Александр Карнишин - Сборник рассказов [СИ]

— Ты не придуривайся, ага? За что… За «низачто». За то, что осень. Осенью всегда так. И вообще — это наша Родина, сынок.

Хе-хе…,- а вот смех у него в этот раз совсем не получился.

— Миш, а может, что-то с Солнцем? Ну, ты же знаешь все, расскажи, а…

— Что с Солнцем, ну, что? — взорвался он. — Что с ним может случиться?

Действительно — что может случиться с Солнцем? Но мне все равно было страшно и как-то мутно от общей неопределенности. Вроде бы, все правильно он объяснял. Вот же, по календарю — осень. И грязь на улицах — потому что осень. И черное небо… И темно…

— Миш, а что астрономы-то говорят?

— Какие у нас сейчас астрономы? В большом городе астрономов просто не бывает — тут же испарения и газы и не видно ничего совсем.

— А без них, без астрономов даже, если просто верх посмотреть…

— Совсем с ума сошел, что ли? Что туда смотреть? Там темно. Черно и темно там. Осень, понимаешь? Вниз смотреть надо, под ноги, чтобы в грязь не плюхнуться.

Опять он был прав. Мишка всегда был прагматиком. И когда меня, бывало, заносило, он давал подзатыльник — да хоть даже и словом. Ну, правда же — что смотреть в черноту и темноту.

Мы разом, не сговариваясь, встали и пошли к выходу.

— Вот смотри, — сказал он, останавливаясь у двери. — Тут светло. А там — темно. Потому что вечер уже. И осень. Ясно?

— «А почему нет солнца? Потому что ночь. Опять ночь, с тоской сказал отец Кабани и упал лицом в объедки», — процитировал теперь уже я.

— Что, в объедки тебя макнуть для спокойствия? Да запросто! — он с показной угрозой стал подтягивать рукава.

— Да ну, Миш. Спасибо, что посидел со мной.

— Ты успокоился хоть?

— Ну, вроде бы… Хотя все равно темно мне как-то. И вот тут давит, давит… И еще — страшно.

— Фигня всё. Привыкнешь. Потом будет зима. А потом бац — и уже весна, — и улыбка у Мишки была уверенная и светлая.

Если бы он знал что-то — он бы наверняка сказал. Друг не врет другу.

Мы вышли за порог в темноту и влагу. Сразу проснулся страх. Я осторожно искоса одним глазом глянул верх.

— Ну, что? Увидел там что-то? — рассмеялся, заметив, Мишка.

— Нет. Темно там. Темно и черно.

— А я что говорил? Вон, под ноги смотри лучше, а то свалишься еще по дороге.

— А утром…

— Утром будет еще темно, — уверенно сказал он. — Ну, осень сейчас, понимаешь?

— Ага, осень. Понимаю, конечно.

…

Над городом, накрыв его своей тенью, второй месяц висел, не подчиняясь никаким законам физики гигантский космический корабль.

Черный.

А в городе жили своей жизнью люди.

Утром им было еще темно.

Вечером уже темно.

Осень, чего там…

Спал плохо.

Поезд шел всего одну ночь. В девять вечера он выходил и в восемь

— уже в столице. То есть, тут не надо было думать ни об ужине, ни о завтраке. Поужинал с народом перед отъездом, попрощался — и в поезд.

Выспался на своей верхней полке — и домой пить кофе.

Всегда старался взять билет на верхнюю полку. Она как-то спокойнее. Не заставляет участвовать в разговоре. Позволяет не двигаться, не тесниться, пропуская кого-нибудь к столику. Наверху всегда лучше — это с детства так.

Сначала было жарко и душно. Он разделся, хотя обычно в поезде, тем более «коротком», спит прямо так, в джинсе. Улегся под простынку, долго пытался заснуть, слушая пьяный бред соседей снизу и перестук колес. Потом вдруг сразу стало холодно: включили вентиляцию. Задуло, задуло, аж мурашки по затылку побежали, спускаясь все ниже и ниже. Вполголоса матюкаясь, он натянул сверху толстое шерстяное одеяло.

— Что, холодно наверху? — спросил кто-то из не спящих соседей.

— Сквозит что-то…

И снова стал стараться уснуть, потому что утром уже дома, а там же суббота, и что ее терять на дополнительный сон? Суббота — она для встреч, для разговоров и прогулок. Сосед снизу вышел в коридор, не закрыв дверь до конца. И исчез. Шли минуты, потом уже, похоже, часы

— нет его и нет, а свет из коридора лупит прямо в глаза. И сквозняк из щелей в потолке купе.

Потом, наверное, все-таки уснул. Потому что проснулся в темноте и храпе с нижних полок. И жарко. Вентиляцию выключили, и стало невыносимо душно и влажно, как в предбаннике, когда еще не сухой или влажный жар и пар, и фигуры сквозь него, и обжигающее дуновение от веника, а до того еще, когда ты уже разделся, но тело еще не готово к теплу, и все равно как-то волгло все и мерзко.

Потом проснулся опять, уже под утро. Потому что вечером пил с провожающими много пива. И еще был коньяк. И водка. И опять пиво.

Поэтому и проснулся. Натянул штаны, спрыгнул мягко между полками, сунул босые ноги в теплые ботинки и сходил, куда хотел. Потом проверил время: еще часа два ехать. Завтракать в поезде, решил, не буду, значит — спать.

Но тут откашлялся динамик, сообщивший, что пора вставать, потому что скоро уже приедем. И включили опять эту непонятно для кого написанную музыку с унылым повторением одних и тех же аккордов и сменяющим друг друга унылым же женским вокалом с повторяющимися словами.

Пришлось совсем просыпаться.

Часы сообщили, что действительно пора. Пять минут — как раз одеться и выскочить в тамбур.

Вышел из вагона самым первым, кивнув проводнику на прощание, и пошел под морозным небом навстречу колючему ветру туда, где светились вверху крупно и ярко красные буквы «МОСКВА».

В метро тянулась очередь к кассам за билетами. Он прошел мимо, толкаясь, цепляя сумкой чужие одежды и вещи, под ругань и просто какое-то недоброе мычание, и ступил, наконец, на ступень эскалатора.

Но внизу тоже было тесно. Суббота же! Откуда народ? Почему в раннее утро субботы в метро такая толкучка?

Весь в поту через полчаса он выбрался на воздух, с большим трудом влез во вторую маршрутку — первая оказалась наполненной до краев еще до него.

Доехал.

Вошел.

Включил свет и вдохнул застоявшийся воздух. Дома!

…И тут вдруг зазвонил телефон.

— Что случилось, Серёг? — услышал он голос начальника. — Ты в пробке, что ли? Почему не предупредил? Кстати, тут тебя ждут — ты же назначил встречу! Успеваешь? Нет? Такси бери!

Ничего не понятно… Какое такси? Какой начальник? Почему в субботу?

Но вбитая годами работы дисциплина заставила, бросив сумки у порога, бежать снова вниз, ловить «тачку», договариваться, нестись через полгорода на работу…

Офисный центр сиял огнями в утренних сумерках.

Суббота — рабочая, что ли? Ничего не понять с этими командировками. Всего неделю не был на работе — а они, вон, рабочую субботу сбацали…

Бегом мимо охраны, вперед, вверх, направо.

— Сергей Иваныч, здравствуйте, мы договаривались!

— На какой день?

— Так, на сегодня вы назначили!

Календарь на столе отсвечивал вторником.

— Не понял…