Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

В непривычной одежде, как-то по-незнакому прикасавшейся к коже, лорд Хон чувствовал себя не совсем уютно. Но это детали. Именно так выглядит человек в обществе, которое дышит, движется, которому есть куда идти…

Когда-нибудь настанет великий день, когда лорд Хон шагнет на улицы Анк-Морпорка и весь шум, весь людской гомон мгновенно стихнет. Народ признает своего вождя.

Ему даже в голову не приходило, что кто-нибудь может выкрикнуть нечто вроде:

— Эй, тля! Во выпендрился! Ща мы ему кирпичом по башке!

Муравьи засуетились. Штука, которая отвечала за звук «парп», громко «парпнула».

Волшебники кучковались поодаль. Набрав ход, Гекс работал сам собой, больше ему никто не был нужен. Оставалось лишь таращиться на рыбку и время от времени смазывать шестерёнки. Периодически трубки полыхали октариновым пламенем.

Производительность Гекса равнялась нескольким сотням заклинаний в минуту. Это потрясало. Чтобы сотворить обычное заклинание обнаружения, требуется чуть ли не час. Но Гекс управлялся с ним куда быстрее. Намного быстрее. Причем повторял его вновь и вновь. В поисках мелкой рыбешки Гекс прочёсывал море оккультности гигантской сетью из заклинаний.

Через девяносто три минуты он выдал результат, сэкономив всему преподавательскому составу Незримого Университета несколько месяцев непрерывного волшебства.

— Вот видите, — слегка дрожащим голосом промолвил Думминг, вынимая из желоба кирпичики. — Я же говорил, он славный парень.

— Кто? — не понял Чудакулли.

— Гекс.

— Ты хотел сказать «машина».

— Ну да. Именно это я и хотел сказать. Э-э… Да.

Ещё одна особенность Орды, отметил про себя Профессор Спасли, заключается в их способности расслабляться. В этом герои-варвары походили на кошек. Когда делать было нечего, они ничего не делали.

Первым делом они наточили мечи. Потом набили свои желудки большими кусками мяса. Исключение составлял лишь Хэмиш Стукнутый, перебивающийся кашками, большую часть которых размазывал по бороде. Чтобы удостовериться в том, что пища не отравлена, приволокли повара, прибили его за фартук к полу и подвесили над ним большой топор на верёвке, перекинутой через стропило. Коэн ел и держал другой конец верёвки.

Затем они ещё раз, повинуясь силе привычки, наточили мечи, и… всё.

Время от времени кто-нибудь начинал напевать какую-то песенку сквозь то, что осталось от зубов, или копаться в густых лесах подмышек в поисках особо обнаглевшей блохи. Но главным образом они просто сидели и смотрели в пустоту.

После длительного молчания Калеб наконец произнёс:

— А знаете, я ни разу не бывал в XXXX. Где я только не бывал, а вот там нет. Интересно, как оно там?

— Однажды меня забросило туда, после кораблекрушения, — отозвался Винсент. — Чудное место. Магией так и кишит. Там водятся бобры с клювами и гигантские крысы с длиннющими хвостами. Скачут как сумасшедшие и боксируют друг с дружкой, крысы в смысле. Чернокожие типы повсюду бродят. Говорят, будто бы жизнь им только снится. Но, надо отдать им должное, ребята шустрые, неглупые. Посреди голой пустыни приготовят тебе обед из трёх блюд с фруктами и орехами на сладкое. Пиво, кстати, там неплохое.

— Здорово…

Последовала ещё одна долгая пауза. После чего:

— Слушайте, а менестрели тут есть? Будет чертовски обидно, если нас всех поубивают и никто даже песни не сложит.

— В таком-то городе? Да тут, небось, не протолкнуться от менестрелей!

— А, ну тогда никаких проблем.

— Не-ка.

— Никаких.

Ещё одна продолжительная пауза.

— Не то чтобы нас обязательно убьют.

— Верно. В моем возрасте лекари умирать не рекомендуют, ха-ха.

Ещё одна пауза.

— Коэн?

— Да?

— У тебя вообще с религией как?

— Ну, в своё время я ограбил много храмов и даже убил нескольких сумасшедших жрецов. Сам не знаю, как у меня с религией.

— А во что твоё племя верит? Ну, что с тобой происходит, когда ты погибаешь в бою?

— О, жирные тётки в рогатых шлёмах тащат тебя во дворец Ио, ну а там всякие битвы, пирушки и попойки. И так целую вечность.

Ещё одна пауза.

— Что, правда целую вечность?

— Наверное, не знаю…

— Вот даже, например, индейка. На четвёртый день она ведь уже в горло не лезет.

— Ну ладно, а во что верят у тебя?

— Мы вроде как отправляемся в преисподнюю на лодке, сделанной из обрезков ногтей. Причем, если не ошибаюсь, ногти состригают с ног покойного.

Ещё одна пауза.

— Но что об этом говорить, нас ведь сегодня не убьют?

— Ты сам начал.

— Ха, разве стоит умирать, если всё, что тебя ждёт впереди, это какие-то объедки и водные прогулки на лодке, которая вся провоняла носками?

— Ха-ха.

Ещё одна пауза.

— А в Клатче верят, что если правильно проживешь жизнь, то попадешь в рай, где полным-полно девчонок.

— Это награда, что ли?

— Кто его знает. Может, и наказание. Но я точно помню, в ихнем раю весь день едят шербет.

— Ха. Вот раньше, в моей молодости, помню, был настоящий шербет. В таких трубочках с соломинками, через которые сосать. Сегодня такого шербета уже нет. Люди слишком заняты, всё бегают, всё суетятся.

— Шербет — это всяко лучше, чем жрать обрезки ногтей.

Ещё одна пауза.

— А ты когда-нибудь верил, будто бы каждый враг, которого ты убил в этой жизни, там, в другой жизни, становится твоим слугой?

— Кто его знает.

— Вот ты скольких убил?

— Что? А. Может, две тысячи, а может, и все три. Не считая, конечно, гномов и троллей.

— Да, слуг у тебя будет хоть отбавляй. Никакого дворца не хватит.

Пауза.

— Но мы ведь точно не погибнем?

— Точно.

— Я к тому, что наш шанс на победу — один на миллион… ха. Но разница-то — в нолях! А что такое ноль?

— Верно.

— В смысле отважные товарищи рядом, сильная правая рука… Что ещё можно желать?

Пауза.

— Ну, вулкан бы не помешал.

Пауза.

— Мы ведь погибнем, да?

— Угу.

Воины Орды переглянулись.

— А и ладно. Даже в этом есть кое-что хорошее, — произнёс Малыш Вилли. — Я, например, остался должен Фафе-гному пятьдесят долларов за меч. Вот я его нагрею.

Профессор Спасли обхватил голову руками.

— Простите, правда простите… — промолвил он.

— Бывает, — ответил Коэн.

В высоких окнах занимался серый рассвет.

— Послушайте, — вскинулся Профессор Спасли, — ведь умирать нам вовсе не обязательно. Мы могли бы… ну, скажем, ускользнуть потихоньку. Тем же способом, что проникли сюда. А Хэмиша донесли бы на руках. Там, снаружи, сейчас такая суматоха, никто и не заметит. Я абсолютно уверен, мы могли бы выйти из… города… без…

Его голос сам собой затих. Ни один голос не выдержал бы давления таких взглядов. Даже Хэмиш Стукнутый, чей взгляд обычно пребывал в точке лет этак за восемьдесят отсюда, укоризненно смотрел на бывшего профессора.