Александр Карнишин - Сборник рассказов [СИ]

— Ну, вот и наши подъехали.

В утренних газетах сообщалось, что в результате преступно-халатного отношения к своим обязанностям профессора Василия Петровича Букина произошел взрыв и пожар в лаборатории, повлекший за собой гибель самого профессора и всех его трудов. Уголовное дело в связи с гибелью виновного не возбуждалось. И далее был призыв ко всем соблюдать пожарную безопасность, сообщать о пожаре по телефону «01» и экономить горячую воду и электричество.

Моросило. Под ногами хлюпала жидкая черная грязь. От тротуара, с краю, где решетки стоков, поднимался пар, окрашенный невысокими фонарями в унылый желтый цвет. Справа тянулась длинная витрина очередного «Макдоналдса». Там, наклонившись над картонными коробочками и одноразовыми тарелками, что-то ели люди, которых никто не ждал дома на ужин.

Я приостановился, глядя на аккуратную головку с пробором и толстой как полено косой. Девушка вдруг подняла голову и посмотрела мне в глаза. Заинтересованность? Испуг? Она тут же опустила голову, а мы уже шли дальше.

Дальше был вход в это заведение быстрого обслуживания, куда мы и завернули. У входа, приостановившись, я показал, мотнув головой в дальний угол:

— А вон та девушка мне улыбнулась…

— Которая из?

— Во-о-он, в самом углу.

Тут она повернулась испуганно, глянула в нашу сторону, и тут же отвернулась.

— Нет, — сказал Мишка. — Не в моем вкусе.

— Да, ладно тебе… Вкус у него еще какой-то… Якуточка?

— Не, буряточка…

— Ну, и что?

— Не в моем вкусе…

— Свободная касса! Свободная касса! — заголосил тенором очередной кандидат на какой-то песенный приз.

— Ты что будешь? — спросил я.

— Себе бери. Каждый сам за себя. Закон джунглей…

— Как знаешь… Мне «Биг тейсти»… Да, простой… И большой сок.

Большой.

Мы отошли с подносами, направляясь в тот же дальний угол. Девушка опять испуганно вздернула голову и тут же отвернулась к стеклу витрины, за которой в желтом липком сумраке двигались пешеходы.

— Вот, сюда, что ли?

— Можно и сюда. А что, есть какая-то разница?

— Не нуди!

— Так, говоришь, буряточка?

— А то я их не видел будто?

Мы открыли свои коробки с быстрой едой, и начали ее быстро есть, стараясь не уронить куски вялого салата с выползающим наружу соусом на брюки.

Девушка встала со своего места и, обходя нас по большой дуге, двинулась к выходу.

— Молодая. И фигура ничего так.

— Не, — сказал Мишка. — Не в моем вкусе.

— Ну и ладно…

Оно и в самом деле было как-то «ну и ладно». Сумрачно и устало. И желтый свет от витрин добавлял какой-то болезненной усталости.

— Так, что там у тебя на работе?

— На работе? — оторвался я от полосатой красно-белой трубочки, торчащей из высокого картонного стакана. — На работе нормально, вроде бы. А что?

— А я думал — на работе у тебя что случилось… А чего тогда звонил?

— Ну, не виделись же давно, — я задумался, глядя на друга.

Действительно, а чего вдруг я ему позвонил? Обычно встречи назначал он. Потому что всегда занят. Всегда в деле. Вот, находилось вдруг время для встреч — звонил, звал. И встречались мы в пивных ресторанах, в кафешках разных. Симпатичных кафешках. А тут вдруг я сам вытащил его, да еще шлепали потом по грязи впотьмах до этого «Макдоналдса». Впотьмах…

Вот оно.

— Миш, а чего все время так темно, а?

Может, он знает что-то такое? Все же «в верхах», «лицо, приближенное».

— В каком смысле?

— Ну, вот мы сегодня встретились с тобой — темно.

— Чудик. Это потому что осень. Осенью всегда утром и вечером темно и противно.

— А днем ведь тоже темно?

— Днем мы все на работе, в кабинетах. Там свет горит. У тебя свет в кабинете горит?

— У меня горит.

Мы доели и отодвинули пустую тару в сторону. Переглянулись, и хором:

— А компо-о-от!

Сходили к кассе и взяли себе по горячему пирожку с вишней. Я взял еще сока, а Мишка — кофе. Он был знатный кофеман, и мог каждый день пить его литрами. Кофе был горячий. Даже в тепле от него шел пар. И пах он правильно. Но я вечером предпочитал сок. Или пиво. Но уж никак не кофе.

— Так, что за дела-то? — переспросил Мишка.

— Понимаешь, тяжело что-то на душе у меня. Утром встаю — темно.

Вечером с работы иду — темно. Чернота эта вокруг, грязь какая-то. Аж в груди болит, представь. Страшно. Вот и подумал сдуру-то…

— «А почему нет солнца? Потому что ночь. Опять ночь, с тоской сказал отец Кабани и упал лицом в объедки», — процитировал Мишка.

Посмеялись, посматривая по сторонам, рассматривая народ нагло и в упор, как в молодости. Публика была какая-то серая и угрюмая. Никто не раздевался и не усаживался надолго, как в ресторане, как раньше.

Все забежали только перекусить и опять бежать куда-то.

— Миш, смех-то смехом, но, правда, ничего у вас там в верхах не слышно? Устал я без света, глаза болят.

— Давно тебе говорил, что надо очки купить.

— Очки, да, — кивнул я.

Он, правда, давно говорил мне об очках. Особенно заметны были проблемы со зрением рано утром и еще вечером, после работы, когда мелкий шрифт в книге или самый простой чек в ресторане я уже просто не мог прочитать.

— Ну, перекусили, теперь можно и поговорить? Или на улице потолкуем?

Я с тоской посмотрел на улицу. Выходить туда, в желтое, туманное и грязное совершенно не хотелось.

— Может, по мороженому, как в детстве?

— О! И я еще кофе себе возьму!

Мороженое было хорошим. Сладким, сливочным на вкус и не слишком холодным.

— Так, у тебя точно все в порядке?

— Миш, мне просто темно, понимаешь… Давит.

— У-у-у… Если б ты знал, сколько сейчас с психозами у нас по больницам мается. Статистика просто страшная. Осень — она всегда такая. Обострения сразу всякие. И настроения разные в пару к этим обострениям.

— Иногда мне начинает казаться, что мы просто не доживем до солнечного света…

— Тьфу на тебя, дурак! Уж ты-то, с твоими двумя с половиной образованиями и с твоим опытом…

— Да я понимаю, понимаю, но не могу с собой справиться. Вот сейчас домой идти — мне страшно. Такое ощущение, что небо вот-вот упадет на голову. Оно слишком низко. Слишком черно. Давит оно, понимаешь? Просто вот дышать тяжело.

— Понимаю. Сам солнце люблю.

Он помолчал, рассматривая мутную витрину, за которой как в аквариуме двигались какие-то фигуры. А для них, наверное, в аквариуме были мы.

— А если уйти? — спросил я совсем тихо.

— Что? — дернулся Мишка.

— Ну, я говорю, а если уйти — может, там где-то оно есть — солнце? За городом, далеко?

— Ну, ты даешь… Совсем распсиховался, что ли? Это тебе надо в Австралию ехать — там как раз весна. Скоро лето у них наступит. Там много света и тепла.

— За что нам такое, если где-то есть солнце и тепло?