Константин Соловьев - Восьмое Небо

«Физически – там же, где и прежде, на мостике «Барбатоса», - наконец отозвался он осторожно, - Ментально… Скажем так, ваше сознание из-за встряски нашло убежище в мире нематериального. Вы подсознательно захотели найти убежище, чтоб сберечь разум – и ваш разум мгновенно изобразил подходящее место. Должно быть, капитанский мостик «Воблы» остается для вас местом успокоения, где вы ощущаете себя в безопасности.

Ринриетта кивнула.

- Пока он не сгорел на моих глазах. Значит, я на воображаемом корабле?

«В некотором роде. Ваше сознание нашло убежище, чтоб переждать магическую бурю, а я…»

Убежище. Она вдруг вспомнила почерневшую, местами провалившуюся палубу и клочья пылающих парусов над ней. Картина была столь живая и жуткая, что Ринриетта поспешила задать следующий вопрос:

- Ты тоже плод моего воображения?

«Скажем так, я нематериально присутствую в ваших мыслях, поскольку вошел в соприкосновение с ними. Как я уже когда-то говорил, человеческие мысли в ограниченной части спектра пересекаются с частотами магического излучения, оттого…»

- У тебя есть доступ к человеческим мыслям? Значит, ты все-таки можешь их читать или…

«Малефакс» испустил усталый вздох.

«У меня нет возможности читать мысли, я уже не раз говорил об этом. Но мне почему-то показалось, что вы хотите спросить меня не об этом».

Он был прав. У нее было достаточно куда более важных вопросов. У нее были тысячи куда более важных вопросов.

- Где моя команда?

«Каждый из них видит сейчас свой сон».

Она испытала облегчение. Пусть корабль, на котором она стоит, всего лишь рожденный ее воспоминаниями призрак, она все равно остается капитаном, а первая обязанность капитана – заботиться о своих людях.

- Что происходит там? – она ткнула пальцем в неопределенном направлении. В мире, где не было неба, направления не имели смысла, - В реальном мире?

«Малефакс» испустил протяжный вдох.

«Там происходит бой, - с непонятной торжественностью произнес он, - Впрочем, это, наверно, неподходящее слово. Бой – скучное противостояние двух кораблей, осыпающих друг друга снарядами, здесь же… Здесь происходит то, что может произойти лишь единожды за всю историю воздушного океана. Два магических существа исполинской силы рвут друг друга в клочья, как хищные рыбы. Мегалодоны. Базилозавры. Левиафаны. Жуткое и вместе с тем величественное зрелище, как если бы день бился с ночью или северное полушарие с южным. Хорошо, что ваши человеческие органы чувств слишком слабы, чтоб передать и малую толику того, что вижу я, иначе ваш разум попросту не выдержал бы подобной картины!..»

Ринриетта вспомнила светящиеся отростки, поднимающиеся навстречу черным щупальцам «Барбатоса» и сплетающиеся с ними. Ей надо было задать вопрос, который пришел на ум самым первым, но который она безотчетно вновь и вновь отодвигала в сторону, чтоб не выбрался на язык.

Ей надо было задать самый сложный вопрос – ответ на который у нее уже был.

- Кто это? – спросила она громко и отчетливо, - С кем сражается «Барбатос»?

«Малефакс» долго не отвечал. Очень долго. Она терпеть не могла, когда он молчит, слишком уж часто затянувшееся молчание гомункула служило дурным признаком. Верным знаком того, что ответ не понравится капитанессе. Но Ринриетта терпеливо ждала.

«Я-то думал, вы уже догадались сами, прелестная капитанесса…»

- Кто?!

«Аргест».

* * *

Она думала, что это слово оглушит ее, как выстрел из пушки, но нет. Всего лишь на миг закружилась голова.

Она знала это. Знала с того самого момента, как увидела плавящиеся башни Ройал-Оука. В воздушном океане существовала лишь одна сила, способная на подобное. Сила, о природе и нраве которой ей не хотелось даже задумываться. Ринриетта стиснула зубы. Она знала, что, хочет того или нет, ей придется задать еще много вопросов.

- Почему ты считаешь, что это он? – хрипло спросила она.

Пальцы машинально крутили пуговицу на груди - воротник кителя отчего-то начал жать шею. Еще одно напоминание о том, что все вокруг – сотканная из воспоминаний иллюзия. Ее собственный китель давно превратился в зияющую прорехами рванину, едва сохранявшую первоначальный цвет. Этот же был превосходно выстиран выглажен, словно всего часом ранее покинул лучшую каледонийскую прачечную, а цветом напоминал свежий январский рассвет.

«Это он, - безапелляционно ответил «Малефакс», - «Аргест». Я узнал узор его чар в магическом эфире. Поверьте, такой узор ни с чем не спутать! Это может быть только он».

- И он явился к Ройал-Оуку неведомо откуда, чтоб сразиться с «Барбатосом»? После того, как спал где-то семь лет? Я столько времени рыла носом все известные и неизвестные ветра, чтоб отыскать его, я чуть не угробила весь свой экипаж, я потеряла корабль, я потеряла Дядюшку Крунча… - В этом мире не было воздуха, но Ринриетте пришлось на миг прерваться, чтоб сделать вдох, - А он… Вот так запросто явился сюда? Как ученая форель на свист? Так может, мы зря искали треклятое Восьмое Небо, «Малефакс»? Может, мне достаточно было подняться на мачту и хорошенько крикнуть, а?

Гомункул чувствовал ее злость, пылающую внутри, словно пожар, запертый в тесных отсеках корабля. Пожар, который в любой момент может выбраться наружу, объяв палубы и мачты. Оттого он не спешил спорить.

«Ваши обвинения были бы справедливы для человека, капитанесса, - осторожно заметил он, - Но только «Аргест» не человек. И отличия не только лишь в природе».

- Почему он появился именно сейчас? И где… - Ринриетта вдруг замолчала. Но в этот раз ей требовалось не перевести дыхание, а заново обдумать услышанные несколько секунд слова, - Постой… Ты сказал, что узнал его магический узор. Это значит… Значит, ты его уже видел прежде?

Она отчетливо ощутила дуновение неуверенного едва теплого ветра над палубой. Признак того, что гомункул смущен.

- Ну! Ты видел «Аргест»?

«Мы все видели. Но никто из нас не отдавал себе в этом отчета».

- Что?

Ринриетте захотелось, чтоб на горизонте возникла буря. Или звезда. Или даже акула – что угодно, лишь бы отвлечь мысли, вертящиеся в водовороте, точно стая голодных пираний. Слишком поздно. Догадка забрезжила где-то на самом горизонте, точно краешек едва видного крохотного острова.

Они все видели.

«Все семь лет он был у нас под носом, - безжалостно и спокойно произнес «Малефакс», - Но мы были слишком поглощены поисками. Да и сами толком не знали, что ищем. Покойный мистер Роузберри был прав, мы все чем-то схожи со слепцами на дозорных мачтах. Пялимся вперед, силясь увидеть землю, но не видим даже того, что происходит под носом…»

Они все видели. А если не видели, то должны были видеть.

- Нет… - прошептала Ринриетта, - Во имя Розы, ты же не хочешь сказать, что моя «Вобла» - это и есть «Аргест»?