съеживаться в размерах, то, из врожденной подлости, нарочно увеличивает ее.

К штурманской она добежала запыхавшись, со сбившейся на бок шляпой и сердцем, бьющимся как не отрегулированный метроном. Мистер Хнумр, спящий на ее плечах, лишь негромко ворчал во сне – он давно уже привык к подобной тряске.

- Прекрасный забег, юная ведьма, - насмешливо одобрил «Малефакс». Он-то, в отличии от Корди, ничуть не запыхался, - Но к чему такая спешка? Едва ли наша прелестная капитанесса появится на палубе «Воблы» в течении нескольких дней.