Владимир Лещенко - Обреченный рыцарь

Трактир с забавным названием «Три поросенка» находился как раз напротив резиденции его преосвященства.

Парсифаль остался снаружи, чтоб не проворонить возможный сигнал от Гавейна, а магичка зашла внутрь.

В трактире царила относительно спокойная атмосфера. Посетителей пока было мало, но Файервинд не сомневалась, что, когда совсем стемнеет, здесь будет веселье в полный рост. Лысая гора имела в Киеве весьма специфическую репутацию.

Хозяин трактира, увидев незнакомую посетительницу, немного оживился.

Черный плащ, черная шелковая рубаха с широкими рукавами до колен, под ними – черные штаны и черные туфли… Несмотря на этот мрачный облик, посетительница выглядела не без претензий на щегольство. Длинные волосы цвета темного золота разметались по плечам. Лицо было серьезным, хотя и не злым, а серо‑голубые глаза излучали высокомерное сознание собственного достоинства.

Изобразив на мясистом лице доброжелательный оскал и отставив в сторону кружку сомнительной чистоты, трактирщик поинтересовался:

– Чего изволишь, красавица?

– Чего‑нибудь съедобного и кувшин кваса, – не колеблясь, заказала магичка.

– Будет сделано, госпожа ведьма, – почтительно заявил трактирщик и кликнул служанку с кухни.

Файервинд села за столик неподалеку от стойки, несколько недоумевая, как хозяин трактира признал в ней чародейку.

В ожидании заказа она мельком оглядела немногочисленных посетителей: небольшая компания киевлян да несколько явно деревенских жителей. Ничего интересного. Странно, что не вертится никто из Кукишевой песьей своры. Такой важный пост и без присмотра. Или его преосвященство столь самонадеян, что полагает, будто в его хоромы никто посторонний сунуться не отважится? Напрасно, напрасно, святой отец.

Служанка принесла заказ, и женщина с аппетитом принялась за еду. При этом ее не оставляла мысль: что же понадобилось Офигениусу от здоровяка? Ну не перевербовать же он его решил, в самом деле? Неужели разведал что‑то о ней и ее миссии? Или просто всех подозревает, мало ли?

А вдруг мудрецы из ти‑уд решили ее банальнейшим образом засветить и сдать местным властям? С них станется. После того как она наотрез отказалась следовать их дурацким инструкциям…

Натренированный слух уловил перестук копыт за дверью…

Вот только стук был слишком странный для обычной лошади – скорее это могла бы быть миниатюрная пони.

Потом копыта застучали… по крыльцу корчмы. Как будто неведомый гость решил въехать в заведение верхом.

Повернув голову на скрип открывшейся двери, Файервинд подумала, что, наверное, спятила – в трактир важно вошел большой косматый… козел, при виде которого любой служитель зла и мрака радостно бы осклабился. Ибо был он абсолютно черный – от кончиков рогов до копыт, – лучшего для жертвоприношения какому‑нибудь Азазелю или Старому Хозяину не придумаешь!

Войдя в притихшую корчму, козел дважды стукнул копытом по полу, словно расшаркиваясь.

Трактирщик остолбенел, глядя на явление нахального животного.

– Уйди, козел! – наконец рявкнул он, опомнившись.

При этом несколько посетителей испуганно дернулись, видимо восприняв приказ корчмаря на свой счет.

– Ме‑э? – словно бы удивился козел.

– Чего, чего? – не понял хозяин заведения.

Козел как ни в чем не бывало подошел к стойке и сунул морду в кадку с пивом, из которой черпал янтарный напиток хозяин, от подобной наглости прямо окаменевший с черпаком в руках. Животное в три глотка осушило объемистый сосуд, а затем ловко подцепило на рога стоящее тут же ведерко – с тем же пивом и направилось к двери.

– Однако же козел козлом, а соображает, где самый смак! – прокомментировал кто‑то из клиентов.

– А заплатить? – видать, совершенно ошалев, произнес трактирщик.

– Чем он тебе заплатит?! – буркнул кто‑то. – Разве что шерсти из‑под хвоста надергает.

– Ме‑э‑э‑э! – бурно отреагировал козел на подобную идею, аккуратно стряхнул ведерко с рогов на пол, при этом не пролив ни капли, и угрожающе наклонил голову, целясь рогами в грудь хозяину.

– Ме‑э‑э‑э!

– Ладно уж, – сдался владелец «Трех поросят». – Подавись, зверюга! Только сгинь отсюда…

Медленно и важно козел удалился с трофеем, почти человеческим движением передней ноги открыв дверь.

– Ото ж… – потрясенно пробормотал корчмарь. – Тридцать лет заведение держу, но чтобы козлы у меня пили… Нет, козлов‑то много было, но ведь не в прямом же смысле!

Файервинд взирала на происходящее с не меньшим удивлением.

Поскольку от твари явно разило – и не козлом, а магией.

«Что это, козлооборотень? – изумилась она. – Козлолак, так сказать? Никогда о таких не слышала!»

Однако, похоже, факт не подлежит сомнению. Вряд ли это истинный оборотень. Их еще в древности не стало! Или… Или это метаморфус? Но почему защитный амулет не сработал?

И забыв про недоеденное жаркое, выскочила за дверь.

Селены не было, и темень стояла такая, что хоть глаз выколи.

Тем не менее козла она увидела, вернее – почуяла. И двинулась следом, через полузаброшенные огороды, мимо полуразвалившихся, давно покинутых халуп.

Поодаль мелькнула пара силуэтов сгорбленных старух – лысогорские ведьмы в эту ночь не спали.

Интересно, куда запропастился Парсифаль? Вечно его нет, когда нужно. Наверняка поперся прямо в епископский дворец товарища выручать. И чем только думает? Оно и понятно, блондин – он и в Куявии блондин.

Магичка сосредоточилась и осторожно просканировала козла. Что‑то такое присутствовало и ощущалось, но ничего конкретного Файервинд не могла сказать.

Все боги и демоны, а пиво‑то ему зачем?!

Вдруг чародейка почувствовала на себе чужие, недобрые и явно нечеловеческие взгляды. Как будто сама Тьма, которую поминала она не раз, смотрела на нее.

Ей стало не по себе.

Файервинд вдруг вспомнила то, что в них вколачивали, еще когда были несмышленышами, только‑только поступившими в обучение к ти‑уд.

То, что ночь – это не просто темное время суток… Что уютный и привычный мир, в котором существуют обычные люди, имеет свои границы. Что темный лес или даже городская улица имеют своих постоянных обитателей, которые не всегда кажутся тем, чем на самом деле являются.

И что, выходя во тьму, не всегда возвращаешься к свету.

Пожалев, что при ней нет клинка (в Клеве не очень‑то поощрялось ношение женщинами оружия), она «включила» те чувства, которых не имели обычные люди.

Мрак вокруг стал серым.

Козел, видно, почуял что‑то недоброе, обернулся и оскалился на ведьму.

И словно на его невидимый зов из зарослей кустарника выступило ни много ни мало пять козлов – точных копий первого.

Тревога Марички усилилась.