Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

Пироги с рисом выглядели аппетитно. Ну, скажем так… аппетитнее всего остального.

Ринсвинд бочком приблизился. Торговец праздно переваливался с ноги на ногу и что-то насвистывал себе под нос, но прервался, чтобы улыбнуться Ринсвинду широкой, честной, дружеской улыбкой.

— Как насчет хорошего древнего яйца, сёгун? Установленная посреди подноса миска была полна золотых монет. Сердце Ринсвинда упало. На деньги, которые просил господин Достаби за одно тухлое яйцо, в Анк-Морпорке можно было купить целую улицу.

— Гм, а… в кредит ты, случаем, не торгуешь? — решился наконец он.

Достаби посмотрел на Ринсвинда оценивающим взглядом.

— Я притворюсь, что не слышал этого сёгун, — ответил он.

— Слушай, — спросил Ринсвинд, — а у тебя, случаем, нет родственников за границей?

Ответом стал ещё один взгляд — на сей раз брошенный искоса. И что неожиданнее всего, в нём сквозило уважение.

— О чем ты говоришь, сёгун? За границей нет ничего, кроме злобных призраков-кровопийц. Это всем известно. Странно, что ты этого не знаешь.

— Призраков-кровопийц? — переспросил Ринсвинд.

— Ага, которые только и думают, как бы проникнуть сюда и нанести нам вред, — просветил его Сам-Себе-Харакири. — И поживиться нашими товарами. Запустить бы им туда старых добрых фейерверков. Призраки, они ж не любят шума.

Он опять посмотрел на Ринсвинда, на этот раз ещё более долгим и оценивающим взглядом.

— А сам-то ты откуда, сёгун? — внезапно в его голосе послышался колючий оттенок подозрения.

— Из Бес Пеларгика, — быстро нашёлся Ринсвинд. — Это объясняет и мой странный акцент, и манеры, иначе люди могли бы подумать, что я какой-нибудь иностранец, — добавил он.

— А-а, Бес Пеларгик, — Сам-Себе-Харакири довольно закивал. — В таком случае ты, наверное, знаком с моим старым другом Пять Отверток. Он живет на Поднебесной улице, ты его не можешь не знать.

Но Ринсвинд сам не раз прибегал к этому древнему как мир трюку.

— Нет, — тут же ответил он. — Никогда не слышал ни о нём самом, ни об этой улице.

Сам-Себе-Харакири довольно кивнул.

— Стоит мне сейчас крикнуть: «Заграничный дьявол!» — ты и трёх шагов не успеешь сделать, — заговорщицки сообщил он. — Стражники оттащат тебя в Запретный Город, где заготовлено кое-что специальное для тех, кто…

— Я слышал об этом, — поспешил прервать его излияния Ринсвинд.

— Пять Отверток уже три года как районный комиссар, а Поднебесная улица — главная улица Бес Пеларгика, продолжал Сам-Себе-Харакири. — Я всегда мечтал встретить заграничного дьявола. Вот, угощайся пирожком с рисом.

Взгляд Ринсвинда заметался. Но, как ни странно, он не чуял опасности, по крайней мере, не чувствовал неминуемой опасности. Степень угрозы была сравнительно невысокой.

— Предположим, я признаю, что, может быть, и в самом деле пришёл из земель по ту сторону стены?… — как можно тише осведомился Ринсвинд.

Достаби многозначительно подмигнул. Потом залез себе за пазуху и одним быстрым движением показал и сразу же спрятал обратно уголок каких-то бумажек, название которых начиналось со слов «КАК Я ПРОВЁЛ…». Почему-то Ринсвинд абсолютно не удивился увиденному.

— Некоторые утверждают, что за Великой Стеной нет ничего, кроме пустынь, иссушенных солнцем равнин, злобных призраков и ужасных чудовищ, — сказал Достаби. — Но я говорю: а как насчёт торговых возможностей? Если у человека хорошие контакты… Понимаешь, о чем я, сёгун? Такой человек может далеко пойти в стране призраков-кровопийц.

Ринсвинд кивнул. В эту минуту он счел излишним подчёркивать, что человек, приехавший в Анк-Морпорк с кучей золота на руках, очень рискует мгновенно свести знакомство с другими людьми, чьи руки тоже полны всяких металлических предметов, но в основном колюще-режущих.

— Положение у нас сейчас очень неопределенное. Слухи насчет здоровья императора — Да Живет Вечно Его Величество, Благословенный Сын Небес! — сплетни о мятежниках… Однако непредвзятый торговец всё же может найти здесь щёлку, ты согласен?

— Щёлку?

— Ну да. Это… как бы выразиться половчее… А, вот, допустим, у нас есть такая штука, — он наклонился ближе, — выходит из [78]гусеницы. Так называемый шёлк. Этот материал…

— Я знаю. Мы возим его из Клатча, — перебил торговца Ринсвинд.

— Ну что ж… А ещё есть такой кустарник — так вот, мы высушиваем его листья, кладём их в горячую воду и пьё…

— Чай, я знаю, — ответил Ринсвинд. — Его доставляют из Очудноземья.

Сам-Себе-Харакири Достаби явно опешил.

— Ну… у нас есть порошок, его помещают в трубочки и…

— Для фейерверков? У нас есть фейерверки.

— Ну а как насчет самого тонкого фарфора на свете, это такая…

— В Анк-Морпорке живут гномы, так вот они сделают тебе такие тарелки, через них книжку можно будет читать, — сообщил Ринсвинд. — Даже если примечания в ней напечатаны самыми мелкими буквами.

Достаби нахмурился.

— Похоже, вы очень умные дьяволы-кровопийцы, — произнёс он и попятился. — Может вы и правда так опасны, как о вас говорят?

— Мы? О, нас бояться не стоит, — успокоил его Ринсвинд. — В Анк-Морпорке чужеземцев почти не убивают. Мертвому чужеземцу очень сложно что-то продать.

— Тогда зачем же ты приехал сюда? Что тебе у нас нужно? Ты давай, давай, угощайся. Вот, пирожок с рисом. За счёт пагоды. Хочешь попробовать свиные яйца? На палочке?

Ринсвинд выбрал пирог. Он не стал уточнять насчет свиней и яиц.

— У вас есть золото, — ответил он.

— А, золото. Но оно же слишком мягкое, из него ничего и не сделаешь, — пожал плечами Сам-Себе-Харакири. — Однако трубы ничего получаются. И черепица.

— Гм… Осмелюсь заметить, в Анк-Морпорке золоту нашли бы более достойное применение, — сказал Ринсвинд.

Он перевёл взгляд на монеты в чашке лотке Достаби.

Страна, в которой золото стоит столько же, сколько свинец…

— А это что? — он указал пальцем на измятую четырёхугольную бумажку, наполовину прикрытую монетами.

Сам-Себе-Харакири Достаби посмотрел на лоток.

— А, не удивительно, что ты спрашиваешь, — медленно произнёс он. — Само собой, для тебя, наверное, это в новинку. Называется ку-пю-ра. Так можно носить с собой очень…

— Я спросил про клочок бумаги, — перебил Ринсвинд.

— Я тоже, — ответил Достаби. — Это ку-пю-ра в десять раину.

— И что она означает?

— Она означает именно то, что на ней написано, — нахмурился Достаби. — А написано на ней, что она стоит десять вот этих кругляшков.

Он продемонстрировал золотую монету размером примерно с пирожок с рисом.

— И зачем люди покупают эти бумажки?

— Их не покупают, покупают на них.

Ринсвинд непонимающе покачал головой.

— Ну, ты идешь на рынок, — Достаби опять заговорил медленно, словно пытался объяснить некую очень сложную вещь форменному идиоту. — И говоришь: «Доброе ут-ро, мяс-ник, почем эти собачьи носы?», а он говорит: «Три райну, сёгун», ты говоришь: «У меня только пони, пойдет?» (смотри, на купюре в десять райну вы-гра-ви-ро-ва-на пони), и он дает тебе собачьи носы и семь монет того, что мы называем «сда-ча». А если бы на бумажке была обезьяна, это пятьдесят райну, он бы тогда сказал: «А помельче нет?» и ты…