Андрей Чародейкин - Иной край неба. Дилогия [СИ]

— Нет, — возразила Сат-Ашарион, — во дворце. Советником.

— Э… советником по спецоперациям? — уточнил я.

— Советником по питанию. Сейчас это назвали бы «диетологом».

— Диетологом? — я удивился. — Ты была у легендарного Жёлтого Императора диетологом?

Ну, разве это не удивительно! Она же — инопланетянка! И — диетологом! Она бы ещё в садовники пошла! Вот я бы, попади я в какую-нибудь примитивную цивилизацию…

— Что сказать, он любил экспериментировать с приправами, — перебила мои мысли Саша. — Жёлтый Император, помимо прочего, был заядлым гурманом и увлечённым исследователем.

— Исследователем?

— Вместе со мной он занимался исследованием влияния качеств пищи на поведение людей. Тебе случалось замечать, что любители морепродуктов отличаются спокойствием, а мясоеды — импульсивны? Овощи прибавляют энергичности, фрукты способствуют творческим порывам. Базилик, перец, лимонный сок… змеиный яд, вытяжки из ядовитых корней, из желез ядовитых насекомых, настои ядовитых грибов, блюда из ядовитых рыб — при Жёлтом Императоре дворцовая кухня была весьма разнообразна. И император использовал свои исследования во внутренней и внешней политике, склоняя послов к нужным ему соглашениям после соответствующего угощения. Или заменяя отравившихся неугодных — угодливыми. Он и меня отравил.

— И ты отравилась? — удивился я.

— Как я могла разочаровать Императора? Конечно же, я отравилась. И умерла — с конвульсиями, посиневшим лицом, всё как положено. Я очень старалась.

— Прям, взаправду померла? — не поверил я, пристально рассматривая девчонку.

— Мне с этим проще, — объяснила инопланетянка, — дышать мне не нужно, сердца всё равно нет. Так что я просто уменьшила поток энергии, которую обычно трачу на поддержание тела. Оно сразу посинело, и перестало двигаться. Император остался доволен. Он потом пришёл в тот холодный подвал, куда меня кинули, долго и молча думал, а выдал что-то вроде:

— «Восток рождает ветер, ветер рождает дерево, дерево рождает кислый вкус, а кислый вкус рождает печень. Печень рождает сухожилия, сухожилия рождают сердце, а печень управляет глазами».

Мне показалось уместным поправить Императора.

— «Я бы не стала ставить на эту теорию при разработке диагностических техник», — заявила я ему тогда.

— И что Император? — заинтересовался я.

— Оживился, расчувствовался, побежал куда-то. Стал суетливо подпирать двери покоев скамейками. Я поднапряглась, расфазировалась с местной материей, и прошла сквозь каменную стену, чтобы попробовать пояснить Императору свою позицию по поводу обсуждаемого вопроса. Но Император дискуссию не поддержал. Мне надоело, и я покинула дворец, выйдя из покоев в окно. Башня была высокой, и тащиться по извилистой лестнице мне показалось излишними затратами энергии и времени. Больше я во дворец не возвращалась, а вскоре и вовсе покинула Поднебесную империю. Позже до меня доходили слухи, что император устроил никому не понятную затею с каким-то громоздким проектом по воздвижению Тайной Гробницы. А сам выпил того же яду, который испытывал на мне, сел в бочку с мёдом и повелел замуровать себя совсем в другом месте. До сих пор место его настоящего погребения так и не нашли.

— Ты вот так просто выдаёшь мне такие тайны? — спросил я с подозрением.

— Мне нужно, что бы ты мне верил, — просто ответила она.

— Нужно зачем?

Са-Аша остановилась, спокойно огляделась, и присела на скамеечку. Я тоже присел рядом, поставив её портфель между нами.

— У нас иная концепция эволюции, индивидуальная.

— Личное бессмертие и регулярные апгрейды? — решил я съехидничать.

— Ну, примерно так.

— Что, серьёзно? Я угадал?

— И это на самом деле приговор, — Сат-Ашарион покачала головой. Со временем мы осознаём тщету всего, теряем цель, смысл, мотивацию. Когда ты практически вечен, и постоянно совершенствуешься, у тебя довольно быстро не останется недостигнутых целей. Удовольствия надоедят ещё быстрее. Мне повезло — моя цель недостижима. Я пытаюсь остановить Пожирателя миров.

— Звучит… устрашающе, — признал я. — Ну так, немного.

— Устрашающе, — просто согласилась она. — Пожиратель столь же древнее существо, как и наша галактика. Может, древнее. Во времена, когда Млечный путь был юн, Пожиратель уже был практически всемогущ. В первом приближении. Достоверных сведений о пределах его возможностей мне не известно, но чисто теоретически — они обязаны где-то быть. Во времена, когда моя родная цивилизация вышла к звёздам, от иных цивилизаций нашим любопытным ксеноархеолагам остались лишь живописные руины. И легенда о Пожирателе миров — невообразимо могущественном существе, пожиравшем целые миры. Подумай только — одно существо, настолько могущественное, что он вращал планеты, как жонглёр свои мячики. Одно существо, регулярно пожиравшее всю жизнь в галактике, и засевавшее планеты новой жизнью. Существо, тушившее и взрывавшее звёзды, по собственной прихоти. Пока Пожирателя не убили собственные дети. Своих детей, кстати, он пожирал в первую очередь. Знал, что однажды кто-то из его детей его убьёт.

— Из предсказания? — перебил я. А мне что-то померещилось смутно знакомое в этой истории.

— Зачем предсказания? — пожала плечом Са-Аша. — Из опыта. Дети Пожирателя регулярно пытались его убить. И вполне логично, что однажды кому-то из них повезло. С тех пор Пожиратель стал просто мифом. Но среди некоторых разумных видов существует скрытое и непонятное мне движение, стремящееся вернуть Пожирателя.

— Как они могут? — удивился я. — Он же их тут же сожрёт?

— Конечно сожрёт, — спокойно подтвердила Саша. — Но это для тебя ужасно. Для меня ужасно. Для них это логично и правильно.

— Почему?!

— Мне не известно. Около миллиона лет тому назад я отправилась в полёт, что бы это выяснить. Видишь ли, речь идёт об одном уникальном приборе. Учёные теоретически предсказали существование… «пуповины вселенной», «червоточины пространства».

— Чего? — удивился я. — Это как?

— Это условное название, — пояснила Саша. — Речь идёт о «точке невозможности», точке, в которой ничего не определено вообще, точке, в которой наша Вселенная как бы не существует, и в то же время существует бесконечное количество вселенных.

— Я ничего не понял, — помотал я головой.

— Я не надеюсь, что смогу объяснить такую сложную вещь, — сказала Саша. — Тебе понять надо другое. Эта важная квазичастица не определена в пространстве-времени. То есть она существует везде одновременно, но в конкретной точке пространства-времени вероятность обнаружить эту квазичастицу стремится к бесконечно малой величине. Однако кое-кто из здешних учёных попытался построить прибор, способный поймать эту неуловимую квазичастицу.