Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

В библиотеке царила мёртвая тишина. Книги перестали буйствовать. Они прошли стадию страха и очутились в тихих водах неизбывного ужаса. Теперь они сидели, сжавшись на своих полках, словно загипнотизированные кролики.

Длинная волосатая рука протянулась к «Полнаму лексекону по магеи с насставленеями для мудрицов» Касплока и схватила том, прежде чем тот успел попятиться. Ладонь с длинными пальцами успокоила объятую ужасом книгу и открыла её на букве «Ч». Библиотекарь нежно разгладил дрожащую страницу и, ведя по ней сверху вниз ороговевшим ногтем, нашёл нужную статью.

Чудесник, сущ. (миф.). Прото-валшэбник, дверь, черриз каторую можит вайти в мир новая магея, валшэбник, не аграничинный ни физичискими вазможнастями собствинного тела, ни Роком, ни Смертью. Записано, што некагда, на заре мирра, сущиствавали чудесники, но к настаящему времини их не далжно быть, и слава багам, патаму што чудавство — не для людей и возврат чудавства будит азначатъ Канец Света… Если бы Саздатиль хател, штобы люди были как боги, он дал бы нам крылья.

СМ. ТАКЖЕ: Абокралипсис, лигенда о Лидяных Виликанах и Тайная Чаевня Багов.

Библиотекарь прочитал все ссылки, вернулся к первой статье и долго смотрел на неё глубокими тёмными глазами. Осторожно поставив книгу на место, он заполз под стол и натянул на голову одеяло.

Но Кардинг и Лузган, стоя на галерее для музыкантов в Главном зале и следя за разворачивающимися внизу событиями, испытывали совершенно иные чувства.

Стоя бок о бок, они выглядели в точности как число «десять».

— Что происходит? — осведомился Лузган. Он провёл бессонную ночь, и у него слегка путались мысли.

— В Университет стекается магия, — ответил Кардинг. — Вот что такое «чудесник». Канал для магии. Для настоящей магии, мой мальчик. Не той, старой и изношенной, которой мы обходились последние несколько столетий. Это рассвет, э-э… э-э…

— Нового, гм, расцвета?

— Вот именно. Время чудес, э-э… э-э…

— Полный анус, в общем. Кардинг нахмурился.

— Да, — не сразу отозвался он, — полагаю, что-то в этом роде. Знаешь, ты неплохо умеешь обращаться со словами.

— Благодарю тебя, брат.

Старший волшебник не обратил внимания на эту фамильярность. Вместо того он повернулся, облокотился о резные перила и принялся наблюдать за демонстрацией магических фокусов. Его руки автоматически полезли в карманы за кисетом с табаком, но на полпути остановились. Он ухмыльнулся и щёлкнул пальцами. Во рту у него появилась зажженная сигара.

— Я много лет учился этому, — задумчиво проговорил он. — Огромные возможности, мой мальчик. Они этого ещё не осознали, но вот он, конец орденов и уровней. Это была просто, э-э, система распределения. Мы в ней больше не нуждаемся. Где этот парнишка?

— Ещё спит… — начал было Лузган.

— Я здесь, — сообщил Койн.

Он стоял у входа в коридор, ведущий к покоям старших волшебников. Рука сжимала октироновый посох, который был в полтора раза выше его самого. На матово-чёрной поверхности посоха, такой тёмной, что она казалась щелью, прорезающей мир, сверкали крошечные прожилки жёлтого огня.

Лузган почувствовал, как золотистые глаза впиваются в него и самые сокровенные мысли прокручиваются сейчас на задней стенке его черепа.

— О, — сказал он голосом, который, по его мнению, был приветливым, как у доброго дядюшки, но на самом деле прозвучал как сдавленный предсмертный хрип. После такого начала продолжение могло быть только ещё хуже, и оно не подвело ожиданий. — Я вижу, ты, гм, встал, — констатировал он.

— Мой дорогой мальчик… — вмешался Кардинг.

Койн посмотрел на него долгим, леденящим взглядом.

— Я видел тебя прошлой ночью, — заявил он. — Ты могущественный?

— Более-менее, — ответил Кардинг, припомнив склонность мальчишки использовать волшебников для игры в кегли со смертельным исходом. — Но до тебя мне далеко.

— Меня сделают аркканцлером, как предопределено мне судьбой?

— О, безусловно, — отозвался Кардинг. — Ни малейших сомнений. Можно мне взглянуть на твой посох? Интересный рисунок…

Он протянул пухлую ладонь.

Это было вопиющим нарушением этикета. Ни один волшебник даже подумать не может, чтобы прикоснуться к чужому посоху без специального на то разрешения. Но кое-кто никак не может поверить, что дети — это полноценные люди, и думает, что в общении с ними не обязательно соблюдать обычные правила приличия.

Пальцы Кардинга сомкнулись вокруг чёрного посоха.

Раздался звук, который Лузган скорее почувствовал, чем услышал, и Кардинг, пролетев через всю галерею, врезался в противоположную стену, как мешок с салом, упавший на мостовую.

— Больше так не делай, — предупредил Койн, повернулся, посмотрел сквозь побледневшего Лузгана и добавил: — Помоги ему подняться. Надеюсь, он не сильно пострадал.

Казначей торопливо пересёк галерею и склонился над тяжело дышащим Кардингом, лицо которого приняло странный оттенок. Лузган хлопал волшебника по щекам, пока тот не открыл глаза.

— Видел, что случилось? — шепнул Кардинг.

— Не уверен. Гм. А что случилось? — прошептал Лузган.

— Он меня укусил.

— В следующий раз, когда прикоснёшься к посоху, умрёшь, — сухо констатировал Койн. — Понял?

Кардинг осторожно приподнял голову, опасаясь, как бы она не рассыпалась на кусочки.

— Прекрасно понял, — заверил он.

— А теперь я хотел бы осмотреть Университет, — продолжал Койн. — Я очень много о нём слышал…

Кардинг с помощью Лузгана неуверенно поднялся на ноги и, опираясь на его руку, послушно затрусил следом за мальчиком.

— Ни в коем случае не трогай его посох, — пробормотал он.

— Я не забуду, гм, что этого не стоит делать, — твёрдо пообещал Лузган.

— И что ты почувствовал?

— Тебя когда-нибудь кусала гадюка?

— Нет.

— Тогда ты точно поймешь, что я испытал.

— Гм-м?

— Это было совершенно не похоже на укус гадюки.

Следуя за решительно шагающим Койном, они торопливо спустились по лестнице и вошли через развороченную дверь в Главный зал.

Стремясь произвести хорошее впечатление, Лузган забежал вперёд.

— Это Главный зал, — сообщил он. Койн обратил на него взгляд своих золотистых глаз, и казначей почувствовал резкую сухость во рту. — Его так называют, потому что, видишь ли, это зал. И он главный. — Он сглотнул. — Это главный зал, — мямлил он, пытаясь помешать ослепительному, как прожектор, взгляду лишить его остатков способности связно изъясняться. — Огромный главный зал, вот почему его называют…

— Кто эти люди? — спросил Койн, указывая посохом.

Собравшиеся в зале волшебники, которые обернулись, чтобы посмотреть, как он входит, попятились от посоха, словно тот был огнемётом.

Лузган проследил за направлением взгляда чудесника. Койн указывал на портреты и скульптурные изображения аркканцлеров прошлых лет, украшающие стены. При бородах и остроконечных шляпах, с декоративными свитками или таинственными символическими деталями астрологического оборудования в руках они смотрели вниз свирепыми взглядами, порождёнными большим самомнением, а может, хроническими запорами.