Андрей Чародейкин - Иной край неба. Дилогия [СИ]

— А-ха-ха-ха! Подтяжки! Хи-хи-ха! — заливаясь хохотом, подскочила к нам Хельга, — Смотри, Иошши, как со своим парнем надо обращаться! Берёшь его так, — Хельга рывком за локоть меня развернула, — потом вот эдак, — Хельга рывком сдёрнула с моих плеч с меня тунику, — теперь можешь снимать подтяжки! Уха-ха-хи! Мамочки, я сейчас помру! А теперь пеленаешь своего парня, как любимую игрушку! — учтите, что при этих словах Хельга затягивала на мне пелёнки — тьфу ты — кимоно то есть — упершись ногой мне в бедро.

— Это же портупея, — смущённо сказала мне Огава, помогая Хельге затянуть на мне эти самые «подтяжки». — Она сверху надевается, и всё стягивает.

— Меч что бы носить! — хохотала Хельга. — Куда ты, Маус, собрался меч совать, если портупею под кимоно одел, да ещё и перевернул наоборот?! Под мышкой? А-ха-ха-ха!

— Да не ношу я меч! — истины ради возмутился я. — У меня же копьё!

— Ё-хо-хо! — свалилась с ног в новом приступе смеха Хельга. — Уха-ха-хи!

— Ох, Вацлав! А тебя я переодеть не смогу! Помру от смеха! — рыдала она на земле. — Ты уж как-нибудь сам!

Думаете, почему ехидная блондинка ни слова не вымолвила? Не могла, так хохотала! Мне вообще казалось, что и стены хохочут! Ладно, мне-то не жалко! Смех — дело доброе! От этого же маги не взрываются? Я надеюсь… Ну, из нас — будущих, теоретически говоря, магов — никто от смеха не взорвался, хвала вселенской магии!

По обратной дороге ко мне вдруг подбежала маленькая девочка Рози — та самая что была у Врат, когда появилась Огава — я её сразу узнал. Как и она меня.

— Ты! Это же ты! — Рози энергично дёргала меня за правую руку.

— Стоило мальчишек отмыть и приодеть — вон у Мауса уже поклонницы среди местных завелись! — беззаботно хохотнула Хельга.

— Чего тебе? — я со вздохом наклонился к Рози.

— В любой же момент может что-то начаться! — заговорщицким тоном сообщила мне девочка.

— Вечер на дворе, — сказал я, указывая на низкое солнышко. — Тебе домой надо. Маленьким девочкам пора домой.

— Да, хорошо! — энергично закивала Рози. — За запад пойдём!

— Ладно, — вздохнул я, — давай я провожу тебя к нашему сенсею — он разберётся. Пьяный Рыцарь!

Когда я отдыхал в траве у Врат, и нечаянно слышал разговор Рози с герольдом Рунотаном (или как там его), то герольд назвал нашего Железного Дровосека на местном языке «Стальным Рыцарем». Я запомнить-то, как «Стальной Рыцарь» на местном языке звучит — запомнил, но засада оказалась в произношении!

Здешний язык оказался очень лаконичным, гибким: на нём можно порой целую фразу в одно слово вместить. Например, «Стальной Рыцарь» они произносят в одно слово. «Рыцарь» — произносится, а прилагательное «Стальной» как бы накладывается на существительное в интонации и тональности звуков. Повторить это сложно. Я вот попытался, но мой дар понимания языков перевёл мою попытка как: — «Пьяный Рыцарь». Я попытался ещё пару раз:

— Глупый Рыцарь! Медный Рыцарь! — последнее уже ближе получается, но всё равно плохо. Я с отчаяния махнул рукой на свои лингвистические упражнения.

— Это ты на кого так обзываешься? — заинтересовался Тимур.

А Рози на мои попытки отреагировала непонятно:

— Они все не при чём! Нельзя что бы они все пострадали! Ты прав, надо уходить!

Сдаваясь, я поднял руки. Огава, тоже узнавшая Рози, попыталась знаками позвать её с нами:

— Пойдём, Рози! Наш сенсей разберётся!

Но Рози вдруг нахмурилась, потом вдруг всхлипнула, резко развернулась, и куда-то убежала.

Добрались до клан-холла благополучно. Солнышко уже с неба сползало — вон как покраснело — от хохота, наверное. На прощание Солнце залило нам небо с облаками психоделической раскраской. А мы отправились спать готовиться. Ибо телевизоров в этом мире нет, и вечером заняться нечем. Ночь обещала быть тёплой, и я собрался спать снаружи — на плоской крыше.

Общение с другими людьми нам необходимо, как свет. Этого как-то не замечаешь, пока всё с тобой в порядке. А вот если вам случится провалиться в другой мир — вы сразу ощутите потерю привычного круга общения, и станете хвататься за знакомства и дружеское сочувствие, как утопающий — за ненадёжные веточки. Но вот ведь какая штука — одиночество нам тоже нужно! Дружеское общение с людьми нам нужно как день, а одиночество нам нужно, как ночь. Пошёл я, короче говоря, на крышу ночевать. Там на плоской крыше что-то вроде веранды устроено.

Когда я уходил, блондинка наша — Миранда — на девчонок за ширмой шипела. Парней она уже построила. Да, сенсей, как и обещал, устроил девчонкам ширму, но честно говоря, ширма та не внушала мне уважения к семейству ширм. И магия там, если и была, то та, что этой ширме развалиться не давала. Но если Миранда зашипит позлее, опасаюсь, и магия ширме не поможет. Вот что с ней вообще такое? Не с ширмой. С Мирандой. А, пошёл я на крышу!

Лежал я на плоской крыше, развалившись на красном полотенце с Микки-Маусом, и таращился на звёзды.

«Подумать только: я — в другом мире!» — подумалось мне.

«Что, правда?» — подумали звёзды надомной.

А потом меня свист отвлёк. Это дозорный с вершины башни вроде как мне свистнул, и махнул рукой куда-то в сторону Врат Призыва. Ничего не понял, но настроение было такое, что прогуляться я был не против — всё равно не спалось — слишком много впечатлений, наверное. Вот и решил прогуляться, и глянуть что там такое может быть. Спустился я с крыши, вышел из дворика, и отправился вдоль околицы к месту, откуда в этот мир свалился. Иду. Справа темнеют силуэты строений, слева — лоскуты огородов. И вдруг откуда-то из травы слышу на японском языке:

— Эй! — осторожно окликнул я. — Кто здесь?

— Я! — нелогично ответили мне, но я уже узнал этот голос.

— Тимур? — удивился я, — Ты чего бродишь тут в темноте? Потерял чего?

— А, это ты, Маус, — откликнулся тот, подымаясь на ноги, и вздохнул: — Да я тут так… гуляю. Вот… накатило что-то… настроение.

Мы молча постояли рядом. Потаращились на полное ярких звёзд небо. Я не мог придумать, что и как говорить. Тимур начал сам:

— Вот, ты же тоже чувствуешь это, да?

— Э… наверное. Смотря о чём ты, — осторожно сказал я.

— Магию, — пожал он плечами. — Она словно разлита в воздухе. Словно… мир вокруг — это рисунок на тонкой занавеси, а отодвинь её…

Он замолчал, подбирая слова. Я… постарался почувствовать, но… не знаю…

— И…? — нетерпеливо поторопил его я. Но Тимур ответил стихом: