Виктор Емский - Шмордонские игры [СИ]

Толстый, как пивная бочка, министр полиции Квас, расхаживая по кабинету, начал задавать вопросы.

— Ваше настоящее имя? — спросил он.

— Сексот, — ответил музыкант.

— Как вы проникли в Джаппурию?

— Никак я не проникал! — голос Сексота кипел возмущением. — Я родился на Дубаре — четвертой планете системы Джаппурии — и являюсь подданным королевы Беллы.

— Ваше рождение не зарегистрировано никакими официальными органами, чего просто не может быть! Назовите имена своих родителей.

— Пожалуйста, — мило улыбнулся Сексот. — Маму звали Лией, а папу — А́ра-чпо́ком.

— Это что за имя? — Квас, остановившись, шальным взглядом уставился на Сексота.

— Папа у меня — снежный человек, — с апломбом заявил тот.

— Снежных людей не бывает! — изумленно воскликнул Квас.

— Посмотрите на меня, — картинно выпятив грудь, сказал Сексот. — Я обычный сын снежного человека. И другие члены моей джа-группы тоже. Мы из одного племени!

— Кстати, где остальные пятеро из этого джансамбля? — Квас строго взглянул на Пахана Родимого, окутанного клубами дыма.

— Разбежались по борделям Хачапура Волосатого, — послышался голос из-за дымовой завесы. — Ничего, к вечеру всех переловим. Я дал поручение своим людям.

— Ну что вы, в самом деле! — заерзал на стуле Сексот. — Я вам сейчас все расскажу. В северном полушарии планеты Дубарь высятся Чахоточные горы. Там в пещерах испокон веков жили снежные люди. Они крали женщин из долин и от них рождались мы. Наше маленькое племя живет там и сейчас.

— Координаты! — потребовал Квас.

— Откуда я знаю? — удивился Сексот. — Снежные люди в географии — ни ухом, ни рылом! Вот если б показать, то я бы смог. Только надо тепло одеться, потому что придется идти три недели по снегу, карабкаться по скалам, ну, и ружья нужно захватить, а то, знаете ли — медведи всякие…

— Заткнись! — взревел Квас.

Он подскочил к полке с юридическими книгами и принялся выкладывать на стол том за томом, пробуя их на вес. Сексот, с опаской наблюдая за действиями Министра полиции, продолжал бубнить:

— Вы, господин начальник, заблуждаетесь насчет меня. Ведь я — кумир молодежи! Основатель нового социального учения, которое называется сексотизмом… Суть его: «Мы братья и сестры, джа! Любите друг друга и наслаждайтесь свободой!» Да ведь вам не дадут меня посадить! Братья и сестры поставят ваше Управление раком и освободят меня в три секунды! А вам настучат по голове тяжелыми предметами.

— Ничего подобного, — послышался голос Пахана. — В этом городе никакой сексотизм не сможет помешать мне осуществлять порядок!

Квас, выбрав два тома, перенес их поближе к Сексоту и, взяв в руку тот, что потоньше, второй положил на стол, стоявший рядом со стулом, на котором сидел шпион.

— Знакомься, — сказал министр полиции, — это Административный Кодекс Джаппурии: — и без какого-либо перехода врезал книгой по левому уху Сексота.

Тот вместе со стулом завалился на правый бок и впечатался в пол.

— Не видел, не помню, не знаю! — тут же донеслась фраза, вырвавшаяся из изумленных губ Сексота.

— Ага! — вскричал Квас. — Мы на правильном пути! Все шмордонские шпионы на первом допросе отвечают именно так!

Министр полиции, схватив шпиона за ворот, вернул его вместе со стулом в прежнее положение. И, пока тот не пришел в себя, с размаха двинул ему книгой в правое ухо. Сексот завалился в противоположную сторону и произнес:

— Не видел, не помню, не знаю!

— Нужно поставить стул боком к стенке и бить с одной стороны, — предложил Пахан, кутаясь в клубах дыма. — Тогда от амортизации он станет отскакивать прямо под удар, и не надо будет размахивать томом в разные стороны. Ну, как в теннисе…

— Спасибо за профессиональный совет, — поблагодарил Квас, поднимая стул с Сексотом в вертикальное положение и подтаскивая его к деревянному плательному шкафу. — Но пусть лучше лупится головой в дерево. И амортизация лучше, и для памяти полезнее.

— Господин начальник, — сказал Сексот, встряхивая головой. — Ну хватит превышать полномочия! Пытки в Джаппурии запрещены!

— Да, — согласился с ним Квас, кладя административный том на стол и беря в руки Уголовный Кодекс. — Именно так, как ты и сказал, но — в отношении подданных королевы! А ты — шмордонский шпион, и потому наши законы на тебя не распространяются. У меня в руках Уголовный Кодекс, который толще Административного в два раза, и сейчас ты с ним познакомишься тоже. Получай!

Квас врезал Сексоту в ухо толстенным томом, голова того стукнулась о стенку шкафа и, отскочив от нее, попала под следующий удар. Министр полиции, как заправский теннисист, управлял оказавшейся у него в руках «ракеткой», а несчастный кумир миллионов, стукаясь головой о стенку, вопил только одно:

— Не видел, не помню, не знаю!

Воздух в кабинете наполнился воплями Сексота, пыхтением грузного министра и гулкими звуками барабана, издаваемыми деревянным шкафом.

Пахан Родимый спокойным голосом комментировал:

— Хорошая техника, господин министр! Можно еще сверху приложиться, а то он в длину вытянется, и голова его будет походить на огурец.

В эту потрясающую своим трагизмом минуту дверь кабинета распахнулась и возникший на пороге сержант проорал:

— Господин министр! Тут духовная делегация!

Оттолкнув сержанта, в помещение ввалился отец Эндульген, волоча за собой лорда Крокозябла, на котором из одежды были только мокрые трусы, формой своей напоминавшие плавки. Лицевая и тыльная части тела посла великой державы контрастировали между собой самым резким образом. Если спереди Крокозябл был белым, то сзади его кожа пылала огненно-красным цветом.

От неожиданности сигара вывалилась из губ Пахана и шлепнулась на бетонный пол кабинета, подняв в воздух сноп веселых искр. Квас также удивился сверх всякой меры, в связи с чем том Уголовного Кодекса вырвался из его умелых рук, грохнулся вниз и зашелестел страницами. Лишь Сексот не обратил никакого внимания на изменение обстановки, потому что находился в зажмуренном состоянии по случаю ожидания следующего удара книгой по уху. Сам же Крокозябл просто злобно сверкал глазами и молчал.

— Что это значит? — поинтересовался у Эндульгена начальник полиции Джяна, спрыгивая со стола и подбирая с пола сигару.

— Мною пойман шмордонский шпион! — хлопнув себя кулаком в грудь, сказал Эндульген с гордостью.

— А зачем его было ловить? — задал новый вопрос Пахан, попутно гася в пепельнице окурок.

— Но он же шпион! — воскликнул свистон.

— Об этом знает каждый дурак, — сообщил начальник полиции, мягкими шагами подходя к Эндульгену. — Посол Шмордонской империи не может не быть шпионом. Но он — официальный лазутчик, имеющий дипломатическую неприкосновенность. Зачем его было задерживать?