Пирс Энтони - Игры фавна

— Но я кобылица! — запротестовала та. — Я приняла этот образ только потому, что в него полностью вмещается моя половинка души, и потому, что он позволяет говорить вслух по-человечески. И платье я ношу только для того, чтобы меня не принимали за нимфу.

— Но нимфы — безмозглые создания, — возразила Кэтрин. — А ты-то уж точно умна.

— Когда я молчу, этого никто не видит.

Кентаврица кивнула.

— Ты права. Издалека Огляд может принять тебя за нимфу, если снять одежду. И это не сработает, поскольку оглядывание должно смущать женщину. Следовательно, ты не заинтересуешь его ни в одежде, ни без неё.

— А что если оденется Кэтрин, — предположил Леспок. — Обычно кентавры обходятся без одежды, и таким образом она сможет вызвать к себе его интерес.

— Сомневаюсь, — сказала Кэтрин. — Даже обычные люди с заморочками по поводу одежды не обращают внимания на детей, а мне сейчас всего семь.

Это тоже было правдой. Одетый жеребёнок не привлечёт внимания огра, потому что даже тот в курсе, что в этом возрасте под одеждой скрывать нечего. Но фавн не сдавался.

— Мы объявим Ромашку настоящей человеческой женщиной, а потом она разденется.

— Но это неприлично, — воспротивилась кобылка. — Человеческая женщина ни за что бы так не поступила.

— Точно, — подтвердила Кэтрин. — Потому что это дало бы повод к её оглядыванию.

Безупречная логика. В итоге Ромашка с неохотой согласилась. Она изменила платье, созданное из той же материи, что и тело, таким образом, что теперь оно открывало куда больше. Затем Леспок и Кэтрин отошли в стороны, изображая зрителей. Ромашка, обладая опытом в области мужских грёз, объяснила им, что следует делать, и они стали отпускать соответствующие комментарии, которые могли привлечь внимание огра. Ромашка поднялась на самый пик и подняла руки вверх.

— Внимание! — громко крикнула Кэтрин. — Скромная человеческая женщина готовится исполнить неприличный человеческий танец под названием стриптиз, который не стоит наблюдать ни одному достойному созданию.

— Чудно! — так же громко объявил Леспок. — Как недостойный мужской образец, то есть фавн, просто не могу этого дождаться!

Потом Ромашка начала танцевать, переступая с ноги на ногу и виляя попой. Получалось неплохо; помог опыт доставки мужчинам дневных грёз. Она задрала ногу так, что та обнажилась до колена. Сандалеты всё ещё защищали её ноги, так что споткнуться Ромашка не могла и показывала ровно столько, сколько считала нужным.

— Отвратительно! — заявила Кэтрин ханжеским тоном.

— Ещё! Ещё! — выкрикнул Леспок.

Ромашка крутанулась на месте, отчего её юбка красиво взвилась вверх, открывая оба колена.

— Прекратите сейчас же это низкое зрелище! — сказала Кэтрин, отлично подражая голосу взрослой женщины. — Разве вы не понимаете, что это могут увидеть дети?

— Ну и что? — с нарочитой безответственностью отмахнулся Леспок.

Каменистая земля слабо задрожала. Одно из двух: либо земля сама была шокирована подобным танцем, либо к ним издалека приближался огр.

Ромашка взялась за край прозрачного платка, которым покрыла голову, и сдёрнула его вниз. Затем взметнула в воздух, куда он воспарил, чтобы тут же рассеяться, как дым.

— Недостойное обнажение! — продолжала возмущаться Кэтрин.

— Сними с себя всё! Сними! — дико горланил Леспок, усевшись на землю.

Её поверхность подрагивала всё более ощутимо, как будто по направлению к ним медленно топало что-то большое и тяжёлое.

Ромашка расстегнула блузку и бросила её фавну, который поймал её и понюхал так вульгарно, как только мог. Вообще-то это была очень симпатичная блузка со слабым ароматом свежескошенного сена. Естественная материя кобылкиной души. Потом она растворилась, потому что, конечно же, часть Ромашки не могла существовать отдельно от целого.

— Абсолютно отвратительно! — провозгласила Кэтрин.

— Божественно! — искренне восхитился он.

Теперь Ромашка танцевала в узком красном топе, который в её лошадином обличье легко мог служить недоуздком, и юбке. Она выглядела очень мило. Маленькая из-за недостаточного количества душевной материи, но хорошо сформированная, а тесный топ намекал, что дальше последуют ещё более соблазнительные вещи. Особенно, когда они покачивались с ней в ритм. Леспок был заинтригован даже несмотря на то, что она всего лишь разыгрывала спектакль. Было в одежде нечто, превращающее интересные аспекты в аспекты волнительные.

Ромашка брыкнула ногой, отправляя в полёт сандалету. Затем проделала то же со второй ногой. Выбранная ею новая поза почти что открывала запрещённую линию трусиков!

— Великолепно!

Но, так как он сидел, наполовину поражённый открывшимися перспективами, сандалета ударила его прямо в лоб. Боли он не почувствовал; это больше напоминало поцелуй, тем более, что обувка почти тут же растворилась.

И тут появился огр.

— Кого сейчас вижу средь вас? — потребовал ответа он.

Поражённый фавн повернулся к нему.

— Ты, должно быть, огр Огляд, — сказал он. Верная догадка: глазные яблоки этого огра наполовину вылезали из орбит. Что-то ещё в них было не так, но Леспок пока не мог решить, что именно.

— Здесь туман, там океан, я огр, а ты фавн, — согласился тот.

— Перестань, Огляд, — махнул рукой Леспок. — Мы знаем, что ты не всегда говоришь глупыми стишками.

Огр упал духом: — Что меня выдало?

— Ничего. Секрет нам рассказал огр Оргия. Мы хотим заключить с тобой сделку.

— Сделки меня не интересуют. Я пришёл просто взглянуть на вашу танцующую девушку. Она как раз собиралась приоткрыть кое-что любопытное.

— Нет, не собиралась, — сказала Ромашка, и её блузка, платок и сандалеты послушно вернулись на свои места.

— Тогда я ухожу, — сварливо проворчал огр. — Я не могу схрупать вас, потому что вы знаете о моей истинной природе, и, раз оглядеть тоже нельзя, больше мне тут делать нечего.

— У него есть душа, — прошептала Ромашка. — Видишь сияние?

Так вот какую странность заметил Леспок. Что за неподходящее место для встречи с душой!

Ромашка передумала.

— Предположим, я буду танцевать, пока ты будешь вести переговоры с фавном.

Огляд пораскинул мозгами, и его глазные яблоки в предвкушении зрелища налились кровью.

— Хорошо, — согласился он.

Итак, Ромашка возобновила свой танец, при чём весь процесс раздевания начался по новой. Она не выглядела довольной, но уступила необходимости. Также она, казалось, стала получать от танца наслаждение и делала это, большей частью, для себя, нежели для оглядывания.

— Мы ищем огрицу в пару Оргии в его ударно-противоударном замке, чтобы она восхищалась его героическими достижениями, — сказал Леспок.

— Огрица Олди подойдёт. Не особо уродлива, но восторгается по любому поводу. — глазные яблоки Огляда следили за каждым движением Ромашки, чья юбка в этот момент взметнулась опасно высоко.