Марамак Квотчер - Второй Беличий Песок [СИ]

Эти самые сведения работники Избы Учёта должны были довести до всех ушей в посёлке только через некоторое время, Ситрик цокнула заранее, потому как интересно, да и секретности вроде никакой не требуется. Ещё она цокнула — так как была близка к темам и оттого знала — что милиция проводила в шишморском околотке профилактику и было признано, что для достижения противотупакового эффекта открытие добычи тара пришлось в пух. Если раньше существовали некоторые опасения по поводу брожения недоумий среди скворчьих кланов, то теперь они имели куда меньше почвы — привыкшие к втыканию в работу в коллективе скворчьи трясы пропадали на тароразработках, и им просто было ни до чего.

Если цокать достаточно откровенно — а так и цокали — то скворки по многим показателям отставали от средних трясов; накачать мышечную массу, которой они славились, можно достаточно быстро, а вот перестроить ход мыслей — почти невозможно. Если самый распоследний дича легко работал в одну морду, и его не требовалось подгонять, то скворк моментально сбивался на пух знает что и делал что угодно, только не то что нужно — Макузь уже успел наслушаться этого лично, и просто диву давался, как они так ухитряются. Скворки работали как следует только с присутствием, как они выцокивались, лаповодителя — а поскольку к каждому лаповодителя не приставишь, то получалось, что бригаду не разделить. Это вызывало негодование и зачастую Макузь думал, какого пуха вообще связывается с этими животными — но ответ был очевиден, раз животные есть — придётся и связываться. Это было не так просто, даже учитывая, что это точно такие же грызи, как и все остальные — а как тогда трясти с волками и кабанами, вообще ума не приложить! Ещё разок брыльнув мыслями по кругу — грызуниха, тар, рельсы, грызуниха, тар — Макузь таки отвалился сурячить.

С утра Ситрик, верная тряске, сразу после того как покормила белочь, наведалась в Избу Учёта, а там её схватили за уши, что впрочем не ново. Правда, на этот раз цоканье было совсем конкретное и заключалось в том, что образовался грызодефицит: вслуху строительных работ на осуществление плановой работы на платформе номер четыре осталось ноль пушей.

— Ровно ноль? — уточнила на всякий случай Ситрик.

— Нет впух, ноль целых три десятых! — фыркнул грызь, — Ровней не бывает.

— Кло.

Чуть не бегом вернувшись домой, грызуниха цокнула грызунятам, почём перья; сонные Бронька и Кулифа только вылезали кормиться, так что наблюдали по большей части серо-фиолетовую молнию, проносящуюся туда-сюда. Когда же она прочистила, в чём причина, Бронька думал недолго:

— А пуха ли искать, поехали мы, а Куль?

— А что, в пух, — распушила щёки Куль, — А то и тар не услышим лично.

— С вами, с вами!! — затараторили грызунята, подпрыгивая как пушистые рыжие мячики с ушами.

— У вас горох засохнет, — напомнила Ситрик, — Йа бы полила, но меня снова за уши — хвать, и всё.

— Оу…

— Давайте по очереди! — цокнула Кулифа, — Кпримеру возьму Речку и поедем, тем более вы цокаете, никто не будет против. А потом может как-нить эт-самое, ну и кло!

— Вот вам хвост покоя не даёт, — покатилась по смеху Ситрик, — Вы у себя засиделись, чтоли?

— Да нет, но у нас нет болота и тарных черпаков, — резонно цокнул Бронька, — А это люто интересно выслушать собственными ушами.

— Сто пухов! — хором подтвердили грызунята.

Вслуху такого подъёма хохолков план был принят незамедлительно. Ситрик была не просто запасливая грызунья, а запасливая грызунья, постоянно трясущая в Избе Учёта — а в этой избе можно было найти что угодно, если знать где искать. Так что белка выдала Броньке и Баклышу накомарники и прочий инвентарь, крайне затребованный для существования на болоте — чесночные сухарики, в частности.

— Повезло вам, что комаров пока особо нет, — цокнула Ситрик, — Пока только мошки и обычные комары, не заразные. Летом пух бы йа вас пустила, ибо тупо, а так слазайте, покатайтесь по смехам.

— Иих, в пух! — привзвизгнул Баклыш.

— Думаешь, мы осилим весь песок с платформой? — почесал ухи Бронька, — За время-то да, но тут надо сразу, как йа понял…

— Это легко, йа думаю просто завернуть к вам Макки, пусть покажет, почём перья, вот и всё.

— А, тогда в пух.

В кормоблоке Избы набрали и корма с собой, чтобы не ходить на базар, потому как это не особо быстро. От огромного бревенчатого здания через участок леса шагов в полтысячи грызи выходили по тропинке к станции — навесу возле путей и будке, где чаще всего бдили только сорные куры, залезшие через окно. Это была пассажирская станция — и кстати одна из трёх, имевшихся по ветке. Вслуху этого возле навеса сидели пуши, и если подойти достаточно близко — слышен звук трясущихся ушей. Едва раковины повернулись на Ситрик, та мотнула своей и отмахнулась лапой:

— Нет три раза! Вот мой батяня, Бронька Треожисхулт, и не надо мне сейчас ничего на уши.

Грызи моментально опустили хохола и уши не пострадали, даже если было и надо — грызи умели беречь чужие уши, особенно если уж об этом прямо просили. Баклыш с интересом наблюдал за группками белок, мерно поцокивавших и то и дело катавшихся по смеху — надо думать! Для грызунят в посёлке болото было самым привлекательным местом в плане попыриться — потому как всякие другие интересности, вроде морских кораблей, ветряных мельниц или стальных заводов — были далеко, а болото в двух килоцоках езды.

— Давайте с вами съезжу, — цокнула Ситрик, — А то не найдёте Макки, будете мотаться, как овечий курдюк.

— Почему как овечий? Как бараний, — резонно поправил Бронька.

— Потому что йа знаю, где его искать. Та ещё белочь, забъётся в ельник и ни гу-гу…

Под поцокивание прикатился, не по смеху, по рельсам, состав из паровозика, вагонетки с дровами и пяти пуховозных вагонеток; пух поднялся на лапы и потянулся внутри. Вагонетка была узкая, так что умещались только два грызя рядом, залезая через боковые двери довольно символического типа — тонкие досочки, набитые на раму. Устроив хвосты в вагонетке, где кроме них сидели только три пуши, троегрызие закрыло эти самые двери на шпингалеты, дабы не вываливаться по дороге. Паровозик свистнул пару раз, а потом покатился, волоча состав с дребезжанием и стуком колёс по стыкам. Видно вокруг было идеально, потому как окна просто отсутствовали, имелся только навес от дождя, да и то судя по просветам, дырявый.

— А зимой что, тоже так? — спросил Бронька.

— Тоже, — пожала плечами Ситрик, — Да и в пух вполне, хвост подложишь и сидишь на нём. Ну, когда осенью дожди совсем, или метели зимой, вешают брезентухи, чтоб в морду не пухячило.

— Ну, тут недалеко, — цокнул грызь.

Зато отсутствие окон позволяло ловить носом запахи цветущей травы и деревьев, мимо изобилия коих проезжал поезд; даже периодически налетавший дым от паровоза не мешал нюхать, а скорее даже помогал, создавая контраст. Баклыш, хоть и катался конечно на железке раньше, таращился во все уши, и Ситрик то и дело аккуратно тащила его за хвост, когда грызунёнок слишком высовывался за борт вагонетки.