Александр Карнишин - Сборник рассказов [СИ]

— «Спартак»?

— Вот. Эти, как их… Были у нас какие-то материалы.

— Братья Старостины!

— Ну, все сам знаешь, все понимаешь. Тянешься тут, как в армии. Чего стоишь? Дело завести, наружку пустить, материалы подготовить.

— Так, а с нашим-то — что?

— А ты думал его на поле снова выпустить, что ли?

— Есть! Будет сделано!

— Вот и делай. Вот и делай. А я, значит, галочку себе поставлю. И чтобы «Динамо» наше было впереди, как положено передовому наркомату. Чтобы его боялись пуще твоих орлов! Чтобы — вот так всех! — сжал кулак и повернул в воздухе.

…

Перед смертью Василий думал с легкой улыбкой, что все-таки достучался до самого верха. Смог. Выполнил задачу. Принес информацию. А раз такое дело, то и сломанные руки, и неминуемая смерть — все это чепуха. И тело это не его, и мозг — тоже. А может, думал он, слабо дыша, все же удастся вернуться? Вдруг напутали физики? Вдруг да опять — к себе? А даже если и нет — задача-то выполнена. Та, на которую подписался, за которую рвал жилы в подготовке.

Руководство страны теперь знает о будущем.

Это — главное.

— Наши специалисты обнаружили целый комплекс построек, сооружений и механизмов древних. Они сейчас в процессе изучения. Потому что хотелось бы восстановить хоть что-то. Но для этого необходимо понимать, что именно делал тот или иной механизм. Вот, смотрите.

Ксеноисторик Маркс, с интересом слушающий сопровождающего его чиновника от науки, остановился на смотровой площадке. Внизу в глубоком котловане археологического раскопа медленно и осторожно двигались ученые, пытаясь собрать разрушенное, соединить подходящие друг к другу части, заставить двигаться то, что сейчас лежало ржавым металлоломом на дне огромного раскопа.

— А вы знаете, — вдруг сказал он. — Я мог бы помочь.

— Вы? Извините, но вам туда нельзя. Это наша история, и нам с ней разбираться.

— Нет, мне не надо спускаться. Я просто мог бы объяснить предназначение тех или иных аппаратов и деталей. Просто у нас, в нашей истории, было нечто подобное.

— Но тогда, извините, я сначала приглашу специалистов.

Пока специалисты собирались, Маркс с ностальгической улыбкой рассматривал сверху находки.

— Итак, коллеги, это карусель. Вот то, внизу, с фигурами животных, на металлическом ободе. Ка-ру-сель. Так это называлось.

Внизу стоял двигатель. Вот тут сбоку становился человек, управляющий механизмом. Он включал двигатель, и карусель начинала крутиться с постоянной скоростью.

— А дальше?

— Что дальше? Вот, она крутится, а на этих искусственных животных сидят люди. Взрослые и дети. И вот так они по кругу, по кругу…

— В чем смысл? То есть, происходит передвижение человеческой особи по замкнутому кольцевому маршруту — правильно я понимаю?

Кольцо, кстати, в древности было священным знаком. Потому что Солнце выглядит отсюда круглым, потому что планета двигается по орбите, которую тогда вполне могли назвать круговой. Круг, кольцо — вот священные знаки. Так, наверное, в этом всё дело, да?

Маркс смущенно откашлялся.

— Нет, они просто так катались.

— И как долго? — с улыбкой спрашивали «коллеги».

— Ну, сколько хотели, столько и катались. То есть, за какое время заплатили. Тогда существовали деньги. Это такие…

— Про деньги нам понятно. Не понятно, зачем платить, чтобы прокатиться по кольцу и вернуться в ту же точку. Если это не священнодействие какое-то. И вы говорите, они так вот могли кататься долго?

— Совершенно верно. Один круг — это совсем почти ничего. Катались долго и с удовольствием.

— Странно. Но — ладно. Мы это еще обсудим. А пока — что-то еще?

— Вон то большое колесо — это колесо обзора. Оно стояло вертикально на специальных стальных конструкциях. Как и у карусели, был двигатель. Только мощнее — вон какая тут масса! И колесо медленно крутилось. А в те кабинки садились люди и смотрели по сторона. «Обзирали», так сказать. Весь город был, как на ладони.

— Полезная вещь. Таким образом, древние запоминали городское устройство и не терялись в мешанине улиц. Очень полезно. Правда, чтобы каждого прокатить… Наверное, не один год занимало.

— Некоторые катались так регулярно. Каждый праздничный или выходной день.

— У них было так плохо с памятью? Какие-то зенетические заболевания? Интересно-интересно…

— Этого я не могу сказать точно — насчет памяти. Они просто так катались. Для собственного удовольствия.

«Коллеги» внимательно слушали, записывали, но было заметно, что не верили почти ничему. Потому что — как поверить в столь нелогичное использование огромных механизмов? Для получения удовольствия? Ну, это как-то даже и не смешно. И совершенно не научно.

— Вон те решетчатые конструкции — это американские горки. Они же

— русские горки.

— Так какие же они точно?

— Это в зависимости от географического положения города. В одних местах называли американскими, в других — русскими.

— И зачем они? Мы тут прикидывали и так, и этак — странная решетка. Для локатора не подходит как будто.

— Нет-нет! Никаких локаторов! Вот туда, на самый верхний ярус, с помощью электромоторов поднимался короткий поезд из небольших открытых вагонов. Там он замирал на мгновение, а потом срывался вниз. На поворотах центробежная сила так придавливала его к рельсам, что иногда поезд мчался на боку, а то и вверх колесами.

— И в вагонах там сидели люди?

— Совершенно верно. Крику было! Я видел старые фильмы.

— Но это же очень опасно! И совершенно, просто совершенно не оптимально. Вот посмотрите. От точки начала, как вы говорите, до самой нижней точки расстояние такое, что пешком пройти можно за минуту. А вы утверждаете, что кто-то садился для этого в поезд, который медленно полнимался наверх, а потом по сложной траектории спускался вниз.

— Они еще и платили за это!

— То есть, это не какое-то испытание, на которое загоняют всех подряд, потом отбирая людей для каких-то нам неизвестных целей?

— Нет-нет! Это не эксперимент и не испытание. Это просто такой аттракцион. Люди стояли в очередь, чтобы проехать по горкам.

— Очень странно. Очень. Странно и не понятно, в чем же конечная цель? Или просто люди жили настолько бедно, что вот этот почти игрушечный поезд заменял им реальное средство передвижения? Вроде как знакомство с современной им техникой, да?

— Да нет же, нет! Это делалось для удовольствия!

В стороне беседовали два чиновника: от науки, выделенный министерством образования, и дипломат, который был прикреплен в Марксу с первого дня.

— Ну, как он вам? — спросил дипломат, отвернувшись в сторону и как бы осматривая раскоп.

— Он какой-то странный. Называет себя историком. Но сами посмотрите, послушайте — рассказывает какие-то невозможные вещи. Не понимает, что история, как и всякая наука, логична и непротиворечива.