Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

— Что конкретно в этой жизни вы сделали, господа? Только не заводите мне старую шарманку насчёт украденных драгоценностей и побед над чудовищами. Что вы сделали реального?

Маздам опять поднял руку.

— Ну, я однажды убил всех четырёх из…

— Да, да, да, — раздражённо махнул рукой Профессор Спасли. — Ты убил это и украл то, нанёс поражение гигантским человекоядным авокадо, но… это всё… ерунда. Шелуха, вот что это такое, господа! Вы ничего в мире не изменили! До вас никому нет никакого дела! В Анк-Морпорке я учил мальчишек, которые были искренне уверены, что вы — миф. Вот чего вы добились. Они не верят, что вы на самом деле существуете. Считают, что вас кто-то выдумал. Вы — сказки, господа. И когда вы умрёте, никто этого не заметит, потому что вас уже считают мёртвыми!

Он сделал паузу, чтобы восстановить дыхание, и затем продолжил, уже более медленно:

— Но здесь… здесь вы могли бы обрести плоть. Могли бы перестать играть и начать жить. Могли бы возвратить миру древнюю и местами подгнившую империю. По крайней мере… — Его голос почти совсем стих. — По крайней мере, на это я надеялся. Мне действительно казалось, что, возможно, мы и в самом деле могли чего-то добиться…

Он сел.

Орда осталась стоять, разглядывая свои ноги и колеса.

— Гм. Можно я скажу? Все до единого вельможи выступят против вас, — промолвил Шесть Благожелательных Ветров. — Они уже рядом, на подходе со своими армиями. Обычно они дерутся между собой, но сейчас они все будут сражаться против вас.

— Я им что, так не нравлюсь? Они предпочитают какого-нибудь отравителя, вроде Хона? — удивился Коэн. — Он же настоящая сволочь!

— Да, конечно… но эта сволочь из ихних.

— Мы могли бы легко отбить нападение. У этого дворца толстые стены, — заметил Винсент. — В смысле не бумажные.

— Даже не думай, — возразил Маздам. — Только не осада. С этими осадами вечно столько геморроя. Ненавижу есть крыс и башмаки.

— Чиво?

— Он сказал, ВО ВРЕМЯ ОСАДЫ ЖРУТ КРЫС И БАШМАКИ, А ОН ЭТОГО НЕ ХОЧЕТ.

— Крысам — башмаки? Зачем?

— Сколько у них солдат? — спросил Коэн.

— По-моему… тысяч шестьсот-семьсот, — ответил сборщик налогов.

— Прошу прощения, — Коэн спустился с трона. — Я должен посоветоваться с Ордой.

Орда сгрудилась в кучу. Хриплый обмен репликами перемежался периодическими «чиво?» Затем Коэн повернулся.

— Моря крови, говоришь? — прищурился он.

— Э-э. Да, — подтвердил сборщик налогов.

После некоторого перешептывания из Орды высунулась голова Маздама.

— И горы из черепов, говоришь?

— Да. Да, именно так я и сказал. Наверное, — ещё раз подтвердил сборщик налогов.

Он нервно посмотрел на Ринсвинда и Профессора Спасли. Те лишь пожали плечами.

— Бу-бу-бу, бу-бу-бу, «чиво?»…

— Прошу прощения?

— Да?

— А какой примерно вышины должна быть гора? Черепа, их ведь довольно трудно уложить.

— Откуда мне знать? Достаточно высокая!

— Много черепов!

— Просто хотел уточнить.

Орда, казалось, пришла к какому-то решению. Они повернулись к Ринсвинду и Спасли.

— Мы будем драться, — объявил Коэн.

— Предупреждать надо было обо всех этих черепах и крови, — поддержал его Маздам.

— Мы им покажем, какие мы мёртвые! — крякнул Хэмиш.

Профессор Спасли покачал головой.

— Вы, наверное, чего-то не поняли. Наши шансы на победу — один к миллиону! — воскликнул он.

— Зато какое доказательство того, что мы живы! — хмыкнул Калеб.

— Да, но весь смысл моей затеи заключался в том, чтобы показать вам: можно добраться до вершины пирамиды другим путем, вовсе не обязательно резать всех направо-налево, — возразил Профессор Спасли. — В застойном обществе это действительно возможно. Но если вы вступите в бой против сотен тысяч, то наверняка погибнете.

И вдруг, к собственному изумлению, добавил:

— А может, и нет.

Орда заухмылялась.

— Риск нас не пугает, — заявил Маздам.

— Нам нравится рисковать по-крупному, — добавил Калеб.

— Видишь ли, Проф, один шанс из миллиона не многим отличается от одного шанса из десяти, — объяснил Коэн. — Давай прикинем… — Ом принялся загибать пальцы. — Во-первых, средний солдат, который сражается за деньги, а не за свою жизнь, не станет рисковать столь дорогой сердцу шкурой и лезть вперёд. Он что, дурак? Пусть другие умирают первыми. А во-вторых, какой бы большой армия ни была, вся разом она на нас не навалится. Одновременно к нам может приблизиться не так уж много людей, и все они будут пихаться, толкаться и так далее…

Коэн уставился на свои пальцы с выражением человека, намеревающегося добавить к сумме окончательное, решающее слагаемое.

— …И в-третьих — подсказал Профессор Спасли, зачарованный его логикой.

— Да, верно, в третьих… Размахивая мечами, они в половине случаев будут попадать друг по другу, избавляя тем самым от лишних хлопот. Понял?

— Даже если это правда, долго вам всё равно не продержаться — запротестовал Профессор Спасли. — Ну, убьёте вы одну сотню, другую, а потом устанете. Тогда как у противника не будет недостатка в свежих силах.

— Не волнуйся, они тоже ой как устанут, — бодро ответил Коэн.

— Почему?

— Потому что, чтобы добраться до нас, им придется карабкаться вверх, на о-очень высокую гору сам догадываешься из чего!

— Вот это логика, это я понимаю, — в голосе Маздама звучало одобрение.

Коэн хлопнул потрясённого профессора по спине.

— Главное, ни о чём не тревожься, — сказал он. — С помощью твоего Плана мы получили империю, а с помощью нашего — сохраним её. Ты показал нам цивилизацию, а мы покажем тебе варварство.

Он сделал несколько шагов и обернулся со зловещим блеском в глазах.

— Варварство? Ха! Когда мы убиваем, то делаем это открыто, глядя врагу в глаза, и в потустороннем мире мы с радостью, позабыв всё зло, угостим своего неприятеля кружкой пива. Я ни разу не встречал варвара, который резал бы людей медленно, в закрытых от света комнатушках или пытал бы женщин, чтобы их ножки выглядели хорошенькими, или подсыпал бы в тарелку яд. Цивилизация? Если это и есть цивилизация, то можешь засунуть её туда, где не светит солнце!

— Чиво?

— Он сказал, ЗАСУНЬ ЕЕ ТУДА, ГДЕ НЕ СВЕТИТ СОЛНЦЕ, Хэмиш.

— А? Как же, бывал там, бывал.

— Но цивилизация это… не только то, о чём ты говоришь! — отчаянно воскликнул Профессор Спасли. — Есть ещё музыка, литература, концепция справедливости, идеалы…

Бамбуковые двери скользнули в стороны. Воины Орды как один повернулись и, скрипнув суставами, обнажили мечи.

Люди, показавшиеся в дверном проёме, были довольно высокими и гораздо лучше одетыми, чем крестьяне. По их манерам чувствовалось, они привыкли, чтобы им уступали дорогу. Однако впереди всех стоял дрожащий крестьянин с красным флагом на палке. Его подталкивали в спину остриём меча.