Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

Мозг Ринсвинда уже приготовил было слова: «Ага, стало быть, раз у нас есть большая палка, мы думаем, будто мы самый умник-сан? Что ж, а я, так уж вышло, Великий Волшебник, и сейчас мы посмотрим, многого ли ты добьешься со своей большой палкой».

Но где-то на полпути между мозгом и языком эти слова превратились в:

— Слушаюсь и повинуюсь, господин! Уже иду!

В тронном зале осталась только Орда.

— Итак, господа, у нас получилось, — нарушил молчание Профессор Спасли. — Перед вами на тарелочке лежит весь мир.

— Все сокровища, какие мы только пожелаем, — мечтательно добавил Маздам.

— Точно.

— Так чего ж мы тут торчим? — спросил Маздам. — Быстрее за мешками!

— Мешки больше не нужны, — возразил Профессор Спасли. — На этот раз вы будете красть у самих себя. Это целая империя. Её нельзя запихать в мешок и поделить вечером у костра!

— Может, тогда изнасилуем кого-нибудь?

Профессор Спасли вздохнул.

— Насколько мне известно, императорский гарем насчитывает триста наложниц. Уверен, они с большим удовольствием с вами встретятся, хотя они встретятся с вами с ещё большим удовольствием, если вы удосужитесь перед этим снять башмаки.

Лица у стариков озадаченно вытянулись наверное, примерно так выглядела бы рыба, пытающаяся постигнуть концепцию велосипеда.

— Будем брать что полегче, — произнёс наконец Малыш Вилли. — Рубины и изумруды, особенно на них надо налегать!

— А уходя, чиркнем спичкой, — добавил Винсент. — Эти бумажные стены и лакированное дерево запылают только так!

— Нет, нет, нет! — воскликнул Профессор Спасли. — Одни только вазы в этой комнате бесценны.

— Н-да, великоваты, не унести. Слишком много лошадей потребуется.

— Но… а как же цивилизация?

— Хорошего понемножку. Как-нибудь мы вернёмся. Правда, Коэн?

Коэн, сгорбившись на своём троне, смотрел в дальнюю стену.

— Правда что? — опомнился он.

— Я говорю, берём что утащим и отправляемся восвояси, домой, верно?

— Домой… угу…

— У нас ведь такой был План?

Коэн избегал смотреть в глаза Профессору Спасли.

— М-да… План… — пробормотал он.

— И надо признать, дельце-то выгорело, — похвалил Маздам. — Отличный был План. Чтобы ты въехал вместо босса. Здорово. Клеёвая затея. Никаких хлопот. Никакой возни с замками и прочим. А теперь идём домой. Со всеми сокровищами, которые сможем унести.

— Зачем? — вдруг спросил Коэн.

— Зачем что? Это же сокровища.

Коэн, казалось, принял некое решение.

— Слушай, Маздам, как ты потратил свою последнюю добычу? Ты говорил, что из того замка с призраками вынес три мешка золота и драгоценностей.

Маздам выглядел несколько озадаченным, как будто его только что спросили, как пахнет фиолетовый цвет.

— Как потратил? Не знаю… Ну, ты ж в курсе, как оно бывает. Какая разница, на что тратить?…

— Добро ж награбленное. А ты… ты на что свою последнюю добычу потратил?

Коэн вздохнул.

Маздам воззрился на него, разинув рот.

— Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы по-настоящему остаться здесь? — Он бросил гневный взгляд на Профессора Спасли. — Какую вы тут кашу втихаря заварили?

Коэн постучал пальцами по подлокотнику трона.

— Вот ты говоришь «домой», — сказал он. — А куда домой?

— Ну… какая разница…

— Да и Хэмиш вон…

— Чиво? Чиво?

— Я к тому… ему ведь сто пять, верно? Может, пора уже остепениться, осесть где-нибудь?

— Чиво?

— Осесть? — повторил Маздам. — Ты однажды это попробовал. Украл ферму и сказал, что будешь разводить свиней! А потом бросил… Сколько ты там свиней разводил? Часа три?

— Чивоонгрит? Чивоонгрит?

— Говорит, ТЕБЕ ПОРА УЖЕ ОСЕСТЬ ГДЕ-НИБУДЬ, Хэмиш.

— Я вас всех сейчас так осяду!

В дворцовых кухнях стоял шум-гам. Тут собралось пол императорского двора — причём большинство людей забрели сюда впервые. Народу было, как на уличном рынке, и слугам, чтобы делать своё дело, приходилось пробиваться сквозь толпу.

Тот факт, что один из этих слуг, по-видимому, не совсем точно знал, в чём именно заключаются его обязанности, прошёл во всеобщей суматохе незамеченным.

— А как от него пахло! — вздёрнула брови госпожа Два Ручейка. — Ну и вонь.

— Как в жаркий день от свинарника! — согласилась госпожа Персиковое Деревце.

— К счастью, лично я не имею привычки гулять в жаркий день вокруг свинарника, поэтому ничего не могу сказать, — высокомерно ответила госпожа Два Ручейка.

Госпожа Нефритовая Ночь, которая была намного моложе первых двух жён и находила запах Коэна — запах немытого льва — довольно притягательным, сочла за лучшее промолчать.

Шеф-повар поморщился:

— И всё? Просто мясо? Большие куски? Жрал бы уж тогда всю корову целиком!

— Подожди, ты ещё не слышал о любимой еде этих дьяволов. Сосиска называется, — ответил лорд-камергер.

— Большие куски. — Повар, казалось, вот-вот зарыдает. — Разве, чтобы приготовить обычные куски мяса, нужно мастерство? Даже без соуса. Да я скорее умру, чем буду просто жарить куски мяса!

— Гм, — откликнулся новый лорд-камергер. — На твоём месте, прежде чем говорить такие вещи, я бы очень и очень подумал. Новый император, да принимает он ванну ближайшие десять тысяч лет, склонен истолковывать подобные фразы слишком прямолинейно…

Бульканье голосов прервалось. Причиной неожиданной тишины стал тоненький, резкий звук. Его издала пробка, вылетевшая из бутылки.

Лорд Хон, как истинный великий визирь, обладал способностью появляться будто из ниоткуда. Его взгляд прошёлся по кухням, как метла. Это был единственный вид работы по дому, которую он когда-либо выполнял. Лорд Хон выступил вперёд и продемонстрировал всем маленький чёрный пузырёк.

— Подавайте мясо, — приказал он. — А соус сам о себе позаботится.

Собравшиеся наблюдали за происходящим с интересом, смешанным с ужасом. Применение ядов было неотъемлемой частью жизни гункунгского двора, однако отраву в блюда, как правило, подмешивали украдкой — это считалось хорошим тоном.

— Кто-нибудь желает высказаться? — осведомился лорд Хон.

Его взгляд был подобен серпу. Ощутив этот взгляд, человек потом долго себя ощупывал, всё ли на месте.

— Очень хорошо, — сказал лорд Хон. — Я скорее умру, чем увижу… варвара, восседающего на Императорском троне. Пусть ест свое… мясо. Подайте блюдо сюда.

В подполе зашебуршались, послышалась ругань, потом кто-то кого-то огрел палкой. Наконец, из толпы показался крестьянин, катящий на тележке огромное прикрытое крышкой блюдо.

— Не смею лицезреть ваш… сад в благоприятном положении… чёрт… сиятельный облик, о господин.

Лорд Хон поддернул носком распростёршуюся фигуру.

— Приятно видеть, что искусство уважения ещё не совсем умерло, — заметил он. — Сними крышку.