Константин Соловьев - Восьмое Небо

Корди сердито засопела, в точности как Мистер Хнумр.

- В этот раз мы сделаем для нее не закуску, а настоящий ужин! Только после этого ужина у бедной харибдны наверняка начнется ужасная изжога!

- Все еще не понимаю, что ты задумала, рыбеха.

- Порох! – выпалила Корди, не в силах больше сдерживаться, - Засыпем в каждый бочонок с акульим зельям фунтов по пятьдесят черного пороха – и скинем за борт! Она клюнет! Обязательно клюнет!

Абордажный голем скрипуче вздохнул.

- Иногда я благодарен Розе за то, что у меня нет волос, - пробормотал он, - Иначе я давно бы был седым, как лунь. Готовь свое чертово зелье, Корди, и поскорее. Я пока раздобуду в закромах Габерона пороха… И будем молиться Розе, чтоб к этому моменту котел еще работал.

* * *

Корди никогда бы не подумала, что варка зелья может утомлять не меньше, чем управление кораблем в шторм или карабканье по рангоуту. Но к тому моменту, когда зелье поспело, она уже валилась с ног.

Мистер Хнумр, любивший находиться в центре внимания, принял в готовке самое деятельное участие, но много проку не принес, несмотря на искреннее желание помочь. Его приходилось вытаскивать из котла, в который он случайно падал, подхватывать сметенные им с полки склянки, вытаскивать из пасти рыбьи плавники и, под конец, спасать от чучела трески, которое тот уронил на себя, перепугавшись при этом до смерти. Наконец, разбив пару реторт с южным бризом и презрительно чихнув, мистер Хнумр пришел к выводу, что достаточно потрудился – и взгромоздился на весы, наблюдая за Корди взглядом уставшего от праведных трудов существа.

Без него работа шла куда быстрее. Корди терла шелуху в мелкую пыль, не обращая внимания на саднящие пальцы, кипятила растворы, смешивала воздух из пробирок. От постоянных помешиваний в котле руки едва не отваливались от плеч, а великое множество резких запахов вскоре начисто отбило осязание – она не смогла бы отличить легкий цветочный запах Беззаботного Повесы от мшистого и тяжелого аромата анабатического ветра [109] Анабатический ветер – ветер, дующий вверх по склону долины, холма или горы. по произвищу Стук-Стук, который ловят в окрестностях острова Хай-Юн. Но сейчас ей не нужен был нос. Только силы и терпение. И еще смелость.

Через несколько часов, когда колдовская кухня напиталась испарениями и запахами настолько, что от одного вдоха делалось дурно, Корди выкатила все три бочки на палубу. Каждая наполовину была заполнена зловонным месивом, похожим на прогорклое сливочное масло. Мистер Хнумр сунулся было, чтоб попробовать, но тотчас отскочил в сторону, ругаясь на своем сопящем и фыркающем наречии. Шму закрепила на бочках небольшие парусиновые парашуты, а Дядюшка Крунч с величайшей тщательностью засыпал внутрь каждой по восемь полных картузов черного пороха, после чего законопатил бочонки и вставил фитили.

- Готово, - пропыхтел он, разглядывая импровизированные снаряды, - Если такое в нутрях у харибды рванет, про нас она уж точно забудет.

Корди подула на покрасневшие и покрытые липким акульим зельем руки.

- А если не сработает? – зачем-то спросила она.

Вопрос был глупый, никчемный, но вырвался сам собою, как маленькая рыбка из прорехи в сети. Иногда почему-то самые глупые вопросы норовят выскочить первыми…

Голем пожал плечами. Несмотря на массивность его доспехов, жест получился почти человеческим.

- Значит, налетались, - пробасил он, проверяя фитили, - На все воля Розы. Досадно, конечно, если… так. Я-то думал, мы с «Воблой» еще пару лет небо поцарапаем. Небо нас любит, стариков, раз еще не отправило на корм Мареву. Засуну вас со Шму в шлюпку, вдруг и пронесет… Помню, однажды мы с Восточным Хураканом отправились вдвоем на шлюпке карасей наловить. Любил он это дело – карасей, особенно в сметане… И надо ж так случиться, что заплутали в облаках и наткнулись прямиком на новехонький каледонийский кэч с десятью пушками. А у нас на двоих даже пистолета нет, только удочки да наживка. И что ты думаешь, как бросились мы со стариком на абордаж, так каледонийцам даже хваленые абордажные тесаки не помогли! Перебили всех офицеров, захватили корабль и, посвистывая, тронулись обратно. Говорят, тогдашний первый лорд Адмиралтейства, когда узнал, что его корабль захвачен двумя рыбаками, разорвал на части свой парик!

Дядюшка Крунч никогда не упускал возможности рассказать одну из бесконечных историй о пиратах былых времен. Когда-то Корди слушала их с замирающим сердцем, но сейчас ей было не до приключений старого капитана. Она слишком хорошо успела узнать голема, чтоб понять – иногда эти истории появляются в тот самый момент, когда голему не хочется отвечать на вопросы.

- А что сам будешь делать? – невольно вырвалось у Корди.

Абордажные големы не умеют улыбаться. У них нет ротового отверстия и мимических мышц, мало того, они создавались для выполнения той работы, в которой от улыбки нет никакой пользы. Но Корди вдруг показалось, что старый Дядюшка Крунч невесело улыбнулся.

- А мы с «Воблой» дадим прикурить этой погани. Крюйт-камера открыта, всего и дел-то – чиркнуть кремнем…

Шму, кажется, не поняла смысла сказанного. Закончив возиться с бочками, ассассин юркнула в укрытие за штабелями досок и съежилась там, пытаясь казаться как можно меньше. Корди было жаль ее, но помочь ей чем-то сейчас было выше ее сил. И сил-то тех оставалось всего ничего…

- Бочки за борт! – скомандовал Дядюшка Крунч, - Что сидите, как вяленые лещи? Шму, поджигай фитили!

Бочки были тяжеленными, но руки Дядюшки Крунча могли справиться и не с таким грузом. Скрипя от напряжения и ворча механическими внутренностями, он по очереди поднял бочки с тлеющими языками запальных шнуров и швырнул их за борт прямо с капитанского мостика. С едва слышным хлопком расправились на ветру парашуты, заставив их закачаться в воздушных потоках. Вращаясь вокруг своей оси, бочки стали медленно отставать от баркентины, точно объевшиеся толстобрюхие рыбины.

Харибда уже не пыталась скрываться. Она шла за «Воблой», оттопырив плавники и расправив остатки парусов – противоестественное и жуткое смешение живого и неживого, страшный символ слепого созидания Марева. Если она и ослабла за время гонки на высоте в шестнадцать тысяч футов, то не подавала виду. Наоборот, Корди показалось, что харибда энергична и нетерпелива. И она была гораздо ближе, чем раньше. Теперь, когда баркентина, экономя зелье, шла на половине своего хода, расстояние сокращалось все быстрее и быстрее, настолько, что Корди иногда казалось, что оно буквально тает, стоит ей моргнуть или на секунду отвернуться от страшного зрелища.

Бочки тремя темными пятнами поплыли в сторону харибды. Корди сама не заметила, что впилась руками в леер изо всех сил, так, что засаднила кожа на ободранных и обмороженных ладонях.