Константин Соловьев - Восьмое Небо

«Неудивительно. Он был сбит с толку и перепуган – не меньше, чем мы».

- Он не спешил вступать в бой с «Барбатосом!»

«Прямо сейчас они бьются в реальном мире. И так, что сама материя готова закипеть».

- Он едва не погубил всех нас, наводнив корабль кошмарами Шму!

«Тлетворная зараза Марева проникла в него изнутри, а он не был знаком с ее действием. Даже самый стойкий небоход сляжет в койку, если съест испорченную рыбу. А уж ребенок… Пищевое отравление у детей – обычное дело».

Ринриетта опустилась в капитанское кресло «Барракуды». Узкое и твердое, в противовес креслам «Воблы», оно было создано для изматывающих дежурств и напряженной работы, а не для капризов тела.

- Печень трески, я и забыла, насколько неудобная эта штука… Ребенок? Ты серьезно?

«Мы привыкли полагать, что всякая сила или управляется сознанием или хаотична по своей природе, - кажется, «Малефакс» вновь усмехнулся, - Мы даже придумали Розу, чтоб было, на кого возлагать ответственность за ветра. Но «Аргест» - это нечто совсем другое. Что именно – я не могу судить. И всех моих вычислительных мощностей не хватит для того, чтоб сказать, что из него вырастет. А ведь он растет. Он усложняется каждый миг. Он постоянно изучает окружающий мир, черпая все новую и новую информацию, учась подбирать к нему ключи, но никто не знает, сколько это займет и что из него вырастет. Именно поэтому ваш дед отправил его к Восьмому Небу».

Ринриетта машинально коснулась рукой окуляров капитанской стерео-трубы. Может, холод металла и был воображаемым, но он быстро добрался по венам до самого сердца.

- Я не… Я не понимаю.

«Аргесту» не нужен был защитник, ему нужен был учитель – Восточный Хуракан это знал. Но где найти воспитателя для самого могущественного в мире существа, которое лишь учится сознавать себя и воздушный океан? Как вырастить всесильное существо с душой ребенка, если не владеешь ни его языком, ни его логикой?»

- Показать ему мир, - тихо ответила Ринриетта, замерев в кресле, - Показать ему небо.

«Именно так, прелестная капитанесса. Показать ему небо – со всеми его опасностями и красотами, со всеми обитателями и невидимыми течениями. И надеяться, что он научится уважать и любить его так, как это делаем мы. В этом отношении путешествие к Восьмому Небу было превосходным вариантом».

- Значит, вот чем я занималась последние семь лет? – Ринриетта грустно усмехнулась, - Служила нянькой неразумному ребенку?

Ей показалось, что невидимый гомункул покачал головой.

«Этому ребенку не нужна нянька, как и защитник. И изучал он не только ветра. «Аргест» подобен ребенку, все это время он наблюдал за вами, как ребенок наблюдает из колыбели за другими людьми. Ребенок не знает, что это за люди, чем они занимаются и в чем смысл их существования. Ребенок просто не задумывается над такими вопросами. Он просто наблюдает и… учится. Учится быть частью этого нового, пугающего и захватывающего мира».

- Хороших же он нашел себе учителей…

«Все это время он учился у нас, хоть и на свой, нечеловеческий, манер. Изучал, копировал, перенимал. У всех нас вместе и у каждого понемногу, уж не знаю, как старательно и в каких пропорциях… Быть может, он учился саркастичности у Габерона, выдержке у Дядюшки Крунча, смелости у Шму, жизнерадостности у Корди, верности у Тренча…»

- Что ж, мне не о чем беспокоиться, - Ринриетта фыркнула, - Я передала ему лучшие свои черты - гордыню и самоуверенность.

«Не мне об этом судить, прелестная капитанесса. Я лишь осмелюсь обратить ваше внимание, что ради Паточной Банды он сделал того, чего прежде боялся – вступил в смертельный бой с «Барбатосом». Дети редко умеют толково говорить, но их поступки позволяют судить о многом».

- Ребенок… - Ринриетта поднялась из капитанского кресла и двинулась между навигационных столов, глядя лишь себе под ноги, - Великая Роза – всемогущий ребенок! Что же из него вырастет, «Малефакс»?

«У меня нет надлежащей информации для выводов, - нарочито бесстрастным тоном ответил гомункул, - И не в моей компетенции делать подобные прогнозы. Мы знаем лишь приблизительный потенциал силы, но не вектор ее направленности, а значит, можем лишь гадать. Быть может, из «Аргеста» вырастет чудовище, по сравнению с которым даже Марево покажется мелкой лужей, чудовищем, которое навеки разрушит плоть этого мира. А может, он станет каким-то новым ветром, несущим человечеству что-то неизведенное… Умоляю, не задавайте мне подобных вопросов, прелестная капитанесса, если не хотите погрузить меня в затяжной обморок. Здесь каждая мысль буквально вопиет о парадоксе!..»

Ринриетта ощутила легкую дрожь палубы под ногами. Едва ли тяжелая «Барракуда» так реагировала на ветер, да и нет ветров в пустоте. Скорее, мир вокруг нее вновь готовился преобразиться. Она прикрыла глаза, чтоб не наблюдать за этим. Всегда страшно наблюдать за гибнущим миром, пусть он всего лишь декорация, созданная твоим собственным подсознанием. Декорация, существующая лишь несколько минут – и для одного-единственного актера.

- Скорее всего, твоя помощь мне еще понадобится, - произнесла она, не открывая глаз. Кожа легонько зудела, чувствуя преобразования окружающего мира, а может, это было лишь игрой воображения, - Но ты прав, сейчас не время для вопросов. Я хочу знать, что творится снаружи. Как идет бой?

«Малефакс» несколько секунд негромко жужжал, словно пойманный в коробку ветер.

«Сражение в самом разгаре, прелестная капитанесса. Не могу сказать, как увидели бы его человеческие глаза, но в магическом эфире это самый свирепый шторм из всех, которые когда-либо бушевали со времен его сотворения. «Аргест» и «Барбатос» обрушивают друг на друга удары заряженных магических частиц, плетут защитные узоры, контратакуют, трансформируются… Впрочем, говоря языком небоходов, я вижу лишь опушку облака, внутри текут такие процессы, о которых даже у меня нет ни малейших представлений. Я всего лишь мальчишка, наблюдающий в самодельную подзорную трубу за эпическим побоищем огромных линейных кораблей, я слышу грохот орудий и вспышки пламени, но бессилен представить всю сложность тактических маневров или артиллерийских команд…»

- Мне не нужны тонкости. Мне нужно знать, кто берет верх. «Малефакс»?..

Ринриетта не знала, в какой мир забросит ее воображение в этот раз, но сразу ощутила исходящее от него тепло. Не раскаленный жар открытого огня или работающего машинного отделения, а мягкое ровное тепло солнца. Пахло чем-то ароматным, свежим, похожим на запах подрумянившихся гренок…

Она открыла глаза.

* * *

По крайней мере, на счет гренок ее воображение не солгало. Гренки действительно были, судя по исходящему пару, всего несколько минут как снятые со сковороды. Они лежали в тарелке посреди накрытого стола. И Ринриетте не требовалось даже поворачивать голову, чтоб определить, где стоит этот стол.