Виктор Емский - Шмордонские игры [СИ]

Он грел свои косточки и рассуждал о превратностях жизни, которая в последнее время радовала его всем, кроме политической обстановки.

Жена (леди Крокозябл), занятая какими-то имущественными отношениями в Боскории, была далеко; бордели на всех обитаемых планетах Джаппурии работали на полную мощность, а вот душевного спокойствия не было.

Неделю назад по радиосвязи в зашифрованном виде пришли странные известия. Суть их заключалась в том, что император Шмор Тринадцатый, являвшийся личным другом лорда Крокозябла, назван узурпатором и теперь на троне воссел Шмор Четырнадцатый.

О новом императоре лорд Крокозябл старался не думать. Ну, мальчишка как мальчишка. А вот о старом… В шифровках сообщалось, что Шмор Тринадцатый объявлен сыном Крокозябла-старшего и теперь получалось, будто бывший император приходится родным братом шмордонскому послу в Джаппурии! Но это еще не все.

Через несколько дней после первого сообщения пришло второе, из которого следовало: джаппурский посол Джем Баламут вступил в преступный сговор с узурпатором (бывшим императором Шмором Тринадцатым) и помог тому бежать. Сам посол скрылся вместе с беглецом, умудрившись по пути повредить преследовавший его шмордонский военный корабль.

Такая шустрая деятельность Джема расценивалась новым императором как открытое объявление войны. Но инструкций, разъясняющих шмордонскому послу, как действовать в сложившейся ситуации, не было.

Лорд Крокозябл, перевернувшись с бока на живот, задумался об этом. Но мысли его прервались самым странным образом, так как в ногу вдруг постучалось нечто твердое и абсолютно на пляже лишнее.

Крокозябл, улегшись на спину, открыл глаза и увидел возвышавшуюся над собой фигуру индивидуума с посохом, одетого в фиолетовые одежды. Переведя взгляд ниже, посол уткнулся в сапоги такого же цвета, испещренные многочисленными дырками, способствующими циркуляции воздуха внутри этой обуви. Но жаркий климат планеты Сочи оставался равнодушным к любым дыркам, и потому сапоги нависшего над Крокозяблом человека гадостно воняли.

Посол, отодвинувшись, поинтересовался:

— Чего надо?

— Излечить заблудшую душу, — ответил фиолетовый индивидуум, вогнав посох в песок.

К вони сапог присоединился стойкий запах перегара.

Крокозябл, взмахнув рукой, сказал:

— Мне ничего не нужно. Свою заблудшую душу я излечу как-нибудь сам.

— Все так говорят, — ответил на это фиолетовый священник. — Но не все знают о геенне огненной…

— Послушайте, я атеист, — сказал Крокозябл. — Я не верю ни в бога, ни в беса! А потому проваливайте отсюда и не мешайте мне отдыхать!

— Бес — это не наше. Наше — черт, — ответил фиолетовый. — Атеисты — мой конек. Люблю атеистов. Сейчас я с помощью логики в два счета вовлеку вас в восхитительный мир Дважды Грохнутого Бога!

— Не надо меня никуда вовлекать! — воскликнул Крокозябл. — Я не желаю ни во что верить, а тем более — общаться со всякими пляжными клоунами.

— Это вы не к месту сказали, — заявил фиолетовый, видимо, обидевшись. — Я не пляжный клоун, а свистон отец Эндульген, спасающий грешников, пока они не утопли в море людских пороков. А по поводу геенны огненной могу сказать, что вы уже находитесь в ней, так как ваша белая кожа на спине обгорела самым болезненным образом.

— Ничего не чувствую, — пошевелил плечами Крокозябл.

— Обязательно почувствуете. Вечером… — Отец Эндульген вытащил из какого-то потайного кармана тюбик обезболивающего крема и повертел его перед носом посла. — А я вот спасаю таких, как вы. Не бесплатно, конечно…

— Ну и спасайте, — сказал Крокозябл, — меня только оставьте в покое.

— Э, нет, — качнув головой, сказал Эндульген. — Судя по шмоткам, валяющимся рядом с вами, человек вы не бедный. Потому пожалуйте что-нибудь церкви Дважды Грохнутого Бога: — и святой отец указал на кубышку, болтавшуюся у него на поясе.

— А если нет? — поинтересовался Крокозябл.

— Тогда я буду заниматься с вами миссионерством, — заявил свистон, спрятав тюбик в карман и конкретно усаживаясь на песок. — Часа три, минимум…

— Оставьте меня! — взорвался Крокозябл. — Я шмордонский посол лорд Крокозябл!

— Ага! — вскричал отец Эндульген, вскакивая на ноги. — Говори: пожертвуешь церкви?

— Ни беса не дам, — твердо ответил Крокозябл.

— Вот и хорошо, — заявил отец Эндульген. — Не надо теперь попусту языком трепать… Ну-ка, предъяви документы!

— Вы полицейский?

— Хуже. Я свистон! Не предъявишь документы — значит, шпион!

И святой отец, схватив посох руками как дубину, замахнулся им.

— Тихо, тихо! — взволнованно сказал Крокозябл. — Сейчас предъявлю.

Свистон опустил посох вниз, а посол, выругавшись, принялся рыться в куче своей одежды. Спустя несколько секунд он вдруг вскочил на ноги и исступленно заорал:

— А-а-а!

— Что с тобой, сын мой? — удивился Эндульген.

— Паспорт из кармана пиджака украли! — взвизгнул Крокозябл. — И чемодан с секретной посольской почтой!

— Ага, понятно, — кивнул головой свистон. — Выкручиваемся? Раз документов нет, значит — точно шпион.

Он бросил свой посох на песок, в мгновение ока заломал Крокозяблу руки за спину и связал их посольскими подтяжками.

— Это произвол! — вскричал Крокозябл. — Это объявление войны!

— Сейчас тебе Пахан Родимый все про войну расскажет, — обнадеживающе сказал Эндульген, поднимая свой посох с песка. — Шагай, давай, шпионская морда!

— А как же мои вещи? — проблеял Крокозябл.

— Нужными вещами тебя обеспечат на каторге, — ответил отец Эндульген, ведя твердой рукой задержанного им шпиона в полицейское Управление.

В одном из кабинетов полицейского Управления города Джяна происходил допрос, в котором участвовали три человека. На столе, стоявшем в углу кабинета, сидел начальник полиции города Пахан Родимый и курил гигантскую сигару. Его черные усы по обыкновению торчали ровно и параллельно горизонтальной плоскости стола, а коричневая сигара, выпиравшая изо рта, напоминала толстое копье, вставленное в натянутый канат баллисты и готовое выстрелить по команде. Клубы сизого дыма никак не мешали Пахану наблюдать за оперативно-разыскными действиями, которые производил министр полиции Квас Ядреный.

Третьим человеком в кабинете был модный певец Сексот. Он сидел на стуле с руками, скованными наручниками за спиной. Глаза его горели негодованием, и рот постоянно выбрасывал в воздух фразы различного содержания. Смысл их сводился к следующему:

— На каком основании?! Вы за это ответите! Я кумир миллионов! Немедленно освободите меня! Сколько я должен?..

Пахан молчал и размышлял о том, что впервые за свою деятельность в должности начальника полиции он прозевал целое шпионское кубло́, возникшее у него под носом. В том, что Сексот являлся глубоко законспирированным шмордонским шпионом, Пахан уже не сомневался, так как недавно с планеты Дубарь пришли справки, гласившие, будто никаких Сексотов там никогда не рождалось. Но, с другой стороны, патриотические песни и любовь всего джаппурского населения путали все карты.