Владимир Лещенко - Обреченный рыцарь

Тьма их знает, что это за козлы, да и козлы ли вообще? Вполне могут оказаться людоедами, как те северные олени с полуострова Тай‑Мыр, о которых ей рассказывал Штор Мудрый…

Хватит ли ее посоха и магии, чтобы отбиться от непонятных страховидл? Пусть она одна из лучших чародеек, которые есть в племени людском, а перед ней всего лишь неразумные черные твари! И все же, может, бежать, пока не поздно? Но кто знает, вдруг они, подобно хищникам, чуют чужой страх и уж тогда точно кинутся за ней в погоню?

Козлы, однако, не спешили атаковать Файервинд. Напротив, они резво устремились к своему собрату, и спустя мгновение ночную тишину наполнило бульканье и чавканье.

Ведьма чуть не покатилась со смеху.

Козлы жадно пили пиво!!

И лишь осушив ведерко, они мрачно уставились на незваную гостью.

Но странное дело, ни агрессии, ни жажды крови от них не исходило. Скорее уж чувствовалось некое сожаление… Не оттого ли, что пива было мало?!

Некая смутная, наполовину оформившаяся мысль забрезжила в ее мозгу. Да такая нелепая, что Файервинд даже присвистнула от удивления.

А козлы словно того и ждали!

Дружно встав на задние ноги и смешно поджав передние, они пару раз переступили, будто пританцовывая, и недоуменно уставились на чаровницу, явно чего‑то ожидая. Повинуясь интуиции, она вновь присвистнула, и рогатые сразу изобразили нечто вроде странного танца.

Тут уж Файервинд не знала – смеяться ей или плакать! Догадка вроде подтвердилась – выпив пива, козлолаки намеревались повеселиться, как и обычные пьяницы!

И, похоже, роль скомороха выпала ей.

Но что бы им спеть?

В странствиях своих красавица слышала немало кабацких песен разных земель и народов. Но вот куявских среди них еще не было. Не успела как‑то по злачным местам из‑за свалившихся на ее голову забот и хлопот походить.

Только почему обязательно кабацкие?

И, аккомпанируя себе ударами в ладоши, она затянула старую детскую песенку, немного переиначивая слова на новый лад.

Завела тем низким хрипловатым голосом, который, как она знала, отлично действует на мужиков (а кто такие мужики, если разобраться, как не козлы?):

И животные послушно выстроились в хоровод, притопывая копытцами и время от времени постукивая друг дружку рогами в такт песне.

Козлы принялись выделывать коленца, выкидывая в сторону сначала правую заднюю ногу, а потом переднюю.

И новая фигура танца. Прыжок вперед, затем небольшой – назад, и снова – вперед.

Козлы заметно заволновались, заозирались по сторонам, но танца не прекратили. Как будто кто‑то невидимый и всемогущий принуждал их продолжать движение.

И в это время из серого мрака, окутывавшего место козлиного хоровода, стали появляться размытые тени, очертаниями и впрямь напоминавшие волков.

Файервинд словно не замечала, что происходит вокруг. Только чуяла, как непонятно откуда в нее вливается древняя темная сила, исстари принадлежавшая этому месту и лишь на время задремавшая, когда ей перестали служить. Сила эта нарастала с каждой секундой, хлеща через край.

На улочках, прилегающих к Лысой горе, лаяли собаки, чуя недоброе…

Ведьмы‑знахарки, собиравшие тут украдкой ядовитые грибы и горькие травы, падали ниц…

Тревожно вздрогнул и забормотал во сне Ифигениус, напугав молоденькую послушницу, так что она, как была голая, выскочила из епископской спальни…

В смятении всматривались в ночной мрак Гавейн с Парсифалем, уже второй час безуспешно разыскивавшие свою «хозяйку» по путаным улочкам и пустырям Лысой горы.

А Файервинд ни о чем не думала.

Воздух звенел от ударов в ладоши, хриплый голос вздымался почти до крика, и в такт куплетам чавкали челюстями одни потусторонние создания, пожирая других.

– Вот как, вот как! – вторило ночное эхо.

Княжья Гора, октябрь

Улица вилась вдоль бесчисленных заборов зажиточных горожан славного города Киева. Она была широкой, но вся разъезжена конными и пешими, и приходилось иногда даже перепрыгивать, подобно юной пантере, с кочки на кочку вдоль забора, чтоб не угодить в колею и не выглядеть во дворце замарашкой.

Орландина жила предчувствиями встречи с принцессой. И, надо сказать, волновалась – захочет ли та хотя бы ее вспомнить? Правда, за время их короткого знакомства в Сераписе Светлана показалась ей вполне благожелательной и начисто лишенной гордыни. Но за прошедшее время могло очень многое измениться.

И вот она почти у цели.

Княжья Гора, Кремль‑детинец. И мощные ворота, в отличие от больших городских прозывавшиеся Серебряными.

А у входа человек десять стражи. И это лишь снаружи.

Да только Орландина не зря с двенадцати лет обучалась всяким премудростям в центурии прознатчиков Сераписского вольного легиона. Чтобы пролезть в резиденцию важного человека, вовсе не обязательно ломиться через главный вход, да еще козыряя своими знакомствами с сильными мира сего. На основных воротах и стража злее, и проверяют чаще. Куда умнее выбрать самые незаметные ворота и войти скромной просительницей.

Таковой вход нашелся – с тылу резиденции в бревенчатой стене, которую она в принципе могла бы перемахнуть без особого труда. И ворота эти были даже приоткрыты.

Обтерев наскоро сапоги от налипшей грязи о ребро выступающего из земли валуна, девушка осторожно вошла внутрь, поклонилась одинокому стражнику, пристроившемуся под грибком.

– Я иду к принцессе Светлане, – сообщила она ему с максимально возможной вежливостью.

– Грамоту, – буркнул страж, не поведя длинным усом.

– Ты не понял, я к принцессе Светлане…

Видать, ее приняли за кого‑то другого, решила Орландина.

– Давай поручительную грамоту! – уже суровее повторил гридень, берясь рукой за меч.

– Это что? – растерявшись, спросила амазонка. – Какую еще грамоту?

При их расставании Светлана ничего такого не говорила. Лишь пригласила, мол, будешь в Киеве – заходи…